Однако поворот в алжирской политике действительно происходил. 3 октября 1958 г., выступая в Константине, де Голль призвал к прекращению «абсурдной борьбы» и дал обещание провести широкие социально-экономические реформы в Алжире, получившие название «план Константины». Его общее содержание сводилось к принятию в Алжире целого ряда мер политического, социально-экономического и культурно-просветительского характера, которые должны были существенно улучшить положение коренного населения страны, а в конечном итоге — обеспечить «тесную солидарность Алжира с. Францией», т. е. сохранение Алжира под французским контролем.
Эту же цель преследовало предложение де Голля о «мире храбрых», сделанное на пресс-конференции 23 октября 1958 г. «Те, кто открыл огонь (т. е. ФНО Алжира. — 77. *7.), — заявил де Голль, — должны его прекратить и вернуться к своим семьям и к своей работе»{205}. Призыв к миру, больше похожему на капитуляцию без каких-либо политических гарантий для ФНО, мог иметь лишь один ответ со стороны алжирских патриотов — отрицательный. Поэтому определяющим для положения в Алжире и после 1958 г. продолжала оставаться вооруженная борьба. Еще весной 1958 г. было объявлено о создании «запретной зоны» между «линией Мориса» и тунисской границей общей площадью более 10 тыс. км2. На основании этого около 360 тыс. алжирцев были выселены из «запретного» района и переселены в так называемые центры перегруппировки.
В декабре 1958 г. армейский генерал авиации М. Шалль сменил генерала Салана на посту главнокомандующего в Алжире. По сложившейся традиции новый главком привез в своем портфеле собственный план военных действий, казавшийся его автору (впрочем, как и всем предыдущим) единственно правильным и обнадеживающим. «Пчап Шал-ля» предусматривал усиление блокады тунисской и марокканской границ, захват опорных зон ФНО и их разгром, «Проблема состоит в том, — говорил новый главнокомандующий, — чтобы искать повстанцев там, где они есть… Я отправлю в горы резервы, чтобы уничтожить повстанческую структуру, а затем отряды командос займутся остальным и продолжат борьбу вплоть до ликвидации противника»{206}. Французское командование разработало и осуществило в течение 1959 г. три военные операции под кодовыми названиями «Корона», «Бинокль» и «Искра». К операции «Бинокль», имевшей целью восстановить контроль над Кабилией, утраченный еще в начальный период восстания, было привлечено 30 тыс. солдат и офицеров, авиация, артиллерия и саперные подразделения. Она длилась почти четыре месяца (с июля до ноября 1959 г.) и не привела к ожидаемым результатам. Еще в ходе ее осуществления генерал Шалль признавал: «Операция «Бинокль» очень трудна; противник неуловим, он быстро рассеивается». Ответственный за операцию «Корона» генерал Ф. Гамбьез впоследствии также признавал: «Население им (повстанцам. — П. Ч.) помогает, и в этих условиях год или десять лет прочесывания не дадут никаких результатов»{207}.
В целом военные действия второй половины 1958–1959 г. были для французской армии столь же неудачными, что и все предыдущие. Данное обстоятельство являлось одним из важных факторов, определявших эволюцию алжирской политики де Голля, в которой все определеннее начала вырисовываться тенденция к мирному разрешению конфликта.
Как уже отмечалось, в декабре 1958 г. были произведены важные перемещения во французской администрации в Алжире. Генерал Салан лишился обоих постов и, получив в утешение Военную медаль, переместился в один из кабинетов парижского Дворца Инвалидов, откуда имел возможность любоваться прекрасным видом на мост Александра III — самого красивого моста Парижа. На пост генерального делегата был назначен протеже Ж Помпиду и М. Дебре 44-летний Поль Делуврие, крупный финансовый чиновник, имевший репутацию опытного экономиста. Именно ему было поручено реализовать «план Константины». Главнокомандующим, как уже говорилось, был назначен генерал М. Шалль.
Итак, трезвый анализ положения: постепенное осознание невозможности военной победы в Алжире, непосильное бремя расходов на войну, растущая морально-политическая изоляция Франции на международной арене, враждебность широкой французской общественности продолжению войны, а также стремление ликвидировать очаг постоянной смуты в Алжире, представлявшей серьезную угрозу режиму, — все это привело де Голля к выводу о необходимости мирного решения затянувшегося конфликта. К этому его подталкивали и интересы крупного французского капитала, переходившего с устаревших колониалистских на современные неоколониалистские методы эксплуатации бывших колоний.
26 августа 1959 г. де Голль на заседании совета министров впервые открыто поставил вопрос о праве алжирцев на самоопределение; 16 сентября того же года де Голль выступил по радио и телевидению с речью, в которой во всеуслышание заявил о намерении- предоставить населению Алжира право самостоятельно решить свою судьбу. «На основании учета всех данных, алжирских, национальных и международных, — заявил президент, — я считаю необходимым провозгласить с сегодняшнего дня курс на самоопределение». «Кровавая алжирская проблема, — сказал он далее, — должна быть решена путем свободного выбора»{208}.Впервые за 130 лет французского господства в Алжире глава государства высказывал подобные мысли; уже поэтому речь 16 сентября немедленно получила глубокий отклик по всей стране и за рубежом. Прогрессивные силы положительно оценили сдвиг в алжирской политике правительства. Генеральный секретарь ФКП Морис Торез писал по этому поводу в «Юманите»: «В политике наших властей произошло, во всяком случае на словах, важное изменение. Констатируя в целом провал политики умиротворения, генерал де Голль признал право алжирского народа на самоопределение… Главное заключается в его согласии с тем, что Алжир — это не Франция, поскольку алжирский народ может и должен сам определить собственное будущее»{209}.
В лагере реакции речь де Голля 16 сентября вызвала приступ ярости. В этот же день вице-председатель Национального собрания Франции, один из лидеров ультра Ш. Буалем демонстративно сорвал с себя орден командора Почетного легиона и швырнул его на стол председателя Национального собрания Ж. Шабан-Дельмаса, одного из ближайших соратников генерала де Голля. 50 депутатов с крайне правых скамей покинули зал заседаний с криками: «Измена!» В Париже и г. Алжире состоялись манифестации, организованные нацпоналистическими организациями.
Именно 16 сентября 1959 г. коалиция, совершившая 13 мая государственный переворот (алжирские ультра, реакционный генералитет, голлисты), дала первую и глубокую трещину, предрешившую вскоре ее окончательный распад. С этого времени зреет новый заговор, направленный на этот раз на устранение де Голля, «не оправдавшего» надежд ультраколониалистов. Первый бой заговорщики дали де Голлю в январе 1960 г., когда в столице Алжира вспыхнул антиправительственный мятеж (так называемая неделя баррикад){210}. Однако попытка повторить путч 13 мая на этот раз потерпела полный провал. Уже на седьмой день правительство восстановило контроль над алжирской столицей, а организаторы мятежа были отданы под суд.
«Неделя баррикад» укрепила де Голля в его убеждении как можно скорее решить наболевшую алжирскую проблему. Этого требовали интересы Франции, ее внешняя политика, экономика и финансы, в полной мере испытывавшие губительное воздействие войны; этого требовали, наконец, интересы голлизма, утвердившегося у власти после 1958 г. До тех пор пока продолжалась алжирская война, продолжал тлеть и постоянно давал знать о себе очаг смуты и антиправительственного брожения ультраправых, представлявший в тот период серьезную угрозу для еще неокрепшей Пятой республики.
Надежды на военное решение вопроса в пользу Франции таяли буквально на глазах. С начала 1960 г. стратегическая инициатива полностью и окончательно перешла к Армии национального освобождения Алжира, которая активизировала свои действия не только вдоль тунисской и марокканской границ, в районах Сиди-бель-Аббее, Маскара и Тлемсен, но и в считавшихся до сих пор «благополучными» департаментах «Оран, Константина и даже Алжир. Попытка французского командования вернуть утраченную инициативу летом 1960 г. (операция «Цикада») успеха но имела.
