— И как, инари Ринвей, вам нравится у нас?

— Нравится, — вполне искренне ответила я. Ведь, если не считать Джая и Джея, Ринел — очень милый и гостеприимный город.

— И ваших впечатлений не умаляет то, что некоторые, невоспитанные и отбившиеся от рук, личности повели себя некрасиво по отношению к вам?

— Не вижу поводов впадать в депрессию, — преувеличенно бодро ответствовала я, неприятно задетая тем, что за Джея пришел извиняться его названый дядя. — Меньше будет отвлекающих от работы факторов, что сейчас особенно важно. Жители города привыкли ко мне, убедились в моих способностях — и уже без опаски идут на прием к человеческому целителю. Инара Милари отметила, что ей даже дышать легче стало в последние несколько недель.

— Оставьте этот полный служебного энтузиазма тон, Лиана, — поморщился градоправитель. — А Милари всегда жалуется на загруженность, даже если в день видит всего одного пациента. Но вы же понимаете, что я не за этим пришел сюда? Я прекрасно осознаю, что Джимми повел себя отвратительно, и хочу загладить его вину, если это возможно. Сам паршивец не поклон к женщине не пойдет, поэтому вместо него здесь я. В свое время я, видимо, не справился с возложенной на меня задачей воспитать детей погибшего друга достойными оборотнями, так что не мешайте мне исправлять допущенные ошибки — и их, и свои собственные.

— Вы ни в чем не виноваты, Найджел, и никому в голову не придет такое о вас подумать. — Я усадила гостя за широкий кухонный стол и отошла к плите: — Чай, кофе?

Пусть визитер неожиданный, пусть тема не самая приятная, но законы гостеприимства никто не отменял.

— Чай, — не стал фальшиво отнекиваться градоправитель.

Вечер тогда, на удивление, прошел гладко и даже в чем-то познавательно. Особенно меня позабавила фраза, что Джеймс, не считающий себя в чем-то виноватым, придет в ярость, если узнает, что дядя пошел за него извиняться. Да уж, тот еще характер у племянничка…

Притихшая Джоэллина засела в моем кабинете, обложившись справочниками и атласами, надеясь, что дядя про нее забудет и покинет дом в одиночестве. А если не забудет и заглянет в мою вотчину, то увидит усердно занимающуюся волчицу — и все равно покинет дом в одиночестве. К разочарованию Лин, ее хитрый маневр Найджела не обманул. Девушку он из-за учебников вытащил, пробурчав что-то вроде: «Мы тебя и так почти не видим», и попрощался. Сошлись мы на том, что племянников он наказывает на свое усмотрение — и по мере возможностей не допускает наших встреч, и разошлись вполне довольные друг другом.

Тряхнув головой, вернулась в настоящее. Не время отвлекаться. У меня ра-бо-та!

А работа только и дожидалась, когда о ней вспомнят. Джоэллин вихрем вылетела из смотровой буквально за пару секунд до звонка, открыв дверь одновременно с раздавшейся трелью.

— Ли! — звонко крикнула она, заставив меня вздрогнуть. — У нас тут, похоже, перелом!

Голос помощницы звучал чуть надтреснуто и слишком серьезно, словно она старалась сдержать смех. И хотя чья-то травма не является поводом для веселья, помощницу я понимала. До конца рабочего дня оставалось чуть меньше трех часов (или, точнее, до конца официальных часов приема — так-то целитель должен быть доступен в любое время суток), и мы с Лин в шутку поспорили, что хотя бы эта неделя обойдется без переломов — «излюбленного» вида травм всех оборотней. Появление Найджела, казалось, обрубило поток подростков со сломанными конечностями, но… Увы и ах! Не прошло и шести дней, как очередное чудо стоит на моем крыльце и окружении виновато шмыгающих носами друзей, бережно поддерживая здоровой рукой поврежденную.

— Вот… — растерянно указывая мне на своего покалеченного друга, сказал один из подростков.

— Да вижу уж, — усмехнулась я, жестом предлагая компании заходить. — И как это случилось?

Сломано было, похоже, запястья: вокруг него было самое сильное покраснение, да и вывернуто оно как-то странно, но все равно обследовать придется и на наличие других повреждений. От этих малолетних разбойников можно ожидать всего. Впрочем, о причинах подобной травмы я догадывалась: буквально месяц назад вон того старательно прячущегося среди друзей волчонка я исцеляла от похожего перелома. Если у нового пациента еще и костяшки сбыты будут — уверую в тайное общество. Ведь вполне же в духе подростков?

Усадив пострадавшего — кстати, он даже выглядит послабее, ему наверняка тяжелее, чем другим, далось силовое «вступительное испытание», — на высокий стул рядом со смотровым столом, занялась диагностикой. Обхватила плечо и сосредоточилась на дремлющем даре. Тот с радостью отозвался, отправившись гулять по организму молодого волка и сообщая мне результаты проверки. Как и ожидалось: все повреждения сосредоточились в правой руке, несколько царапин на левой можно даже в расчет не принимать.

Подняла вопросительный взгляд на подростков, все еще ожидая услышать рассказ о том, как так получилось. Мальчишки потупились и бочком-бочком стали отползать к выходу в коридор. Кажется, кому-то жутко не хочется раскрывать свои тайные тайны.

— Пф, — фыркнула от шкафчика Джоэллин, доставая упругую перевязочную ленту и обезболивающее снадобье. Процесс ускоренного сращивания костей довольно-таки болезненный — самой в детстве довелось пережить, — и нет смысла причинять волчонку еще больше страданий, чем он уже испытал. Хотя некоторые мои коллеги, я знаю, используют такой метод в качестве воспитательного, чтоб больше неповадно было. — Было бы что скрывать. Это у них тест такой, для присоединения к банде уличных волков. Они все такие свободные, дикие и самостоятельные. У нас каждый подросток через это проходит. Своеобразное бунтарство. Годам к пятнадцати-шестнадцати остынут.

— Я так понимаю, тебя это не миновало? — я оторвалась от пациента, подняв глаза на Джоэллин: волчица говорила об этом со знанием дела.

— А что мне оставалось делать? — внезапно насупилась девушка. — Джимми уехал, Джай на учебе сосредоточился, дяде Найджелу тоже не до меня…

— Не ври, в уличных волках никогда не было девчонок! — обиделся самый младший из мальчишек, перебивая Лину. На вид — лет двенадцать. Старшему, который на него цыкнул, я бы дала семнадцать. Он, видать, не переболел еще. И с подзатыльником опоздал: «тайну»-то мне все равно уже выдали.

— Как хочешь — так и думай, — гордо задрала нос Джоэллина, а потом спохватилась, что не по статусу ей с мелочью пререкаться, и скомкано завершила объяснения: — В общем, в этой банде необходимо периодически доказывать, что ты — самый настоящий свирепый свободный волк, умеющий драться. Ну и доски там всякие с одного удара разбивать, прыгать с крыши и превращаться в полете, сутки без воды и еды в сарае просидеть, как будто ты в плену у врага… По сути, каждый волк через это прошел, так что это «тайна» только для чужаков, — пренебрежительно бросила девушка на предостерегающее шипение предводителя, и достала с полки титульный лист для будущей истории болезни. Правильно: я лечу — она начинает заполнять бумаги.

Обезболивающее зелье наконец подействовало, и я осторожно принялась выправлять запястье, возвращая кости в исходное положение и заодно фиксируя все повязкой: не хватало, чтобы во время лечения волчонок пошевелил рукой, и все сместилось по новой! Убедившись, что все верно, сомкнула ладони над местом перелома — и с удовольствием ощутила знакомое покалывание в кончиках пальцев. Давненько я не прибегала к его помощи: довольно часто проблемы, с которыми ко мне обращались в Ринеле, даже не требовали магического вмешательства, все исправлялось мазями и зельями. Которые у меня, кстати, к концу подходят…

Исцеляемый подросток морщился и ерзал, пытаясь понезаметнее отнять у меня свою руку, но я пресекала все попытки. Нет уж, терпи, свирепый волк! Боль я убрала, но никто не говорил, что избавлю от других неприятных ощущений. Жжение не такое сильное, чтобы его нельзя было пересидеть. К тому же ни за что не поверю, что все это не проходилось уже в умелых цепких руках инары Милари. Более того, уверена: к ней подростки идти просто побоялись, потому что кроме лечения получили бы еще и впечатляющую нотацию, что сильно вредит имиджу грозной уличной банды.