Свою роль в колонизации Бразилии сыграли и другие монашеские ордена — францисканцы, капуцины, доминиканцы, кармелиты. Однако прибыли они в колонию гораздо позже, чем иезуиты. В капитании Баия, например, представители этих орденов появились между 1665 и 1693 гг.{224}, да и роль их оказалась намного более скромной. Опи также основывали свои учебные центры. Известно о существовании на севере Бразилии двух колледжей, принадлежавших кармелитам, — в Олинде и Мараньяне, где готовили учителей и священников. Помимо теологии, там изучались индейские языки{225}. При монастырях францисканцев существовали начальные школы.
Иезуитские школы и особенно колледжи пользовались в колонии гораздо более высокой репутацией. «Больше всех повлияли на первую фазу истории Бразилии, — пишет бразильский исследователь Круз Коста, — колледжи Общества Иисуса. В конце XVI — начале XVII в. именно в колледжах учеников святого Игнатия некоторые счастливцы — дети первых владельцев сахарных заводов, тростниковых плантаций, а также дети королевских чиновников и администраторов колонии — получали гуманитарное образование. Кроме владения землей и вслед за тем рабом, т. е. орудием, с помощью которого обрабатывались эти земли, гуманитарное образование являлось истинным признаком принадлежности к высшему классу»{226}.
Старейший из иезуитских колледжей — Колледж ду Террейру в Баии — в начале XVII в. (в 1615 г.) имел в своих стенах 96 студентов и 120 учеников находившейся при колледже начальной школе. Незадолго до этого, в самом конце XVI в., там было 12 преподавателей, которые, по словам современника, были «способны учить теологии, искусствам и гуманитарным наукам в любой части света»{227}.
Колледж иезуитов в Баии располагал сокровищем неоценимым, невиданным в условиях тогдашней Бразилии — солидной библиотекой, крупнейшей в огромной колонии. Она вела начало от книг, привезенных первыми прибывшими в Баию иезуитами, и в 1649 г. насчитывала 3 тыс. томов произведений «любых авторов, каких только можно пожелать»; к моменту изгнания иезуитов в 1759 г. библиотека состояла из 15 тыс. томов{228}.
Коль скоро представители духовенства были, в сущности, единственными образованными людьми в Бразилии XVI–XVII вв., им принадлежат и первые заслуги в изучении страны, ими сделаны первые, хотя и робкие шаги в развитии национальной науки. Первой значительной фигурой на этом поприще многие бразильские авторы считают иезуита Жозе ди Аншиэту. Сохранилось довольно объемистое наследие его произведений, среди которых — ряд поэтических произведений на языке тупи-гуарани, драмы и песни религиозного содержания, написанные по-португальски и на латыни. Наибольшую ценность представляет его «Описание многообразных явлений природы в Сан-Висенти», где Аншиэта предстает как ученый-натуралист, скрупулезно описывая природные условия, животный и растительный мир Бразилии XVI в. Написанный в 1580 г., этот труд пять лет спустя вышел в Европе в переводе на итальянский язык. На португальском же он вышел в Лиссабоне лишь в 1799 г.{229}
«Отцом бразильской историографии» считают Висенти ду Салвадора, родившегося и работавшего в Баии. Его пятитомный труд под названием «История порабощения Бразилии» (опубликован в 1627 г. в Европе) охватывает период в 127 лет, с момента открытия Бразилии. Ценным трудом по истории первых веков существования колонии до сих пор остается книга иезуита Симау ди Васконселуса «Летописи общества Иисуса и провинции Бразилия», вышедшая в Лиссабоне в 1663 г.
Необычным явлением в Бразилии той эпохи стал труд, написанный светским автором. Это «Описательный трактат о Бразилии 1587 года», принадлежащий перу Габриэла Соариса ди Сузы — фазендейру и хозяина энженьо в глубине Баии. Трактат представляет собой интересную хронику и описание тогда еще новой колонии, восхваляющее природные богатства этого края. Ди Суза сообщает данные о населении, а также о хозяйстве и ресурсах Бразилии{230}.
В ходе колонизации Бразилии португальцы столкнулись с неведомыми им тропическими болезнями, принимавшими порой масштабы опустошительных эпидемий. В XVII в. появляется ряд специальных медицинских работ, авторы которых пытались выяснить природу этих болезней и методы их врачевания. Таковы «Трактат об оспе» работавшего в Ресифи Симау Пиньейру Моурау, а также «Трактат о вредоносных происшествиях в Пернамбуку» Жоао Феррейры да Розы, написанный в связи со свирепствовавшей в Пернамбуку в 1685 г. желтой лихорадкой.
Нельзя пройти мимо имени Бартоломеу Лоуренсу ди Гусмана, одного из пионеров воздухоплавания. Окончивший в 1701 г. иезуитскую семинарию в Белене, которая, кстати, была не чисто духовным, но общеобразовательным учебным заведением, он занялся опытами по конструированию летательного аппарата; первые его испытания, по свидетельствам современников, происходили в Белене на площади против церкви. В 1707 г. Гусман получил от Совета заморских дел Португалии патент на этот аппарат, названный им «Пассарола», а в 1709 г. в присутствии португальского короля и многочисленных придворных в Лиссабоне были проведены успешные испытания этой управляемой (в отличие от позднейших воздушных шаров братьев Монгольфье) летательной машины{231}.
Таковы немногие дошедшие до нас факты культурной жизни одной из самых заброшенных колоний в Новом Свете в первые два века ее существования, когда колониальные власти возводили множество препон всякому проявлению интеллектуальной деятельности, когда здесь не было ни книгопечатания, ни университетов — «темные века младенчества страны», по выражению советского литературоведа И. Тертерян{232}.
Остановимся на судьбах португальского языка в Бразилии XVI — начала XIX в. Вскоре после начала колонизации из смешения этого языка с индейскими наречиями возник так называемый «лингва жерал» («общий язык»). В его основу лег наиболее распространенный на территории страны в то время язык индейцев тупи-гуарани. Фонетический облик португальских слов, вошедших в лингва жерал, приспособился к фонетике тупи-гуарани. Лингва жерал стал языком контактов португальцев с индейцами, а главное — основным языком в семьях поселенцев, женившихся на индеанках. Современник писал (в XVII в.): «В этих семьях говорят на языке индейцев, а португальский дети ходят учить в школу»{233}. В распространении и закреплении лингва жерал большую роль сыграли иезуиты: такой язык как нельзя более соответствовал их планам, о которых говорилось выше. Он долгое время преподавался в иезуитских колледжах и семинариях, иногда называясь «грегу да терра» («местным греческим»). Уже в XVI в. упоминавшийся выше Аншиэта составил первую грамматику тупи-гуарани, изданную в метрополии. В дальнейшем такие грамматики издавались неоднократно. Одну из них, составленную иезуитом Луисом Фигейрой и изданную в Лиссабоне в 1678 г., переписал известный русский исследователь Бразилии Г. И. Лангсдорф{234}.
Однако лингва жерал не смог вытеснить португальский язык, он так и не стал национальным языком Бразилии. В течение почти трех столетий оба языка существовали бок о бок, но лингва жерал все более отступал на второй план и к началу XIX в. оказался полностью вытесненным португальским. Помимо постоянного увеличения численности португальского населения, на этот процесс повлияли и другие факторы. Португальский был государственным языком колонии, это был язык документов, писем, книг, деловой переписки. В 1727 г. королевским указом пользование языком тупи-гуарани было запрещено, с этого времени как в школах, так и в колледжах преподавался лишь португальский{235}.
К XVI–XVII вв. относятся попытки Франции и Голландии отобрать у Португалии часть владений в Америке, основать в Бразилии свои колонии. Попытки эти оказались безуспешными и сколько-нибудь заметного влияния на облик Бразилии не оказали. То же относится к периоду с 1580 по 1640 г., когда из-за династических смут Португалия, а значит, и все ее колонии подпали под власть испанских королей. Их полное небрежение интересами Португалии привело эту страну к разорению, к потере значительной части ее колониальных владений в Азии и Африке. Поэтому в центре внимания португальской короны с конца XVII в. становится Бразилия, поскольку потеря доходов от восточной торговли заставляла искать какого-то их возмещения в американских владениях. В середине XVII в. португальская эмиграция в Бразилию становится столь значительной, что совершенное запустение грозит таким важным областям метрополии, как, например, Миньо. Все эти обстоятельства имели для Бразилии очень важные последствия. «Упадок португальского королевства повлек за собой заселение и развитие этой страны», — писал видный бразильский исследователь К. Прадо Жуниор{236}.
