– У тебя есть варианты, – оскалился верзила. – Могу сломать тебе нос прямо здесь. Ну или ты можешь встать на колени и громко извиняться и целовать Оксанке ноги до тех пор, пока она тебя не простит. Делать надо все искренне, ведь если она тебе не поверит, то я все равно сломаю твой нос. Также можешь пройтись со мной в сортир и там обслужить меня вместо моей девушки, я как-то уже настроился на секс сегодня, и в принципе без разницы от кого его получу…
Я не удержался и хохотнул:
– Ты это серьезно? У тебя такая красивая девушка, а ты мечтаешь о перепихоне в сортире с другим мужиком?
Противник вспыхнул пунцовым, но только на миг, быстро собрался и откинувшись на спинку скрипнувшего стула презрительно сообщил:
– Дело не в удовольствие, а в унижении, этот акт унизит тебя достаточно глубоко чтоб удовлетворить честь моей девушки, ну и меня заодно…
– Да пошел ты, – я скрестил руки на груди. – Никуда я с тобой не пойду и ничего делать не буду. И ты ничего не сделаешь. Сейчас ведь не девяностые. Тут камеры кругом, персонал вызовет полицию, тебе же дороже выйдет.
– И что, ты тут всю ночь сидеть будешь? – усмехнулся качок. Он вытащил зубочистку и лениво ковырял ею в зубах. – Учти, если будешь тратить впустую мое время, то одним только разбитым носом ты уже не отделаешься.
Потом бросил использованную зубочистку мне в лицо и добавил, начиная вставать:
– Да и у Эдика отец – один из учредителей этого заведения, так что никто тебе ничего не вызовет, даже катафалку…
Как ни странно, но от сломанного носа меня спас один из афганцев. Походу у него реально крышу сорвало, или какой-то приступ эпилепсии произошел. Он вскочил из-за стола, закричал и сдёрнул с него скатерть, повалив бьющуюся посуду на пол. Вены на его лице были уже даже не красные, а синюшно-черными. Он резким ударом разбил почти допитую бутылку водки о свою голову и с розочкой кинулся на толпу мажоров.
Ревя, он перевернул им один из столов и попытался порезать платинового блондина. Девушки завизжали. Однокурсницы, быстро сориентировавшись выбежали из зала, и чуть позже за ними последовала влюбленная парочка. Блондин схватил руку с розочкой и пытался удержать, но проигрывал в силе матерому военному. Дружки мажора повисли на нем, пытаясь оторвать, но тот стоял как отлитый из железа. Его начали бить, сначала кулаками, потом посудой, от чего он присел, но затем резко поднялся, сбросив повисших на нем парней и повалив блондина на пол.
Далее последовала яркая вспышка и раскат грома, после которых десантник замер, лежа на блондине. Кореша мажора подняли тело и освободили блондина, он был без сознания. А вот припадочный афганец затих навеки – напротив его сердца торчал столовый нож. Красное пятно крови наливалось на белой рубашке с одним засученным и другим порванным рукавом.
Поднялся визг, крики, топот, замелькали лица, второй афганец замер со остекленевшим взором, мерзко ухмыляющийся дедок-конферансье, два парня пытающиеся растормошить блондина, блюющая в углу кукла, которую я оскорбил в уборной. А потом все замерли, я отрешился от них, словно они стали фоном. Я отчетливо, кристально-ясно осознал, что вечер испорчен окончательно, как, вероятно, и вся следующая неделя, а то и месяц, и – это уже произошло! Ничего с этим не поделаешь. И вот так посидеть и отведать стейк из мраморной говядины с прожаркой «хард», как я люблю, мне светит не скоро. Поэтому я пододвинул к себе тарелку и принялся неспеша поглощать ласкающее вкусовые рецепторы мясо. Оно было великолепно, респект шеф-повару!
Удивительное рядом – меня никто не отвлекал от моего занятия, вероятно решили, что это реакция на стресс. Да и чего отвлекать? Этим полиция займется, когда приедет. Однако, когда я доел и начал думать, как бы и где поймать свою официантку и оплатить счет, за стол подсел конферансье в пенсе. Закурил и пододвигая себе пепельницу спросил:
– Позвольте?
Что именно позволить он не уточнил, но я на всякий случай утвердительно кивнул. У меня реально был стресс, рядом лежит труп, кровавая лужа на полу заливает фрагменты битой посуды и остатки закуски, а я, вроде как, не испытываю от этого антуража никакого дискомфорта. Может даже наоборот, чувствую облегчение, ведь так или иначе эта смерть позволила мне самому избежать побоев и унижения.
В помещении малого зала никого не осталось, всех вывели, вынесли или они ушли сами. Только ужинающий я и курящий дедок. А да, еще второй десантник. Он сперва метался со словами «Алик!!», и «да как же так!?», потом подцепил недопитую мажорами бутыль вискаря, осушил залпом и уснул за своим столом лицом в салате.
– Интересный у вас город, – выдохнув облачко дыма в сторону заключил фокусник. – Маленький, но интересный. Позвольте полюбопытствовать, часто у вас такое случается?
Курить хотелось дико, но у дедка почему-то стеснялся стрельнуть, а сам он не предложил. Дедок напрягал все больше, вблизи выяснилось, что помимо усов у него имеется еще и бородка в том же стиле, во рту справа блестят золотые зубы, а глаза гетерохромные, черный и голубой. Вспомнилась фраза из Мастера и Маргариты: «особых примет не имел»…
– Не знаю, – вздохнул я. – Если позволите, на моих глазах только что убили человека, и у меня нет никакого желания общаться на пространные темы с незнакомым человеком, охота скорее покинуть это место, и, по возможности, забыть все случившееся как страшный сон.
Слова я говорил правильные, но не ощущал того, о чем говорил. Дедок красноречиво оглядел меня и пустую тарелку из-под стейка.
– Ну да, я так и понял, – кивнул он, удовлетворившись осмотром. – Тогда не буду ходить вокруг да около, а сразу обозначу свое предложение. Не хотели бы вы устроиться на работу? Здесь, буквально только что, освободилось одно тепленькое местечко и теперь является вакантным, а вы, по моему разумению, вполне подходящий кандидат на эту должность.
– Не в обиду будет сказано, но если вы из этих, – я кивнул в сторону поломанного столика мажоров, – которые в мужском туалете ищут удовлетворения, то увольте, я не по этой части…
– Позвольте, – заинтересованно наклонил голову на бок конферансье, – что же натолкнуло вас на такие мысли?
– Еще раз – я без всякого негатива, – на всякий случай уточнил я, не хватало чтоб еще и дедок захотел мне нос сломать. – Но есть в вас что-то странное на мой взгляд, извращенное, может газета… да и где-то слышал, что усы носят только извращенцы и педофилы. Стереотипы, без них никуда…
– Нет, нет, – засмеялся собеседник, – я, может, и тот еще старый извращенец, но точно не по этим статьям, так что расслабьтесь. Да и предложение мое совсем из другой области. Гораздо более интимное.
В зал заглянул какой-то официант, или менеджер, судя по отличающейся форме одежды. Дедок щелкнул пальцами и подозвал:
– Человек! Организуйте нам две чашечки крепкого кофею по-турецки.
У менеджера округлились глаза, он покосился на труп, потом оглядел помещение одними только зенками, а потом доказал, что занимает должность не просто так:
– Да, конечно, как пожелаете, но я вынужден попросить вас пересесть в общий зал или за барную стойку. И еще просьба не покидать наше заведение до приезда полиции…
– Резонно, – отметил дедок вставая. – Составите мне компанию?
– Пожалуй, – согласился я, понимая, что вечер ни разу еще не закончился.
Мы переместились за барную стойку и выпили по чашке кофе, наблюдая как появилась полиция, как стали оцеплять помещения, опечатывать, вызывать персонал, опрашивать свидетелей. Пили молча. Кофе был вкусный, мне понравился, теперь всегда буду такой заказывать. Ну, в смысле, раз в месяц…
– Так вот, о моем предложении, – словно продолжая только что прерванную беседу продолжил потенциальный работодатель. – Как вы относитесь к сделкам с дьяволом?
– Да никак, – вздохнул я с сожалением, походу какая-то чушь, а не предложение. – Не имел удовольствия составить мнение на этот счет, поскольку не доводилось сталкиваться с подобным феноменом. Как следствие – не было и необходимости задумываться.
