В основе этих негативных явлений, как отметил XVIII съезд МКЛ, лежит тот факт, что в 50–60-х годах началось развитие местных паразитических монополистических групп, внедрение транснациональных монополий, а «в начале 70-х годов страна вступила на путь формирования государственно-монополистического капитализма. На этом этапе монополии установили свое полное господство во всех сферах экономики, монополистическая буржуазия срослась с государством с целью спасения капитализма и сохранения своих монополистических прибылей»{128}.
Все это не могло не вызвать обострения социальных антагонизмов. Хотя в Мексике и не наблюдалось общего революционного подъема, классовая борьба и особенно выступления пролетариата приобрели активные и массовые формы. Возросло политическое влияние коммунистической партии и ряда других леводемократических организаций. В целом, однако, как подчеркнул XVIII съезд МКП, «массовое движение еще не соответствует тем требованиям, которые стоят перед всеми трудящимися в борьбе за защиту своих интересов»{129}.
В значительной степени это объясняется соглашательской линией профсоюзной бюрократии, реформистской политикой государства, которое выступает перед массами в тоге защитника и гаранта их интересов от бесконтрольной эксплуатации предпринимателей и международных монополий.
В Мексике существует целая сеть профсоюзных центров отдыха, спортивных лагерей, различных курсов, школ, что, бесспорно, привлекает трудящихся, укрепляет иллюзии относительно «заботы» со стороны государства. Преодолеть сложившийся стереотип массового мышления и поведения крайне трудно. И тем не менее в 60–70-х годах произошел явный сдвиг влево.
Начиная со всеобщей стачки рабочих-железнодорожников 1958 г. в жизнь Мексики прочно вошла забастовка как активная форма пролетарской борьбы. Запутанная система регулирования забастовок и принудительного арбитража, естественно, крайне затрудняет организацию стачек. Более того, некоторые реальные забастовки формально объявляются «несуществующими», что освобождает предпринимателей от переговоров с рабочими, действия которых объявляются незаконными. В таких условиях широкий размах приобрела такая форма классовой борьбы, как заключение коллективных договоров, движение за демократические права профсоюзов.
Тем не менее стачечное движение носит в последние годы еще более активный характер, причем рабочий класс концентрирует свои удары против монополистического местного и иностранного капитала.
В 1961 г. свыше четырех месяцев бастовали рабочие текстильной компании «Индустрии Веракрусана», в 1963 г. — горняки шахты «Фриско С. А.», в 1965 г. — горняки компании «Фреснильо». В 1966 г. острый характер приобрело выступление рабочих-металлургов в г. Монтеррей, трудящихся филиала американской фирмы «Дженерал моторе». Успешно закончилась также стачка рабочих филиала «Дженерал электрик».
С 1968 г. в антимонополистическую борьбу активно включилось студенчество, научно-техническая интеллигенция, служащие. В 70-х годах стали развиваться и такие формы борьбы рабочих, как занятие предприятий, поэтапные забастовки, митинги, манифестации. Требования пролетариата все чаще затрагивают целый ряд общенациональных демократических задач, включая национализацию крупных предприятий, ликвидацию монополий, расширение демократии и т. д.
Мексиканская коммунистическая партия, исходя из новых явлений в развитии классов и классовой борьбы на этапе формирования государственно-монополистического капитализма, нацеливает трудящихся на борьбу за демократическое и социалистическое переустройство общества.
В своих программных документах МКП подчеркивает, что речь идет о назревании условий для «нового революционного движения в Мексике — революции, которая в своем содержании сочетает демократические и социалистические задачи. На первом этапе будут решены демократические цели, являющиеся составной частью социалистической революции. Тем самым для страны откроется перспектива общества без эксплуататоров и эксплуатируемых»{130}.
Стратегический курс на «демократическую и социалистическую революцию» в принципе не отрицает относительной самостоятельности двух этапов борьбы, но исходит из их диалектической взаимосвязи. В конкретных условиях Мексики с учетом быстрого развития государственно-монополистического капитализма, задачи социалистической революции приобретают более отчетливые материальные предпосылки. Сочетание антиимпериалистических, общедемократических и антимонополистических целей с борьбой за социализм постоянно развивается и углубляется, что придает действительно новый характер всему революционному процессу в Мексике, обгоняющей в этом отношении многие другие латиноамериканские страны.
Следует, однако, различать объективное сближение демократического и социалистического этапов революции от субъективных возможностей мексиканского пролетариата и его союзников на практике осуществить победоносную революцию. Пока речь идет лишь о накоплении сил, борьбе за единство рабочего класса, за достижение прочного союза демократических и антиимпериалистических движений, т. е. о развитии субъективного фактора революции, подводе масс к решающим социальным битвам за новую Мексику. Этот процесс сложен и труден. Он потребует, конечно, огромных усилий и немало времени. Важное значение имеет в этой связи решение об объединении левых партий, в том числе Мексиканской коммунистической партии, в единую организацию.
Антиимпериалистическое движение в странах
Центральной Америки и Карибского бассейна
Большим своеобразием отличается развитие антиимпериалистического движения в странах Центральной Америки и Карибского бассейна. В течение долгих десятилетий американский империализм обладал в этом регионе почти абсолютным господством. Прямая и косвенная интервенция США, перманентное властвование в большинстве центральноамериканских стран (за исключением Коста-Рики) реакционных проимпериалисгических военных диктатур, колониальная зависимость большинства островов Карибского бассейна от Англии и Франции, а Суринама от Нидерландов, относительная слабость молодого рабочего класса (в основном рабочие плантаций) и коммунистических партий, низкий уровень политизации масс — все это крайне осложняло развитие революционных процессов. Но и в этой самой зависимой части континента в 60-е годы произошли серьезные социальные и политические перемены, которые в своей совокупности подготовили почву для революционного взрыва на рубеже 70– 80-х годов.
Важнейшим сдвигом исторического значения явилось освобождение большой группы стран этого региона от прямой колониальной зависимости. Победа Кубинской революции и общий подъем освободительного движения на континенте оказали самое благотворное воздействие на борьбу бывших колониальных народов за свой национальный суверенитет. В 1962 г. была провозглашена независимость Ямайки, Тринидада и Тобаго. В 1966 г. получили независимость Гайана (бывшая Британская Гвиана) и Барбадос. В 1973 г. от колониализма освободилось Содружество Багамских островов, в 1974 г. — Гренада, в 1975 г. — Суринам (бывшая Нидерландская Гвиана), в 1978 г. — Содружество Доминики, в 1979 г. — Сент-Люсия и Сент-Винсент{131}.
Борьба за независимость была длительной и сложной, опытный европейский империализм сумел в последний момент избежать революционного взрыва в своих колониях и решить проблему относительно «мирным» путем. Такая «уступчивость» объяснялась двумя обстоятельствами.
Во-первых, в большинстве случаев к власти в новых независимых государствах (за исключением правительства Ч. Джагана в Гайане) пришли буржуазно-реформистские круги, не ставящие своей задачей полный разрыв с европейским капиталом и добивающиеся в основном политической независимости. В этих условиях бывшие метрополии при помощи неоколониалистских методов надеялись сохранить за собой главные экономические позиции.
Во-вторых, дальнейшая затяжка с предоставлением независимости грозила вылиться либо в открытое народно-революционное движение, либо в политический верхушечный переворот с ориентацией на империализм США. В такой ситуации Англии не оставалось иного выхода, как перейти от традиционных колониальных методов к более завуалированной политике «содружества» со своими бывшими вассалами.
