Если взглянуть на ход политической жизни в Латинской Америке в целом, то разница в размахе и результатах освободительной борьбы по двум группам стран очевидна, но вместе с тем налицо и нечто общее, а именно значительное продвижение демократических сил вперед, завоевание ими новых стратегических позиций. Это обстоятельство вызвало крайнюю тревогу господствующих классов и мировой реакции, побудив их к переходу в общее контрнаступление. Политическим выражением этого перехода явилось насильственное насаждение военно-реакционных режимов с целью жестокого подавления массового движения. Наряду с щедрой помощью традиционным военно-полицейским диктатурам (Парагвай, Гаити, Никарагуа) местные и иностранные монополии в союзе с реакционной военщиной сделали ставку на экспорт контрреволюции в Чили, Уругвай и некоторые другие страны. Наступил новый период классового противоборства.

Глава 4

АНТИФАШИСТСКОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ

И НОВЫЕ РЕВОЛЮЦИОННЫЕ ПОБЕДЫ

Поражение революции в Чили и последующая серия военных переворотов в Уругвае, Боливии, Аргентине резко изменили обстановку на континенте. Контрреволюция надеялась путем кровавого террора раз и навсегда покончить с рабочим и демократическим движением. Однако широкие массы трудящихся, вынужденные временно отступить, сумели перестроиться и развернуть активное движение антифашистского сопротивления.

Важнейшей предпосылкой новой фазы борьбы явилась разработка коммунистическими партиями стратегии и тактики народного сопротивления, анализ классовой сущности фашизма и его специфических черт в современной Латинской Америке.

Лицо современного фашизма в Латинской Америке

Фашизм как идеология, политическое течение и особая форма власти был и остается злейшим врагом рабочего класса и всех трудящихся. Как и прежде, в современных условиях там, где государственная власть находится в руках фашистов, она представляет собой антинародную и жестокую диктатуру наиболее реакционных групп монополистического капитала и его союзников — оголтелой военщины, загнивающей помещичьей олигархии, всех антидемократических сил. Кровавый террор, грубейшее попрание конституционных прав, насилие над обществом и личностью, тотальная слежка, массовые убийства, коррупция и агрессия, ложь и демагогия — таков традиционный арсенал методов фашистского господства. Современные его формы, обычно именуемые неофашизмом, отличаются лишь еще более изощренной политикой преступлений против общества. Пиночетизм в Чили превзошел в этом отношении всех, за исключением, пожалуй, нацизма, у которого он заимствовал многое.

Неофашистские военно-полицейские диктатуры в Чили, Уругвае, Гаити, Парагвае, Сальвадоре, Боливии, Гватемале образовали своего рода единую контрреволюционную цепь, которой империализм и внутренняя реакция пытались сковать всю Латинскую Америку.

«Преступный удар, нанесенный Чили, — говорится в Декларации Гаванского совещания, — свидетельствует о настоятельной необходимости сплотить ряды для борьбы в защиту демократии, против любой фашистской угрозы в Латинской Америке и о неотделимости этой борьбы от борьбы против империализма. Мы, коммунисты, всегда будем объединять наши усилия со всеми сторонниками демократии, со всеми, кто выступает против фашистских зверств… В то же время мы не согласны с тем, что защита буржуазной демократии от фашистской угрозы означает отказ от социального прогресса и примирение с несправедливостью. Единство в борьбе за демократию является более широким, чем единство революционных антиимпериалистических сил, с которым оно находится в диалектической связи… битва против фашизма, в защиту демократии, против империализма и олигархии, а также активное участие народа в политической жизни представляет собой единый процесс»^{139}.

Этот вывод имеет принципиальное значение для понимания особенностей современного революционного процесса, важнейшим элементом которого является борьба против фашизма.

Следует признать, что сама проблема неофашизма в Латинской Америке не сразу получила четкую оценку. Заслуга коммунистических партий состоит в том, что они первыми дали научную характеристику классовой сущности военно-тоталитарных режимов как специфической разновидности фашизма. Многие буржуазно-либеральные деятели оперируют морально-этическими категориями — «тирания», «деспотизм», «насилие», по не дают определения классового характера власти. Следует иметь в виду, что военно-фашистские режимы — это не ухудшенный вариант традиционных латиноамериканских военных диктатур, а принципиально новое явление. Прежние тиранические режимы представляли, как правило, власть реакционной помещичьей олигархии и крупной торговой буржуазии, имели, так сказать, чисто «охранительные» функции защиты существующего строя.

Неофашизм у власти есть диктатура монополистических местных и иностранных, прежде всего североамериканских, корпораций и находящейся у них на службе контрреволюционной военщины. Функция неофашизма сводится к двум главным задачам: 1) подавление революционного рабочего и антиимпериалистического движения, 2) стимулирование развития и насаждение «сверху» новейших форм капитализма с целью модернизации экономики, политики, идеологии и ускоренного перехода к стадии государственно-монополистического капитализма с помощью любого необходимого насилия.

Распространено, однако, мнение о том, что фашизм как таковой в Латинской Америке отсутствует, ибо для «традиционного» фашизма-де характерно наличие широкой массовой базы в лице мелкобуржуазных и промежуточных слоев и даже части трудящихся. В странах «традиционного» фашизма — Германии и Италии, как известно, действительно существовали политически организованные массовые фашистские движения и партии, клубы, ассоциации и т. п. В Латинской Америке фашизму нигде не удалось создать себе такой массовой базы, а значит, считают некоторые, нет и самого фашизма вообще.

Это мнение, на наш взгляд, ошибочно. Известны многие случаи, когда фашизм существовал и без массовой базы, опираясь главным образом на силу армии и полиции. Такое положение в довоенный период наблюдалось в Венгрии, Румынии, Болгарии и других странах — сателлитах Германии. В послевоенный период военно-полицейская форма фашизма наиболее отчетливо проявилась в период тирании «черных полковников» в Греции (1967–1973 гг.).

Военно-фашистские режимы, пришедшие к власти в Чили и ряде других стран «южного конуса», также не имеют массовой базы, опираются лишь на силу штыка и помощь империализма, но от этого они не меняют свой характер. Более того, «нормальным и естественным» для фашизма следует считать не наличие массовой базы, а, напротив, развитие массового антифашистского сопротивления. Итальянский и германский варианты фашизма скорее являли собой исключение, а не правило. Но, как бы то ни было, классовая суть фашизма едина, хотя его формы, его связи с массовыми слоями различны и определяются конкретными условиями каждой страны.

Иногда высказывается мнение, что там, где существуют различные партии, в том числе оппозиционные, действует конгресс, регулярно проводятся «выборы» президента, речь не может идти о фашизме в полном смысле, а следует говорить о создании специфического режима — гибрида, скомпанованного как из правототалитарных, так и парламентских элементов политического устройства.

Такое впечатление обманчиво и не соответствует действительности. Военно-фашистская власть, как правило, опирается не на конституцию и не на парламент, а на собственные приказы или так называемые «институционные акты». Существует, конечно, определенная разница между национальными видами фашизма, но отличия касаются больше формы, а не содержания.

Чтобы разобраться в характере современного латиноамериканского варианта фашизма, следует вспомнить, что его предшественник также пришел к власти не в наиболее развитых капиталистических государствах (США, Франция, Великобритания), а в странах «среднего уровня развития». Мы имеем в виду Италию, Испанию, Румынию, Венгрию и другие страны. Что касается Германии, то и она вследствие разгрома в первой мировой войне отставала в экономическом развитии. С помощью фашизма германские монополии стремились подавить классовую борьбу в стране и дать толчок бурному развитию капитализма.