Справа показалась въездная стела, стилизованная под древнюю ладью с крупно выведенной красным по белому борту надписью: «Кириллов». Вдоль улицы выстроились весьма неоднородные по архитектуре и возрасту постройки. Чего только не было в этом ассорти: и безликие двухэтажные коробки из дешёвого силикатного кирпича, и добротные деревянные дома, судя по ухоженным палисадникам, находившиеся в частном владении, и особняки, вероятно купеческие, ещё дореволюционной постройки, местами заметно облупившиеся, а местами носившие следы недавнего косметического подновления. Словом, налицо был градостроительный винегрет, присущий маленьким провинциальным городкам. А впереди уже белела стена Кирилло-Белозёрской обители, точнее, небольшая её часть. Обзор ограничивали отчасти дома, но главным образом – деревья. Застройку Кириллова плотной не назовёшь, и всё свободное пространство здесь заполняли вездесущие берёзы и осины. Хоть к октябрю пышности у древесных крон поубавилось, они всё равно не позволяли увидеть монастырь полностью. А жаль! Антушев даже прицокнул языком от досады – он предпочёл бы ещё на подъезде издали обозреть знаменитый монастырь целиком, во всей, как говорится, красе. Увы, не сложилось.

Буквально за три минуты проскочив весь Кириллов, считай, что насквозь, он припарковался возле главного входа в монастырь на специально отведённой для этой цели площадке. осмотрелся. Прямо перед ним вздымалась массивная надвратная башня. Вправо и влево от неё простирались мощные стены десятиметровой высоты с двумя рядами бойниц. Ничего себе смиренная обитель. Снаружи так просто крепость. Хотя, всё логично. Возвели эти стены в самом начале аж семнадцатого века, а времена тогда были неспокойные: смута, польско-литовская и, чёрт её разберёт, чья ещё интервенция. Тогда по-другому было не выжить.

Он проследовал через ворота. Гёте называл архитектуру застывшей музыкой. В этом Александр Валерьевич был с великим немцем солидарен и вполне мог считаться меломаном. Кирилло-Белозерскую обитель была просто-таки огромна, но он обследовал её вдоль и попрек, любуясь стенами, башнями и храмами, которых, к слову, здесь насчитывалось аж девять. Не забыл обойти монастырь и снаружи, чтоб белых пятен не осталось. Интересная деталь: монастырская стена, обращенная к озеру, отстояла от берега всего метров на десять-пятнадцать. Вряд ли те, кто ее строил, осмелились бы соорудить подобную махину в столь опасной близости от воды. Наверняка, когда возводилась эта массивная каменная ограда, береговая линия находилась от нее намного дальше.

По-видимому, за четыре века многое изменилось. Сам ли берег постепенно размывался или уровень воды в озере повысился, но она подступила совсем близко к обители, и начались неизбежные разрушительные процессы в фундаменте – стена стала заваливаться наружу. Монастырская братия сложа руки не сидела, и монахи как могли боролись с этой напастью. Берег был укреплен крупными валунами, а саму стену подпирало не менее полутора десятков контрфорсов. Похоже, на сегодняшний день некого статус-кво достигнуть удалось, ну а что дальше будет, время покажет.

Покончив с осмотром творения рук человеческих, Александр Валерьевич предался созерцанию красот природных. Прямо перед ним во всю свою немалую ширь раскинулось Сиверское озеро. Зеркальная гладь воды в обрамлении берегов, покрытых лесом, навевала умиротворение, а позолота листвы придавала пейзажу дополнительный шарм… Идиллию нарушило мерное поскрипывание уключин, чередующееся с характерными всплесками. Александр Валерьевич повернулся на звук и буквально в сотне метров справа от себя увидел на воде ветхую деревянную лодчонку. Допотопное плавсредство двигалось довольно ходко, определенно нацелившись на видневшиеся чуть поодаль мостки. Казалось бы, лодка и лодка, только вот гребец… На веслах сидел рослый мужчина за сорок в голубом с черными вставками гидрокостюме.

Как правило, подобное облачение подразумевает погружение. Будь дело где-нибудь в Хургаде или Шарм-эль-Шейхе – никаких вопросов. Но в Вологодской области, в октябре, при температуре воздуха плюс восемь, выглядело оно несколько необычно. Разве что, в глубинах озера таится нечто, из-за чего стоит лезть даже в холодную воду. Ноги сами собой понесли Александра Валерьевича в сторону мостков, к которым держала путь лодка. Там же, прямо на траве стояла старенькая красно-оранжевая «девятка». Он обратил на нее внимание лишь потому, что в свое время сам ездил на такой же, и первые две цифры госномера совпадали с его тогдашним.

Пройдя скорым шагом по дуге залива, Александр Валерьевич добрался до выступающего в роли причала дощатого настила почти одновременно с лодкой. Пришвартовавшись, человек в гидрокостюме выгрузил на мостки акваланг, маску и ласты, с которых стекала вода. Стало быть, и впрямь погружался.

– Добрый день! – поприветствовал лодочника Александр Валерьевич.

– Добрый! – без энтузиазма откликнулся тот, одарив его вопрошающим взглядом.

– Прошу прощения, – извинился Александр Валерьевич и с самой дружелюбной улыбкой заметил: – Но я даже предположить не мог, что Сиверское озеро представляет интерес для дайверов.

Мужчина пожал плечами, дескать, не исключено, но свою позицию обозначил:

– Лично я предпочитаю Красное море. Кораллы, яркие рыбы и всякое такое…

– Тем не менее вы здесь, – напомнил Александр Валерьевич. – А в северных широтах тропическим подводным миром не полюбуешься.

– В данном случае дайвинг не цель, а средство. Мои интересы лежат в несколько иной плоскости, – туманно изъяснился незнакомец.

– Если не секрет, в какой? – продолжил выпытывать заинтригованный Александр Валерьевич.

Он прекрасно понимал, что человек в гидрокостюме вовсе не обязан отвечать на его назойливые вопросы и может в зависимости от воспитания вежливо или не очень с чистой совестью послать его по всем известному адресу, однако рассудил про себя, в том смысле, что попытка не пытка. Не пожелает говорить, распрощаюсь и уйду – от меня не убудет.

– Я, скажем так, – археолог-любитель, – неохотно ответил незнакомец, прибавив: – На Руси ведь как заведено? Чуть что – концы в воду. Вот и приходится ответы на некоторые вопросы искать на дне…

Поди пойми, что он имел в виду, но на губах его при этом играла ироническая улыбка. Александр Валерьевич скосил глаза на дно лодки, где бесформенной серо-коричневой массой покоилось нечто очень напоминающее большой, мокрый и очень грязный туристический рюкзак.

– Не иначе, как клад нашли? – легковесно предположил он первое, что пришло в голову и тут же понял, что сморозил глупость.

Вот какого… спрашивается, я привязался к человеку, подосадовал он на свое неуместное любопытство. Мое-то какое дело? Да и кто в здравом уме и твердой памяти, если он даже действительно занимается кладоискательством, а тем более что-то нашел, станет рассказывать об этом первому встречному? Как и следовало ожидать, незнакомец вопрос проигнорировал. Он и до этого-то не горел желанием поддерживать разговор, а тут попросту закрылся и принялся собирать разложенное на мостках снаряжение.

– Простите, что отнял ваше время, – попытался загладить свою бестактность Александр Валерьевич и откланялся: – До свидания!

В ответ прозвучало шаблонное:

– Всего наилучшего.

Оставив в покое дайвера-археолога, он вернулся к машине. Пока шел, разбирался в собственных ощущениях. Монастырь, конечно, впечатлил, спору нет. И в пейзаж вписывается идеально. И средневековое зодчество на уровне. А вот чтоб за душу взяло, такого не случилось. Хотя, нет. Кое-что зацепило. Правда, это кое-что никоим образом не было связано ни с историей, ни с архитектурой, ни даже с намоленностью места. В память почему-то запали большущие валуны, которыми был выложен берег.

Остаются Белозерск и Ферапонтов монастырь, напомнил себе Александр Валерьевич и бросил взгляд на часы. Без десяти четыре. Стемнеет часов в семь. О том, чтобы успеть сегодня везде даже мечтать не приходится – направления перпендикулярные. Значит, нужно выбрать что-то одно. Вопрос: что? Но сперва имеет смысл определиться с ночлегом, а уж потом со всем остальным, подумал Александр Валерьевич, усаживаясь за руль и, трогаясь с места. Город маленький – даже к услугам навигатора прибегать не пришлось. Проехав всего ничего, впереди по ходу движения он увидел на двухэтажном доме с мезонином надпись: «Гостевой дом Луманская заводь». Именно там ему предстояло провести ночь.