– Да прямо захотелось увидеть человека с такой прекрасной памятью. ‒ Рассеянно как-то сказала.

Сосед исчез.

Через несколько секунд появился и протянул ей книгу Стругацких.

– Взял почитать с собой. Утопии захотелось.

– А могли бы и не разоблачаться.

– Саша, – представился знаменитый ловелас, миллионер и самый выгодный холостяк страны, – Да вот что-то не захотелось гоголем перед вами ходить.

Посмотрела на него насмешливо и тоже представилась:

– Тата. Это не имя. Это кличка. Могли бы для интереса и гоголем.

– Для чьего интереса.

– Вопрос ребром. Заинтересованных не нашлось!

– Я пытался зацепить ваше самолюбие.

– Получили бы удовольствие?

– Надеялся.

– Я просто ловко увернулась.

– Вы собираетесь на обед?

– Разве уже пора? – Заглянула в свой телефон.

– Надо же. Время летит. Скоро Новый год.

– Сейчас апрель.

– Вот именно. Уже апрель и время обеда.

– Все-таки вы забавная.

– Вы тоже забавный, вроде как.

– Хороший повод сходить вместе пообедать.

– Пожалуй. Я буду готова минут через десять.

Глава 2

Она вышла из своего номера ровно через десять минут. Длинная белая туника до середины икр, летящая, с красиво отделанным воротом из разноцветных камней, с узором по подолу. Светлые босоножки, пышные темные локоны по плечи. Соседка была невероятно хороша собой. У неё была красивая походка. Прямая спина и шаг балерины. Похвалил за пунктуальность.

– Мне не хотелось вас огорчать перед обедом. А то несварение и прочие беды, зачем это нам, – ухмыльнулась.

Та ещё штучка, ведь теперь, наверное, будет неделю мстить за его попытку зацепить самолюбие.

– Тата, ты очень красивая.

– Спасибо, мы уже на ты?

– Возражаете?

– Нет.

Она улыбнулась ему простодушной улыбкой, но такой нежной, что у него внезапно заколотилось сердце.

– Так дело не пойдет.

Вот черт, зачем он сказал это вслух.

– Еще как пойдет, Саша? – она опять ухмыльнулась.

В ней была сексуальность, не нарочитая, природная и вряд ли она её осознавала.

– Что случилось?

Она была чем-то встревожена.

– Тебе плохо?

– Мне хорошо.

– А почему за сердце держишься?

Он не заметил, как положил себе на грудь руку, чтобы унять сердцебиение.

– Все в порядке, возможно это привычка.

– Возможно, ты мне врешь, глядя в глаза.

– Возможно.

Он не любил врать. И не любил, когда его ловили на лжи.

– Остановись. Дай руку. Правую.

Она нажала ногтем какую-то точку на мизинце, его пронзила острая боль, едва не вскрикнул, но сердцебиение прекратилось.

– Лучше?

– Да. Ты врач?

– Нет. Я начитанная.

Он смотрел ей в глаза и вдруг вспомнил, что он ловелас, мачо и мастер кружить девкам голову. Конечно, она не юная дева, но она так сильно ему нравилась. Захотелось подчинить её себе. Сделать своей женщиной.

– Пойдем.

Зацепил тем самым мизинцем её мизинец и держась за руки они направились к лифтам. Руку отнимать не стала. В лифте было прилично народу. Ему показалось мало её одного пальца, всей ладонью провел по запястью и переплел свои пальцы с её.

Он ждал что она освободится, боялся этого и незаметно для себя сжимал её руку крепче и крепче.

– Всё хорошо. Я с тобой. – Сказала почти насмешливо. Почти. И почти испугано.

Или он сейчас получит по морде или обнимет и прижмет её к себе. Обнял и прижал. Лифт приехал, пора выходить. Пальцы не разжимал. Не хотел.

– Саша, ты что это за эксперименты затеял? Нервы мои испытываешь?

– Не твои, а свои. Мне надо так.

– Хорошо, надо так надо. А я такие же права имею.

– Нет, если собралась со мной сражаться.

– А если не сражаться?

– А если не сражаться, то такие же.

– Саш, сколько времени надо быть знакомыми, чтобы иметь право выносить мозг.

– Шесть часов, тридцать шесть минут.

– Осталось всего шесть часов пять минут. Я потерплю. Нет, погоди, почему это мне шесть часов, а тебе можно сразу.

– Ты тоже не веришь в магию точных цифр? Что мне можно сразу?

– Не верю, верю в кривые. Ты собираешься присваивать.

– Ты уверена, что я хочу что-то присвоить?

– Конечно.

– И что же это?

– Не что, а кто. Ты пытаешься меня присвоить.

– А ты хочешь присвоить меня?

Женщина с кличкой вместо имени смутилась. По-настоящему смутилась. Подумала, опустив очи долу и призналась:

– Я точно не знаю, чего я хочу, но присвоить тебя или что-то наподобие, да, хочу. – подняла бровь, плечиком пожала, – Но сначала мне надо разобраться.

– В чем разобраться?

– В порядке действий.

– Тата, ты меня пугаешь или объясняйся, или, я что-либо сам придумаю.

– Я не знаю в каком порядке действовать, сначала тебя присвоить, а потом в тебе разобраться или сначала в тебе разобраться, а потом присвоить.

Она явно нервничала.

– Конечно сначала присвоить, потом разберешься носить или выбросить.

– Ты очень умный.

– И красивый.

– Это не так важно. Имей ввиду, это мое убеждение, а не попытка задеть твое самолюбие.

– Очень хочется тебя поцеловать.

– У меня мораторий, шестичасовой. И не я это установила.

– Может отменим.

– Торгуешься?

– Нет, изучаю возможности.

– Ха-ха!

Они уже дошли до ресторана. Куда это они вырулили? Странно, он здесь впервые, в этом зале. Обычно… Хотя, это обычно было очень давно, он тогда ещё не ждал никакого счастья и он уже не помнит как там было в том обычно.

Шведский стол предлагал разнообразные блюда. Тата взяла три салата, с авокадо и креветками, из листьев цикория, фруктовый и приличный кусок тунца с небольшой порцией гарнира.

Она так увлеклась выбором блюд, что упустила из виду своего соседа и уже сидела тоскуя, размышляя к худу это или к добру, как на её столик приземлился сначала поднос с тремя салатами, приличным куском рыбы, двумя пузатыми огромными бокалами, красивым стеклянным кувшином с красным вином и наконец пред очи её предстал сам красавец, ловелас и сердцеед, завидный холостяк.

Она вспомнила его. Ещё там, на балконе. И сын на него похож. Она только что вспоминала его когда-то юное лицо. Разве так бывает? Любить человека и не помнить его лицо. Даже всю прессу гламурную вспомнила. Кто там у него последняя девушка? Вроде певица. Не певичка, а настоящая певица. И то, слава Богу! Такое было бы разочарование. А оно уже было, разочарование. Или забыла? И хорошо, что он не узнает её. Она сделает всё, чтобы не узнал. Соблазнит его и бросит. Нет, не будет бросать. Соблазнит и присвоит. Да, так будет правильно.

В ней что-то изменилось. Он это почувствовал.

– На минуту нельзя оставить. Что у тебя произошло?

Сощурила глаза, нарочито сделала. Как будто уличить в чем-то хочет.

– Тата, если ты задумала играть в кошки-мышки, спасибо, конечно, за соблюдение гендерных правил, то должен предупредить, я эти игры освоил в совершенстве. Ты проиграешь. В этой игре очень легко проиграть.

Глава 3

Она смотрела на него как-то не так. Не так, как до этого. И почему-то ему взгляд был знаком. Тряхнул головой. Помогло.

– Ты просто в мышку не играл. У кошки свои правила, у мышки свои. С мышкой всё не просто, она может думать о себе, что она кошка.

– Сложную игру ты затеваешь. Когда я подошел ты уже была другая. Что произошло?

– Я вспомнила, кто ты такой. Читаю иногда всякий глянец и гламур. Напрягает, что ты это почувствовал. Куда она делась?

– Тебе интересно или это любопытство?

– Хочу определить положение дел и принять или нет решение о продлении моратория.

– Нет, давай не будем продлевать. Лучше отмени его. Она меня бросила. Причину не знаю.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.