– Смотри, – Понфирий указал на здание через дорогу. Ну да, домик, копирующий барак с этой стороны, только там в окошках горел свет, и было видно фигурки в чёрном. – Это здание школы, а здесь общежитие и церковь. Там свои учителя учат наших воспитанниц.

– А мы здесь, – вздохнул Силантий, – присматриваем за теми, кто не может находиться на учёбе.

– Звучит очень важно, – почему-то мне этих двоих даже жалко стало. Стало бы ещё жальче, не чувствовал бы я перегар.

– Много нынче одарённых, – кивнул на моё замечание Силантий. – Девочки в таком нежном возрасте склонны к совершению глупостей.

– Важно присматривать за ними, когда у них наступает пик фазы дара, – добавил Понфирий. А? Чего?

– Что это за пик? – я не удержался от вопроса. Мужики лишь вздохнули и направились в сторону общежития. Я же смотрел вслед, матерясь про себя.

– Когда одарённый не использует дар, то дар начинает использовать одарённого, – произнесли за спиной. Я обернулся: девочка стояла посреди выхода с пустой бутылкой в одной руке и с рясой в другой. Решила-таки проблему с невозможностью оголить грудь. – Я вот, например, становлюсь незаметной.

– А я психопатом-маньяком, – задумчиво произнёс я, глядя вслед девочке. Надо будет этот вопрос поинтересовать у знающих людей, хотя я и понимал, что это истина, хоть и перефразированная для детского понимания. Думается мне, что у человека крыша просто едет… Но тогда, получается, что мне задница в любом случае. Или это была отправная точка? Раньше я не использовал способности, потом они начали активироваться сами… Это ли тот самый пик?

Я взглянул в сторону двух стариков. Вокруг них уже бегали девочки школьного возраста, что-то щебеча, правда какое-никакое расстояние держали, и я сомневаюсь, что виной тому перегар. Скорее всего, два церковных алкаша в детях души не чаяли, а вот другие учителя под страхом наказаний или иных пыток запрещали ученикам и воспитанникам тереться рядом с «коллегами». А дети… А дети просто находились в компании двух «пьяных дядь», держа безопасную дистанцию. Авось не наругают.

Не сразу понял, что на моём лице красуется устрашающий оскал, именуемый улыбкой. Чего это меня пробирает? Раньше что ли подобного не видел? Перестав улыбаться, я развернулся к выходу с территории. Про Гинис так и не спросил… Впрочем, а кто её тут обидит? Про физическое насилие я и упоминать не буду – Лебедь разнесёт кого угодно в аккуратный новогодний дождик (может быть даже на ёлку повесит), и хоть она такого делать не будет, ибо грешно людей на дождик резать, многие понимают, что девушка с подобной причудливой гетерохромией может быть опасна. Может быть, её как раз и сторонятся от греха подальше, но уж в этом я ей не помогу никак: сложно объяснить толпе, что-либо. Даже если большую часть убедить смогу, останется один или два, а уж они распространят свои сомнения на остальных. Толпа, что поделать.

В подобных раздумьях я топал в сторону особняка. Рано вернусь, палевно будет, ну да пёс с этим. Саша никогда правилам не следовал, я же и начинать не буду. В какой-то момент сзади раздался звон колоколов, и я машинально глянул на часы. И чего это в полвторого колокола трезвонят? Впрочем, относительно быстро смог сообразить, что школа церковная, значит, звонок тоже церковный. Урок, получается, закончился. Я сам догадался, я у мамы умный… Вот только спустя пару минут я почувствовал, как кто-то пялит на меня. Прямо взглядом прожигает. Знакомо и, тем не менее, не приятно. Я обернулся и уставился в прямо глаза Гинис, стоящей метрах в ста от меня. Ладно, придётся поздороваться. Я развернулся и неспешной походкой направился к монашке, от которой почему-то несло… страхом? Да, зелёные волны, покрытые кучей иголочек, всё больше расходились от тела девушки, поражая учениц вокруг, впиваясь в них иглами и создавая новые очаги зелёных волн. А это что такое? Я сегодня смогу прожить хоть час без открытий? Это так Мария видит эмоции?

– Добрый день, Александр, – Гинис вышла вперёд и поклонилась. Хоспаде, что это?

– Добрый день… – я замялся. А как полное от Гинис будет? Чтоб эту традицию Гриммов называть людей в честь животных! Я же даже полную латинскую версию не знаю! – Добрый день, уважаемая сестра, – я смог выкрутиться и не забыл в ответ поклониться, наблюдая за реакцией Гинис. Вокруг её гудели одноклассницы, перешептываясь, сама же девушка стояла к ним спиной и не боялась показывать лютое охреневание от происходящего. А что, теперь спросить, херли моя физиономия тут лыбится, и свалить не получится… наверное… по моим расчётам точно.

– Для чего же вы пришли в нашу скромную обитель? – я отвечаю, в глазах этого гордого птица сейчас отплясываю бесята. Она приняла ход и, не теряя заданного мной официоза, стала отвечать. Так и недалеко до культурного посыла по моему любимому адресу. Кстати, Гинис поклонилась ещё ниже. Испытывает чтоль?

– Хотел убедиться, что никто не обижает мою ДРОЖАЙШУЮ сестрёнку, – остальные девочки, наблюдавшие за нами, дружно отскочили на пару шагов назад. Ну не надо тут, я не такой страшный! Или, быть может, их смутило то, что я поклонился монашке ниже её самой? Кстати, зелёные волны пропали. Она перестала бояться? Я не понимаю!

– Ваши опасения мне понятны, – это что, ехидная улыбка? Она так умеет? Это вообще Гинис? – но беспокоиться не о чем, – я вроде уловил ещё пару слов, сказанных очень тихим шёпотом. Вроде что-то про «здесь» и про «снова». При этом я вроде как заметил тот самый бирюзовый отсвет на одежде девушки, хоть она и опустила лицо, стоило мне уловить её улыбку. Что за способность она использует?

– Рад это слышать, – я лисицей (а кем же ещё?) подскочил к девушке и приподнял её лицо за подбородок, вглядываясь сверху-вниз в глаза Лебедя. Спустя секунду раздались вздохи вокруг, хотя мне было плевать, как и Гинис. Ни намёка на бирюзовый отсвет в глазах девушки не было, зато были зрачки, расширившиеся при попадании моего изображения в них. Лять! Я тут о серьёзных вещах (пока не знаю о каких) думаю, а вы всё романтику да любоф воображаете! Да не могло мне почудиться! Я даже немного повертел обмякшую в моих руках девушку, предполагая, что всему виной освещение. Нет, глаза девушки как были небесно-голубым и кроваво-красным, так и оставались. Спросить может? – Извини за этот чувственный порыв, – я отпустил лицо девушки. – Захотелось насладиться цветом твоих глаз, – на этих словах вокруг девчонки зашушукались ещё интенсивнее, кто-то даже начал снимать. – Мне на мгновение показалось, что в твои чистые глазки закралась предательская бирюза.

Внешне, Гинис не поменялась в лице, а вот глазки забегали, правда, не от волнения, а от… усталости? Да что здесь творится?! Какого хрена я понимаю её эмоции? Какого хрена она от меня устала? Откуда тут, сука, звёзды?! Вспышки млять! Они на деревьях! Девчонки вокруг уже не стесняясь фотографировали нас с монашкой, стоящих до неприличия близко, причём фоткали со вспышками. На кой хрен вам вспышка? На улице светло! Гинис, тем временем смотрела снизу-вверх в мои глаза и что-то обдумывала, по крайней мере через её глазки я наблюдал, как чертята проводят мозговой штурм. У меня никакого желания продолжить не было, и я предпринял типичную для самого себя попытку бегства: резко развернулся, театрально вздохнул и направился куда подальше от впечатлительных школьниц. Едва ли у меня получилось…

За рукав моей куртки схватилась ручка Лебедя, приложив при этом нешуточную силу. По крайней мере, она смогла меня остановить и даже заставила обернуться. Очень зря я это сделал, так как уже Гинис заняла ведущую роль и буквально напрыгнула на меня, коснувшись своими губками моих. Вокруг девочки со вздохами наблюдали за нами, кто-то даже грохнулся от переизбытка чувственности. Какая хитрая девушка эта Гинис. Уважаю.

– Скоро занятия закончатся, мой дорогой брат, – выпустила меня из объятий монашка и сделала виноватый вид. – Если так хочешь, можешь подождать меня и вместе пойти домой, – вроде говорила Гинис заискивающе и даже как-то игриво, а вот я чувствовал, что это нихрена не предложение. Я взглядом спросил, не попутала ли моя собеседница чего-либо, на что Гинис так же взглядом ответила, что так надо. Спросить также взглядом кому это надо я не смог, поэтому, пожав плечами, развернулся в сторону от школы. Пора валить, чутьё подсказывало.