Дело даже не в предчувствии неладного — дело в синем “Ягуаре”, красующемся в нашем дворе. Колёсами в клумбе, над которой Соня трудилась последний месяц. И через час, когда сестра вернётся домой, будет рёв на весь околоток. Её понять можно — столько труда, любви вложено, а тут…

Я бы вышла, устроила трёпку, но в последнем окошке увидев того, кто это сделал — сбиваюсь с шага. Теперь знаю, кто приехал, только не знаю зачем...

Лада стоит на крыльце, морщится от яркого солнца или от отвращения, наверняка не скажешь.

Выглядит потрясающе хорошо: ухоженная, обеспеченная городская красотка. Дорогущие украшения, прямо таки вопят, какая она успешная.

Длинные, светлые волосы уложены крупными локонами, как у кинозвезды. Крупные солнцезащитные очки. Стильные ботфорты. Короткая юбка в облипочку. Тонкий шёлковый топ с кружевом, сверху ещё какая-то дорогущая тряпка. На плечи накинут меховой жилет.

Я бы со злой радостью посмотрела, как она во всём этом шике-блеске пройдётся по нашей улочке на глазах у соседей.

— Лада? — роняю, чтобы привлечь внимание сестры, но она ко мне даже не оборачивается. Стоит и смотрит на наш двор.

На беззубый, но свежий забор. На коротко постриженный газон, на свежевыкрашенный почтовый ящик.

— Хорошо у тебя тут стало, — чуть погодя тихо отзывается Лада, без лишних приветствий, будто мы уже здоровались.

«Утебя», — звучит, будто это не наш общий дом.

Хотя, прошло столько лет, что она, возможно, уже и не считает его своим!

— Ты зачем приехала? — тяжко вздохнув, устало интересуюсь я.

После смены гудит голова, а вид холёной сестрёнки скорее раздражает, чем радует.

Говорят, близнецы чувствуют друг друга. Жить друг без друга не могут. Они — как единое целое!

Но не знаю.

Живу без Лады последние три года и спокойно проживу ещё столько же.

— Мне нужна твоя помощь! — вот так просто в лоб бросает она вместо“обняться, поплакаться, попросить прощения…”

— Да ну? Моя? — озадаченно отступаю на шаг под ненавязчивым напором сестры, а Лада бесцеремонно входит в дом.

— Твоя!

Только Лада умеет вот так нагрянуть! Шокировать не то просьбой, не то требованием! Пока ищу, чтобы такого по-ядовитей сказать, Лада снимает очки. Несмотря на неброский макияж подчёркивающий полноту губ, остроту носа — синяки от недосыпа видны хорошо.

— Я хочу, чтобы ты родила ребёнка моему мужу, — спокойно, как нечто обыденное произносит она, а глаза как обычно ледяные, даже не молящие.

Чувствую, она не шутит.

Я хорошо её знаю, как себя, и прекрасно понимаю — что бы не испытывала, она бы не пришла через столько лет не будь дело важным… жизненным.

— Ты замужем? — ёрничаю. — Поздравляю!

— Только давай без сантиментов и тупых вопросов, — высокомерно отмахивается она. Скидывает жилет, вешает его рядом с моей курткой на простенький крючок видавшего виды шкафа.

Теперь рядышком висят: произведение мехового искусства и продукт массмаркета и я отчего-то стою и тупо пялюсь, будто невольно сравнивая их и… нас с сестрой.

Лада бросает очки на тумбу под зеркалом.

Даже стягивает высоченные ботфорты и ставит на подставку, которой мы пользуемся последние пятнадцать лет.

Я бы не удивилась, если бы Лада прямо сейчас пошла и зажгла нашу газовую плиту. Поставила чайник и пока он закипает, сходила в огород за листиками смородины.

— Новомодное веяние? — вскидываю брови, возвращаясь к глупейшей фразе сестры. — Сама не хочешь, чтобы фигуру не испортить?

— Я не могу иметь детей, — спокойно отзывается Лада. Она и вправду включает конфорку и грохает чайником, не проверив в нём воду. — А моему мужу нужен ребёнок. Скажу больше, жизненно необходим. Он намерен заиметь наследника в кратчайшие сроки, и ни годом позже, а я бесплодна настолько, что хоть заподсаживайся этими эмбрионами — бесполезно. Но это и неважно…

Лада замолкает. С шумным вздохом оседает на табурет у плиты и смотрит, как огонь облизывает дно чайника.

А я стою, где стояла.

В очередной раз ошарашенная новостью.

Кусаю губу и ищу подходящие слова, чтобы продолжить разговор… или его закончить, ведь мы с сестрой даже ни разу не пересеклись взглядами. А она вроде как в роли просителя! И пусть её просьба на грани абсурда, я зла и обижена. Лада просто обязана была для начала повиниться! Рассказать, как у неё дела, а не швырять в меня«я хочу, чтобы...»

Внутри поднимается немая ярость, но я держусь.

— Что ж, — она бьёт ладонями по коленям, будто сама себя подгоняет. — Мы поменяемся на год! Не справишься… — неопределённо жмёт плечами, — значит и я не справлюсь. Значит — обе в утиль! Справишься — вернёшься домой, а я уеду к себе! Ты к своей любимой жизни, — разводит руками, как бы указывая на деревенский стиль. — Я к своей. Если нужно, я оплачу образование брату и сестре. Даже куплю вам новый большой дом! Исполню твою мечту с пекарней. Будешь жить как когда-то хотела! Зарабатывать деньги. Ни в чём не нуждаться…

— И иногда нянчиться с племянником? — смеюсь. Мне смешно, но как-то горько что ли.

Это ведь такой абсурд… на одну секунду, ровно на одну, мне становится жаль сестру. Бесплодие — это страшный диагноз! И из нас двоих, как раз-таки я была за то, чтобы не иметь детей. Не потому что эгоистично собой занималась, и мечтала о свободной бездетной жизни, а потому что прекрасно знала, что такое семья! Что такое ответственность! Что такоесвояжизнь радидругих, а несвоядлясебя!

И вот — насмешка судьбы! Заявляется сестра и почти требует родить ребёнка! И даже не ей! А её мужу!

А я глупо решила, что что-то случилось! Что произошла трагедия, и ейправданужна помощь, но нет… эгоистичные мечты Лады снова завели её в никуда!

— Ты ведь понимаешь, что это даже звучит дико? — всё же швыряю в полном негодовании, с ужасом понимая, что сестра вполне серьёзна! Что она и правда этого хочет.

— Звучит может и дико, но мне это реально нужно! — резче, чем стоило бы, отвечает она. Только я вижу, как пунцовеют щёки, и как бегает взгляд, не зная, за что зацепиться.

— Почему ты считаешь… что я соглашусь на это? — она ещё не ответила на мой предыдущий вопрос, а у меня нет сил дожидаться, когда соизволит: — Моя жизнь для тебя так, запасной аэродром? — выговариваю наболевшее. — Раздаточный материал! Здесь заплатку поставить. Здесь помоями облить. Тут выбросить… Начинали с: Лид, а сходи за меня, пересдай историю. Закончили: Лид, ты это… сходи… роди! Так чтоли?

— Ха! Этотымне говоришь? — она едко смеётся. Становится очевидно с каких козырей Лада пойдёт дальше. — Пока ты получала образование,якрутила хвосты коровам! Когдатебяродители выбрали от нашей семьи, как достойную «будущего» — я оказалась на обочине! — теперь она бьёт по самым больным местам и я невольно отступаю. — Теперь я предлагаютебеспасти себя из… этого… — она разводит руками.

— Я разве просила меня спасать? — возвращаю монету. — Разве это я к тебе пришла просить? Если ты не заметила — у нас всё нормально! Не богаты, зато вместе! И счастливы тому, что мы есть друг у друга! Мы умеем любить не за деньги, а душу. А что богатство дало тебе? Ты счастлива? Ты любима? — не просто так спрашиваю, скорее бросаю обвинением, потому что всегда чувствую сестру. Несмотря на расстояние я часто себя ловила на том, что меня одолеваютеётревоги, волнения, страдания, переживания, радость… И за все эти года, чаще было больно и страшно, чем хорошо и счастливо.

— У каждого из нас своё счастье! — глухо отзывается она. — И мне до полного не хватает ребёнка!

— Так рожайте! Если он тебятаклюбит. Если ты его любишь, найдите другую суррогатную мать, и пусть она вам…

— Он не знает… Я не сказала… Боюсь...

— Грань твоего эгоизма зашкаливает!

— Я люблю его, Лида! И узнала диагноз недавно. А как представляю, что он…

— Но если он тебя сильно любит…

— В том-то и дело, что с каждым месяцем он становится ко мне всё холодней. Любил. Но… Он очень хочет ребёнка, но какие бы чувства ко мне не испытывал... И боюсь, если я ему этого не дам, он найдёт другую.