Таким образом признавалось, что в полуколониях и колониях также может быть достигнут значительный уровень развития капитализма. Иными словами, границы между второй и третьей группами носили весьма условный характер. Их разделение в программе Коминтерна объяснялось чисто политическими задачами по развитию революционного антиимпериалистического движения в целом.
В настоящее время подавляющее большинство латиноамериканских стран, хотя они и остаются зависимыми от империализма, может быть с полным основанием отнесено к группе стран со средним уровнем развития капитализма, на что специальное внимание было обращено в Декларации Совещания коммунистических партий стран Латинской Америки и Карибского бассейна (1975 г.).
Таким образом, зависимое, в том числе даже колониальное и полуколониальное, положение той или иной страны автоматически не предопределяет степень развития местного капитализма. И наоборот, рост зрелости капиталистических отношений не влияет прямо на снижение экономической зависимости от империализма.
Вопрос о степени развития капитализма является не второстепенным по сравнению с проблемой зависимости, как иногда считают, а основным. Только определенный, а именно средний, уровень зрелости капитализма создает материальную основу для перерастания демократической революции в социалистическую. В современную эпоху, как известно, в тех странах, где капитализм развит слабо, не достиг своей «средней зрелости», возможен путь социалистической ориентации, но только благодаря помощи со стороны реального социализма.
В большинстве стран Латинской Америки капитализм давно достиг своего среднего уровня развития. Либо нужно признать наличие среднего уровня развития латиноамериканского капитализма, а следовательно, и определенных материальных предпосылок для перехода от капитализма к социализму, либо выдвигать программу борьбы за путь социалистической ориентации, поскольку капитализм развит слабо, не достиг своей зрелости.
Вот почему столь важно определить уровень развития капитализма и соответственно уровень развития присущих этому строю классовых противоречий и классовой борьбы, причем, разумеется, с самым тщательным учетом проблемы зависимости от империализма, которая влияет на ход и формы борьбы классов.
Большинство коммунистических партий региона с полным основанием признают не только наличие средней степени зрелости капитализма, но и указывают на новую тенденцию, а именно на процесс ускоренного формирования монополистических объединений, развития государственно-монополистической тенденции.
Коммунистическая партия Чили в своей программе отмечает, что еще в 60-е годы в стране образовалась «паразитическая, монополистическая, финансовая олигархия, мощь которой возрастает и которая является подлинным центром экономической и политической власти»{31}. Военно-фашистский переворот 1973 г., поставивший у власти террористическую диктатуру Пиночета, имел своей целью ускорить с помощью насилия процесс развития государственно-монополистического капитализма. И эта цель в общем была достигнута.
Глубокий вывод относительно развития капитализма в своей стране делает Коммунистическая партия Колумбии. В ее программе говорится: «В условиях отсталости и зависимости в стране сформировались крупные монополистические группы в промышленности, интересы которых связаны с торговым и финансовым капиталом. Они являются также владельцами обширных земельных массивов и тем самым тесным образом переплетены с империалистическими компаниями. Эти монополистические группировки господствуют во всей экономической жизни страны»{32}.
Оценивая изменения, происшедшие в развитии латиноамериканского капитализма в целом, Коммунистическая партия Уругвая справедливо подчеркивает: «Крупная буржуазия континента приобретает черты монополистической буржуазии… Крупная буржуазия сосредоточивает, как правило, в своих руках рычаги экономической и политической власти и поэтому, естественно, является врагом революции. Следовательно, она должна быть экспроприирована и ликвидирована еще на аграрном антиимпериалистическом этапе революции. Это означает, что революция уже своими первыми актами преследует антикапиталистические цели, что создает условия и обеспечивает переход к социалистическому этапу в исторически сжатые сроки»{33}.
Проблема борьбы против монополистических и государственно-монополистических тенденций в развитии латиноамериканского капитализма все более выдвигается в центр внимания еще и потому, что она прямо связана с борьбой против фашизма или его угрозы. Дело в том, что именно военно-фашистские диктатуры играют главную роль в стимулировании государственно-монополистического капитализма.
В тех странах, где нет фашизма, развитие капитализма объективно ведет к тому же результату, хотя формы и методы формирования монополий здесь иные. Тем не менее, как указывал В. И. Ленин, имеются «лишь несущественные различия в форме монополий или во времени появления их, а порождение монополии концентрацией производства вообще является общим и основным законом современной стадии развития капитализма»{34}.
Не миновала этого общего закона и Латинская Америка. По определению XVIII съезда Мексиканской коммунистической партии, в стране неудержимо «нарастает процесс развития в направлении государственно-монополистического капитализма… Единственной исторической альтернативой этому развитию… является демократическая и социалистическая революция»{35}.
Этот вывод основывается на том, что средняя степень развития капитализма и особенно ускорение формирования государственно-монополистического капитализма в последние два десятилетия создали солидную материальную основу для такого революционного процесса, который неизбежно завершится победой социализма.
Аграрно-крестьянский вопрос:
реформа против революции
Важное значение в жизни Латинской Америки всегда имел и имеет аграрно-крестьянский вопрос. Это объясняется рядом объективных причин.
— сохранением в большинстве стран (за исключением, Кубы, Боливии, Перу, Панамы, Мексики, Никарагуа) крупного помещичьего землевладения и старых форм эксплуатации сельских трудящихся;
— важной ролью аграрного сектора в экономике;
— высоким удельным весом сельских трудящихся в общей массе самодеятельного населения;
— процессом ускоренной социальной дифференциации крестьянства, и прежде всего пролетаризации его низших слоев;
— проведением буржуазных аграрных реформ и обострением на этой основе классовой борьбы в деревне как особой части революционного процесса в целом.
Аграрный вопрос привлекает к себе самое пристальное внимание различных партий и течений. В Латинской Америке не было и нет ни одного крупного общественного деятеля — философа, писателя, политика, который бы не затрагивал эту важнейшую проблему. До сих пор она находится в центре общественной мысли и политической практики.
Буржуазные и мелкобуржуазные политические деятели и ученые сводят аграрно-крестьянский вопрос либо к структуре землевладения и землепользования (латифундия — минифундия), либо к сугубо техническим условиям хозяйствования, либо к колонизации пустующих земель, т. е. абсолютизируют какие-либо отдельные, хотя и важные стороны дела. Главный недостаток такого подхода состоит в том, что он никак не связан с классовой борьбой, более того, призван приглушить, затормозить ее развитие, оторвать аграрный вопрос от общих проблем революционного процесса, свести все и вся к куцым верхушечным реформам по модернизации латифундизма.
С иных позиций подходят к решению аграрно-крестьянской проблемы марксисты. Коммунистические партии связывают борьбу крестьянства за землю с общим ходом великого освободительного движения пролетариата и антиимпериалистической народной революции, с борьбой за социализм.
На первых порах, как известно, молодые компартии сумели определить лишь самое общее направление борьбы за аграрную революцию и привлечение крестьянства на сторону рабочего класса. Конкретная разработка аграрных программ была развернута коммунистами лишь в 30-е годы. Методологической исходной точкой являлся тезис о преобладании докапиталистических отношений в латиноамериканской деревне. Чаще всего аграрный строй характеризовался как «полуфеодальный» и даже «полурабовладельческий».
