— Бросайте то, что у вас в руках, мне под ноги. Быстро!

Госпожа Ша Тайд ожгла Алексея разъяренным взглядом, но, увидев, что палец на курке начал сжиматься, с грязным ругательством бросила на пол какой-то медальон. Позже выяснилось, что она пыталась его активировать, но не смогла — дар был заблокирован.

— Господин архимагистр! — позвал лейтенант. — Посмотрите, у этой дамочки был какой-то артефакт.

— А ну-ка, а ну-ка… — заинтересовался профессор Маор.

Он мысленным усилием поднял в воздух медальон, накинул на него анализирующее плетение и, получив результат, протяжно присвистнул.

— Господа, это управляющий артефакт светлых фанатиков, — повернулся архимагистр к директору и капитану. — Впервые он попался мне на глаза целым, хорошо, что мы блокировали этой сволочи дар, — он кивнул на шипящую от злости госпожу Ша Тайд. — Иначе она взорвала бы медальон.

— Я не понимаю, о чем речь! — отчаянно взвизгнула женщина, однако глаза ее бегали, а руки дрожали. — Этот медальон я купила на рынке Фарансиса, он мне просто понравился. Если это какой-то там артефакт, то я просто не знала, и официально об этом заявляю!

— Вы полагали, что ваша роль во всей этой грязной истории останется неизвестной? — насмешливо поинтересовался Иван Афанасьевич. — Зря, очень зря, нам прекрасно известно, кто довел профессора Нахау-Рама до такого состояния. Но раньше мы думали, что это была чистой воды психология, теперь видим, что не только. Кстати, чтобы вы знали, с момента нападения на школу прошло шесть миллионов лет. Все это время вы проспали в стазисе. Так что ни Черных Кланов, ни Светлого Совета давно не существует. Однако ваше преступление не останется безнаказанным. Из-за ваших действий погибло больше восьми сотен детей. И вы за это заплатите.

— Темных тварей, а не детей! — сбросила маску женщина, поняв, что дальше притворяться белой и пушистой у нее не выйдет. — Допустимые потери ради дела Света. А в миллионы лет я не верю. Немедленно верните мне дар и отпустите! Не то пожалеете!

— Да что вы говорите? — насмешливо осклабился Николай Иванович. — Знаете, я бы ее не отпускал после допроса на планету, а отправил на прогулку в открытый космос. Без скафандра.

— Вы сможете убить женщину? — спросила госпожа Эмрис, с каким-то болезненным интересом глядя на капитана.

— Смогу! — решительно заявил он. — Если эта женщина открытый враг и сама готова убивать. А эта готова. Значит, восемьсот детей — допустимые потери? Это не женщина, это бешеная мразь. Фанатичка. Встречал я дома таких. Поначалу мы их жалели, а они проносили взрывчатку и стреляли из подворотен. Когда до нас дошло, что такое религиозные фанатички, мы их жалеть перестали.

— Слава всем богам! — всплеснула обеими парами рук медик. — Наконец-то настоящий капитан, способный ради защиты детей на поступок! Нам бы теперь еще главного безопасника с такими же взглядами найти. Прежние только и знали, что сопли по мордам размазывать. Ах, женщины! Ах, их нельзя обижать! Вот и доразмазывались.

До госпожи Ша Тайд, похоже, начало доходить, что на сей раз она влипла по-настоящему. Женщина разъяренно зашипела и выплюнула:

— Да не дети это были, а еще не выросшие темные твари! Как можно этого не понимать⁈ Ради борьбы с Тьмой любые способы хороши!

Профессор Маор в это время внимательно обследовал старого друга, используя какую-то запредельную магию. Тело Нахау-Рама всплыло в воздух, покрылось разноцветным, переливающимя туманом, из которого то и дело выплескивались снопы желтых искр, а то и небольшие огненные вихри. Затем его накрыло черное, как ночь, покрывало, что вызвало злобный визг воспитательницы, сквозь который прорывались слова, что такую мерзость нельзя использовать, светлые боги накажут. Архимагистр не обратил на нее ни малейшего внимания. Он продолжал обследование. Наконец, профессор Маор сформировал над бывшим директором несколько клубков белесых нитей, напоминающих паутину, и пошевелил пальцами. Нити скрылись в теле дварфа, отчего тот принялся биться и надрывно стонать, видно было, что ему очень больно. А затем грудина Нахау-Рама на мгновение разошлась, и оттуда всплыла тускло светящаяся гнилостным светом жемчужина или какое-то ее подобие. Она завертелась в воздухе, попыталась метнуться в сторону, но поток алых молний из пальцев архимагистра настиг ее и превратил в пепел, вызвав вопль ужаса у госпожи Ша Тайд.

— Что вы натворили? — в отчаянии простонала она. — Это же Меткае Ойль! Вы хоть представляете его стоимость⁈

— Ну надо же, — весело заломил бровь профессор Маор. — Ради нашего уничтожения светлые подонки даже древнего артефакта ценой две планеты не пожалели. Только запрограммировать его как следует не смогли. Идиоты!

— А что он делал? — поинтересовался Иван Афанасьевич.

— Подавлял основную личность и создавал на ее месте искусственную. В общем, бывший директор, получается, не так и виноват, ему подсадили эту гадость, а затем разговорами натренировали новую личность, вот только сделали это неправильно и получили тупого фанатика вместо умного, талантливого мага на своей стороне. Вскоре Нахау-Рам придет в себя, и я не уверен, что он будет хоть что-то помнить о своих последних годах. Разве что обрывки какие-то. Как бы не покончил с собой, узнав, что натворил…

— Нежелательно, у нас сейчас каждый толковый разумный на счету, — покачал головой директор. — Раз он не виноват, то придется простить. Но директорский жезл я ему не верну, все же не доверяю.

— И не надо, — усмехнулся архимагистр. — Насколько я знаю Хаора, он и сам не возьмет, не посчитает себя вправе, даже если вы предложите. Тут и моя вина есть, к сожалению. Удивился смене линии поведения друга, подумал, что с ним что-то случилось, но не стал проверять. А мог бы обнаружить эту пакость еще тогда! И ничего бы не случилось. Но сожалеть смысла не имеет. Есть только то, что есть. Из этого и будем исходить.

В этот момент Нахау-Рам открыл глаза, обнаружил себя на полу, потом понял, что скован, и сильно удивился, что было хорошо заметно по его вытянувшемуся лицу и расширенным глазам. Однако по движению пальца архимагистра оковы спали. Бывший директор медленно встал, держась за стену, осмотрелся, заметил незнакомые лица и озадаченно уставился на профессора Маора.

— Что происходит, Оторхо? — глухо спросил он. — Почему я на крейсере? Почему я был скован? Кто все эти разумные? Что они здесь делают?

— Это, Даор, новые директор и капитан, — ответил архимагистр, с грустью смотря на старого друга. — С тебя полномочия были сняты после того, что ты натворил, а натворил ты, прости, немало. В результате твоих действий погибла почти тысяча детей. Станция полуразрушена. Всех остальных эвакуировала древняя система спасения, мы остались здесь только потому, что находились в стазисе. И пробыли в нем очень много лет.

— Моих действий⁈ — изумился дварф. — Но я ничего не помню! Последнее воспоминание… Я вызвал в свой кабинет госпожу Ша Тайд, намереваясь либо развеять свои подозрения по ее поводу, либо расстаться с ней. Она вошла и… Нет, больше ничего не помню…

— Во время этой встречи она подсадила тебе Меткае Ойль, — тяжело вздохнул профессор Маор. — Да-да, тот самый невероятно редкий и дорогой древний артефакт. Понимаешь ли, она — эмиссар Светлого Совета. И, к сожалению, добилась своей цели, школы «Тархи Ла» больше нет. Теперь, кстати, у меня есть сомнения и в предательстве капитана Кхайта Дархада, я не знал другого разумного, столь же дорожащего своей честью. Он не мог предать, разве что находясь под контролем. Видимо, эта сволочь, — он кивнул на стоящую в углу воспитательницу, радостно оскалившуюся в ответ, — и его зомбировала. Или кто-то другой. Думаю, предателей среди преподавателей хватало. Ты, находясь под влиянием артефакта, начал нанимать тех, кого раньше и на плазмерный выстрел не подпустил бы к школе.

— Боги подземелий! — схватился за голову Нахау-Рам, ноги его не держали, поэтому дварф сел прямо на пол, от таких известий у него зашумело в голове. — Да как же так⁈ Я ведь подозревал ее, хотел уволить, но не успел… Ее надо допросить!