– Она говорила, – продолжал нотариус, – что совершила много ошибок, но то, как она поступила с вашей матерью и своей сестрой причиняет ей наибольшую боль.

– К сожалению, я не знаю, что произошло между ней и мамой. Для меня Клавдия всегда была бабушкой, которая умерла задолго до моего рождения. Но мне бы искренне хотелось ее узнать. И, постойте, вы сказали, что у нее еще была сестра? – мгновенно насторожилась я.

– Да, – Петр как будто немного замялся, – насколько я знаю, у Клавдии Николаевны была сестра, которая в 17 лет якобы сбежала из дома, и никто с тех пор ее не видел.

Я чувствовала, что он что-то недоговаривает, поэтому спросила:

– Но человек же не может просто так исчезнуть? Она ведь где-то жила, работала… Наверняка ее можно как-то найти.

– Разумеется, – согласился Петр, – но поисками никто никогда не занимался, насколько мне известно. Клавдия всем сказала, что сестра сбежала с ухажером из города. С тех пор – тишина.

Мужчина некоторое время помолчал, как будто раздумывая, стоит ли сказать то, что вертелось у него на языке, но в итоге произнес:

– Не забивайте этим голову. Прошло почти семьдесят лет. Через несколько месяцев вы станете полноправной хозяйкой дома и сможете делать с ним, что пожелаете.

– Но все же вы разожгли мое любопытство. Получается, что где-то живут мои родственники. И я могу попытаться их найти.

– Можете, – неуверенно произнес Петр, – Если Вам так хочется, почему бы и не поискать?

Затем, порывшись в столе, достал большой белый конверт:

– Здесь все документы, которые Клавдия Николаевна передала мне для хранения. Я, честно говоря, не смотрел. Что касается наследства, у нас с ней была отдельная папка. Ваша бабушка заранее обо всем позаботилась, чтобы вам не пришлось этим заниматься.

Я взяла протянутые мне бумаги, попрощалась с Петром и поспешила выйти из мрачного здания в ясное весеннее утро.

Егор уже ждал меня, прислонившись к машине и приветливо помахивая рукой. В руках он держал два стаканчика кофе, один из которых протянул мне. Я поблагодарила, но, очевидно, выглядела немного растерянной, поэтому он поинтересовался:

– Что-то случилось?

Не вдаваясь в подробности разговора с Петром, я сказала:

– Узнала, что у Клавдии была сестра.

Егор несколько секунд задумчиво смотрел на меня, потом отвел глаза и ответил:

– Мать велела тебе не говорить, но вообще про ее сестру в деревне все знают. Это что-то вроде местной легенды.

– Расскажешь?

Я подозревала, что это именно то, о чем он случайно обмолвился вчера за ужином. Назвал Клавдию ведьмой, и сейчас Лидия не сможет помешать мне выпытать из ее сына все, что ему известно.

– Ладно, – Егор быстро сдался. – Если мы говорим о фактах, то у Клавдии действительно была сестра, но много лет назад она сбежала с каким-то ухажером из города. Больше в нашей деревне не появлялась, а Клавдия ни с кем о ней не разговаривала. Но, справедливости ради, она вообще не сильно общительной была.

– А почему Лилия не хотела, чтобы ты мне об этом рассказывал? В этом же ничего странного или подозрительного нет.

Егор снова вздохнул:

– Нет, но за годы эта история обросла таким количеством домыслов, что превратилась в деревенскую страшилку.

Из рассказа Лидии я уже знала, что Клавдия была нелюдимой и замкнутой. Разумеется, в деревне, которая функционирует как единый организм, такое поведение сильно бросалось в глаза. А вдобавок ко всему, у Клавдии была довольно странная привычка – прогуливаться ночью по своему саду. Бледная фигура, скользящая между деревьев в призрачном лунном свете сама по себе могла напугать впечатлительных соседей, но однажды кто-то из деревенских увидел ее рыдающей на скамейке под засохшей яблоней и пошло-поехало. Вспомнили, про ее сестру и договорились до того, что Клавдия в пылу ссоры ее убила и закопала под той самой яблоней, где скамеечка стоит. А теперь мучается от угрызений совести и по ночам вымаливает прощение.

– Честно сказать, в детстве, до смерти Клавдии боялся. Старался даже лишний раз в сторону ее дома не смотреть, что непросто, ведь мы все-таки соседи. С возрастом я, конечно, понял, что никакая она не ведьма, а просто одинокая, несчастная женщина, а деревенские страшилки не что иное как глупые выдумки.

Я не была особенно впечатлительной, но от этой истории по коже пробежали мурашки.

– Да уж, чего только народ не выдумает, – сказала я.

– Конечно, – согласился Егор, – все это глупости.

Я немного помолчала, обдумывая услышанное, но потом решилась задать вопрос, который интересовал меня больше местной страшилки:

– Неужели она была таким плохим человеком?

– Трудно сказать, – протянул Егор задумчиво, – Мать меня ругала, если я называл Клавдию ведьмой. Но ты меня, конечно, извини, по характеру ведьмой она была самой настоящей.

Я уже поняла, что Клавдия была непростым человеком, поэтому обижаться на слова Егора не стала. Возможно, именно поэтому мама и не захотела, чтобы мы с ней общались. Никакой страшной семейной тайны, как я думала вначале, здесь нет. А деревенская страшилка чистой воды выдумка. В моем детстве мы тоже называли соседскую старушку ведьмой исключительно по той причине, что волосы ее были насыщенного лилового цвета. А Клавдия просто любила гулять по ночам. У всех свои странности. Эта версия меня вполне устраивала, и я вернулась к более практическим задачам: попросила Егора показать мне, где здесь магазин и следующие полтора часа он стоически помогал мне закупить все необходимое для жизни в новом доме.

Когда багажник был полностью заполнен моими пакетами, я заметила цветочный магазин. Повинуясь внезапному импульсу, торопливо бросила Егору, что скоро вернусь, забежала в лавку и купила большой букет желтых тюльпанов. Мне захотелось сходить на могилу Клавдии, отдать дань памяти человеку, которого никогда не знала, но который был частью моей семьи. Егор предложил проводить меня до церкви, за которой находилось кладбище, но я отказалась. Мне казалось правильным проделать этот путь в одиночестве, поэтому выгрузив покупки и сердечно поблагодарив Егора, взяла цветы и вышла на улицу.

До церкви было не больше десяти минут пешком: нужно было спуститься к пруду, пройти вдоль берега и подняться на пригорок, над которым возвышался храм. Церковь была построена еще в 18 веке, задолго до того, как Савинские окончательно обосновались в усадьбе. В отличие от главного дома, который не одно десятилетие лежал в руинах, храм сохранился великолепно. Конечно, штукатурка местами облупилась, позолота на куполах поблекла, но он все равно производил сильное впечатление. Сотни лет по этим истертым ступеням поднимались люди в надежде получить ответ на свои молитвы – это место хранит память о многих и многих поколениях жителей этой земли. Мне захотелось прикоснуться к истории, и я уверенно толкнула тяжелую дверь, ведущую в храм.

Внутри меня сразу же окутал сладковатый аромат ладана и свечного воска. Неспеша я двигалась, разглядывая росписи на стенах, иконы в богатых золоченых рамах и остановилась перед великолепным резным алтарем. Любуясь искусной работой мастера, я не заметила, как сзади ко мне приблизилась женщина.

– Это жемчужина нашего храма, многие приезжают сюда только для того, чтобы полюбоваться нашим роскошным алтарем, – полушепотом произнесла она.

– Действительно очень красиво, – в тон ей отозвалась я.

– Меня зовут Любовь Никитична, – представилась женщина, – я в церковной лавке работаю. Ты будешь возвращаться, – она кивнула на цветы, давая понять, что для нее не секрет, куда я направляюсь, – заходи ко мне, поболтаем.

С этими словами она развернулась и вышла из храма, оставив меня в одиночестве.

Егор объяснил мне, где похоронена Клавдия – ее могила была рядом со старой княжеской усыпальницей как раз недалеко от храма. Мне нужно было идти по главной аллее и никуда не сворачивать. Следуя его указаниям, я довольно быстро обнаружила невысокое каменное строение – ту самую усыпальницу Савинских, а рядом – участок со свежим могильным холмиком.