Также она объявила, что если ее выдадут насильно, то она на брачном ложе отрежет мужу яйца. Зная нрав дочери, ее отец, граф Бирмонт подумал и рассудил, что король далеко, а его сюзерен герцог Хайхил, за наследника которого желала выйти замуж его беспокойная дочь – близко. В итоге Олиета стала женой Томаса Хайхил, а Гарольд остался с носом. Она была уверена, что Гарольд не забыл того оскорбления, а он уже успел проявить себя как мстительная злобная сволочь. Его правление не было мирным и благостным, что могли бы подтвердить два его брата, если бы были живы.

На трапе раздались шаги и наверх забрался герцог Хайхил.

– Все, приехали, сейчас будем спускаться. – Он осмотрел дочерей с доброй ухмылкой, довольно цокнул языком и потрепал по голове Айли. Та недовольно фыркнула.

– Пап, все испортил, вот мне теперь идти снова причесываться. Бригита, помоги мне.

…

Все блистательное общество уже неделю праздновало большое событие. Неделя пиров, театральных представлений, скачек, турнирных поединков и прочих развлечений для знати. Чернь тоже не осталась в стороне – раздача милостыни, бесплатная еда и пиво, что еще нужно человеку для счастья? Неделю пьяная столица благословляла короля.

В огромном зале, украшенном золотом, серебром и драгоценными камнями стоял гигантский стол, уставленный всевозможными блюдами, способными ублажить любого гурмана. Сотни свечей горели в светильниках вдоль стен, отбрасывая яркий свет на пирующих, являющих собой цвет Норландского рыцарства.

В центре стола сидел король и лучшие люди королевства. Члены королевского совета, примас—архиепископ Наркастерский, дети короля – две старшие дочери, и один из сыновей. Второй был еще слишком мал для пиров. Вельможи, казалось, старались перещеголять друг друга кричащей роскошью одежд, расшитых золотом и каменьями, их жены сверкали от драгоценностей, как морские волны в жаркий солнечный день. Король сидел в своем кресле и был расслаблен и пьян. Высокий, крепкий мужчина, со злым лицом и орлиным носом, коротко постриженный по Норландской моде. Корону он снял и положил рядом с собой на стол. От его фигуры исходила аура опасности. Несмотря на роскошь одежд, было видно, что это воин. В Норланде не могло быть иначе – знатных мальчиков с раннего детства учили воинскому искусству – обращаться с мечем и копьем, сидеть в седле. Нос короля пересекал тонкий белый шрам – результат неудачного покушения. Работа короля опасна.

На пиру, кроме привычных местным жителям блюд подавали и экзотические, ради которых были приглашены повара с далекого юга, с самого Эрина, славного своими излишествами, порицаемыми святой церковью. Некоторые кушания, по мнению Олиеты, были похожи на траву, но считались очень модными и стоили денег как хорошая лошадь. Напрасная трата средств, но кто мог сказать такое королю, который славился любовью к излишествам во всем.

Олиета Хайхил сидела за столом и смотрела на то, как ее старшая дочь кокетничала с Ричардом, сыном герцога Мидхила. Они были так юны и счастливы, и так любили друг друга. В конце праздничной недели должна быть объявлена их помолвка. Олиета была рада, что ее дочери так повезло – выйти замуж по любви для дочери герцога это большая удача.

Этот союз конечно же был политическим, а как может быть иначе? Хайхил и Мидхил соседи и давние соперники, недолюбливали друг друга и даже регулярно воевали. Там не было больших битв, скорее пограничная возня, но оба герцога были рады возможности помириться, потому что их торговля зависела друг от друга. Хайхил с севера граничил с Гномьими горами, с двух сторон был зажат – Эльфийскими лесами, а с юга – Мидхилом. Весь путь к гномам лежал через его земли, но и из людских земель добраться до него можно было только через Мидхил. Вражда была неизбежна, но не прибыльна. И тут такой удачный случай ее закончить, хотя—бы на время.

Олиета надеялась, что ее дочь будет так же счастлива в браке, как и она сама. Она, вышла замуж по любви, и вот теперь у нее трое прекрасных дочерей.

Герцогиня пыталась расслабиться и унять головную боль. Боль – это плохой признак. Предвестник беды. Почему так – она не знала, но твердо верила, если у нее ломит голову – жди плохих вестей.

Когда пир перешел за отметку, после которой можно было покинуть его, не обидев хозяина, Олиета поспешила уйти. Она вышла в сад и попыталась дышать полной грудью, чтобы унять тревогу внутри. Ранняя осень в южном Норланде прекрасна. Теплый ветер пробегал по ее волосам, и она уже совсем успокоилась.

Сзади раздались шаги.

– Олиета, как приятно встретить тебя после стольких лет.

Она обернулась, стараясь принять уверенный вид. Сзади стоял король Гарольд с бокалом вина и было видно, что он уже изрядно выпил.

– Да, я тоже рада вас видеть, ваше величество.

– Это очень мило, – ответил Гарольд. – Пойдем, прогуляемся в такой замечательный вечер. – Он крепко взял ее под локоть и повел по дорожке.

– У вас прекрасный сад, – Олиета попыталась вести вежливую беседу.

– Да, я люблю розы. Ты знаешь, я сам за ними ухаживаю.

– Неужели?

– Да, это меня успокаивает. Иногда бывает такое настроение, что хочется кого—нибудь убить. Или всех. – Он так улыбнулся, что она вздрогнула. – Раньше в такие моменты я брался за свой боевой молот, но первая жена научила меня видеть красоту цветов, и я теперь часами могу копаться в земле, сажаю розы, поливаю их каждый день после посадки, пока они не окрепнут. Лучше всего делать это рано утром или вечером. Это очень меняет жизнь, заставляет и стать лучше.

– Наверное.

– Я серьезно, – засмеялся Гарольд. – Вечером трудно выделить на это время. И ты представляешь, как тяжело встать утром с похмелья, чтобы полить эти чертовы клумбы? Пойдем сюда, вот посмотри на этот куст. Это моя гордость.

Олиета остановилась, чтобы немного полюбоваться. Они и в самом деле выглядели восхитительно.

– А еще надо рыхлить им почву, до самой осени, удобрять, – продолжал король. – Но знаешь, что я люблю больше всего? Не давать им цвести в первый сезон, чтобы они могли набраться сил и хорошо прижиться зимой. Вот как раз сейчас у них время цветения. – Гарольд взял садовые ножницы и подошел к кусту. – Берешь нежный невинный бутон, поднимаешь его и ррраз…

Ножницы резко сомкнулись и бутон рухнул на землю, почему то напомнив Олиете голову, падающую с плахи.

– Это так успокаивает, правда?

Она поежилась.

– Тебе холодно, дорогая. Пойдем сюда.

Гарольд потащил ее по тропе к павильону. Когда они вошли внутрь, сзади у двери тенью замер огромный стражник в доспехе фриландских наемников. Повисло неловкое молчание. Олиете захотелось нарушить его, как угодно, лишь бы не молчать.

– Значит ваша жена привила вам любовь к розам. Наверное, она была прекрасной женщиной. Жаль мы не были знакомы.

– Я был с ней счастлив. К сожалению, она не смогла подарить мне сына, только двух дочерей. Я люблю девочек, но мне нужен был наследник. Жена не смогла этого пережить и прыгнула с башни. Надо выпить за ее душу, у меня тут есть вино, прекрасное ситалийское, сейчас налью.

Он начал возиться с бочонком. Олиете совсем не хотелось пить и она раздумывала, как бы выбраться отсюда. Внезапно она осознала, что осталась с королем наедине в глубине сада и никого, кроме его фриландского цепного пса рядом нету. От этой мысли ее зазнобило.

– А ты, как у тебя дела? Ты ведь тоже родила трех девочек.

– Я, я в порядке. Мы с мужем любим друг друга.

– И он совсем не переживает, что у него нет наследника?

– Нет. – Олиета с трудом выдавила улыбку. Это ложь.

– Вранье, – рыкнул Гарольд. – Когда Томас умрет, его род прервется. Его дочери выйдут замуж, и кто—то из их них унаследует герцогство. Это не может его не волновать, но видимо он любит тебя слишком сильно и это его погубит. На, выпей. – Он протянул ей кубок.

– Я не хочу. Я наверное пойду, уже поздно и меня наверняка уже ищет Томас. – Она попыталась мягко отстраниться.

– Пей! Вино!