— И сколько тебе дала эта твоя беготня? — не может он успокоиться.

— Да немного. Всего чистыми сто рублей, — не спеша прикидываю я, — зато вообще без риска. И вчера еще сто двадцать примерно.

На эту сумму у отца аргументов против нет, это почти его месячная зарплата монтажником на улице.

Встретил и тут же уснул, кажется еще в ноль часов пять минут первого января уже одна тысяча девятьсот восемьдесят третьего года. Сил совсем нет, едва кресло разложил, Варюшка уже спит, мелкая жужелица.

Уснул и как провалился куда-то с концами, какой-то странный очень сон на меня навалился.

Утром проснулся и снова долго лежал, опять понимая, кто я и что тут делаю. Какое-то затмение на меня опустилось, прямо как в прошлый раз, когда себя обнаружил на этом же кресле после удара шаровой молнии.

Только теперь почему-то все еще медленнее доходит, в голове и точно — полный бардак творится. Кое-как пришел в себя, с немалым трудом поднялся, сходил в туалет, сходил на завтрак к оставшимся салатам и снова лег на кресло. Не получается нормально общаться с родителями и сестрой и даже ни с кем не хочется это делать.

Надорвался что ли я от своих хлопот денежных, волнений тревожных и работы явно не по плечу?

Какие-то файлы в башке друг за друга цепляются конкретно, не до гулянок мне теперь. Очень хотелось навестить все еще школьников Стаса и Жеку, немного намекнуть на свои уже серьезно взрослые дела.

Ну и подругой козырной похвастаться, хотя и так понимаю, что лучше всего мне за зубами язык держать, однако все же очень хотелось пальцы перед приятелями погнуть. Что я зря, что ли, в большую жизнь лыжи навострил и теперь получаю дивиденды полной грудью.

А чего, они еще бесправные школьники по сравнению со мной — маму и папу слушаются. Я же уже живу с красивой девушкой как совсем взрослый, сплю с ней совсем без трусов, почти даже в отдельной квартире. Совсем, конечно, не отдельной, но про это обстоятельство я собирался умолчать из-за своей природной скромности.

Денег зарабатываю очень солидно, за два дня перед Новым годом наторговал на шестьсот рублей. Из них примерно треть — чистая прибыль. Шмоток всего четыре штуки продал, которые под заказ покупал как раз к Новому году, остальные пока ждут своей очереди после праздника.

Вот мое взрослое сознание отчетливо предупреждает, что не нужно никому о своих успехах рассказывать и особенно о том, как именно я прошел проверку своих мыслительных способностей на вокзале в городе Таллине.

И вообще — вот на хрен мне такие слушатели как мои школьные приятели?

Если бы перед серьезными людьми выложил свои достижения, чтобы доказать им — что я тоже очень деловой молодой пацан. Прошел уже много трудных ситуаций и не подведу в серьезных делах.

А приятели-подростки — они мне никак не нужны для этого, ни сейчас, ни в перспективе на ближайшие десять лет. Пока школу-десятилетку закончат, потом пять лет в военных училищах на строителей тупить станут и только потом еще через два-три года на гражданке окажутся.

Где я к тому времени окажусь и с чего они начнут?

Но все равно молодой организм подростка подталкивает меня на весьма детские поступки — это я чувствую довольно сильно.

Пролежал на кресле весь день, приходя в себя и вставая только на поесть и в туалет. Даже в город вечером не поехал, как собирался, а мне ведь завтра на работу положено выходить. Опасаюсь, что придется работать до конца каникул, если остальные грузчики не придут в себя из похмельного небытия.

А они точно не придут, когда такая смена подросла в магазине.

Впрочем, седьмого я все равно должен уехать в Таллин. Необходимо ковать железо, то есть обрабатывать Елизавету Максимовну поскорее. Пока она меня совсем не забыла в глубинах своей памяти, которая у нее уже не так тверда.

Очень уж у нее квартира — место стратегически удобное для попадания к поезду и от него тоже, лучше для моих дел найти что-то вообще невозможно. Можно в теории там же, в том же районе комнату себе снять, доходы позволяют потратить двадцать-тридцать рублей на такое дело. Но, этот вариант с мамой Арнольда гораздо лучше, все же отдельная квартира, никто ту же комнату не вскроет из соседей, все будет под ее присмотром. Да еще помощь ей постоянно требуется, продукты из магазинов носить — как раз моя деятельность вокруг них завязана постоянно.

И добрые дела постоянно буду творить и себе здорово помогу. Раз уж милиция на вокзале меня теперь будет очень настойчиво искать, после конкретного такого озвездюливания от Ирочки с Людмилой.

Это я еще как-то соображаю, когда лежу на своем кресле, остальные мысли голову вообще покинули, я уже беспокоиться начинаю про свое умственное здоровье.

К раннему утру второго января я немного пришел в себя. Сегодня воскресенье, поэтому родители остаются дома, один я в пять утра как проклятый топаю на электричке с тяжелой головой. Даже сто раз пройденную когда-то дорогу с трудом в темноте узнаю, лучше бы я поехал на автобусе, он то точно не заблудится.

В электричке опять спал, добежал до квартиры и сразу переоделся в чистое рабочее. Стиралку Таисье Петровне починили по моей заявке, теперь я могу часто рабочую одежду стирать в нужный момент.

На работе удивляю вторую смену продавщиц своей молчаливостью и потерянным видом. Какой-то непонятный мне процесс в моей голове продолжается и я грешным делом очень побаиваюсь, что это мое сознание, оккупировавшее тело подростка, может вылететь из него куда то далеко в небеса, как просто заплутавшая во времени и пространстве душа.

Подавленное мной сознание хозяина тела придет в себя и очень удивится тому, что работает грузчиком в овощном магазине, а не сидит благополучно за школьной партой. И не пускает слюньки на свою школьную любовь, которая занимает парту передо ним и своим уже третьим размером бюста очень мешает ему слушать учителей.

— Где я? Где мои папа и мама? — только и спросит у продавщиц с потерянным видом.

Или уже переплелись наши сознания навсегда, пусть доминирует только мое взрослое? Да кто его знает, некому меня насчет этого тонкого вопроса просветить!

В общем, притупливаю и часто переспрашиваю, что мне делать, пугаю откровенно женщин, здорово привыкших к моей повышенной энергии и скорости во всех делах.

— Игорек, ты не заболел случаем? — спрашивает одна из них, которая Марина.

Я отрицательно мотаю головой, однако с удовольствием бы повалялся в своей комнате, слушая музыку или потупил бы с бабой Таей у телевизора. Носить заказы или тем более активно торговать — я вообще не в состоянии, только совсем простая работа типа принеси-подай мне сейчас доступна.

Вообще нахожусь в определенной панике, опасаясь такого разлада между своим сознанием и уже немного своим, но все-таки чужим телом. Даже если процесс не станет усуглубляться, я не смогу выполнить ничего из намеченного в своей жизни и останусь определенно туповатым парнем навсегда.

Как раз полностью подходящим для своей настоящей работы. Останусь навеки попаданцем в грузчика из овощного!

Совсем такая печальная перспектива после всех моих спекулянских достижений! Светочка меня сразу же бросит, такого туповатого аутсайдера!

Придется всю жизнь прожить с какой-нибудь сильно пьющей, многодетной бабой! Которая просто возьмет за руку и отведет в свою коммуналку! Ужас то какой!

Доработав с трудом до вечера, я попил чаю с бабой Таей и завалился спать.

Проснувшись в темноте зимнего утра по звонку будильника я напрягся, пытаясь понять, как у меня работает голова и быстро убедился, что снова вернулся в свое привычное состояние. Помню кому и что продавать, кто что заказал и сколько все это многочисленное добро стоит здесь и в эстонских магазинах. А еще вчера ничего этого не мог вспомнить никак.

— Фу-у! Я все-таки остался привычным мне собой! — радость пронзила мой мозг.

Что это такое случилось — мне совсем непонятно, однако, это замедление работы мозга я почувствовал очень заметно.