Чтобы перемещаться внутри Солнечной системы, а также во внешних колониях, ей приходилось менять внешность. Если вдуматься, ничего сложного. Одна из генетических модификаций, украденных отцом в базе данных Департамента. Перед самой отставкой. Полезная вещь, сейчас многие преступники пользуются чем-то подобным. Мышцы перестраиваются, подчиняясь ментальным приказам. Все это корректирует имплант, точнее – зашитая в него программа. Тончайшие изменения на микроуровне. База пропавших без вести людей постоянно обновляется. Ты на время становишься кем-то, воруешь чужое лицо, фигуру, рост и манеру двигаться. Даже сетчатку и рисунок на подушечках пальцев. Берешь все это и пользуешься по своему усмотрению. А затем возвращаешь. Так надо, сказал папа. Чтобы не вычислили.

И Нина странствовала по Системе, сделавшейся вдруг чужой и неприветливой. Всюду кипела работа. Люди размножались, богатели, осваивали новые профессии. Колонизировались необитаемые пространства. Больше людей. Нужны винтики, чтобы завершить безумный проект. Для чего неосу понадобилась Сфера? Зачем вообще чужаки возводят эти структуры в захваченных секторах? Человечество, по мнению Нины, могло расселиться по звездам и без этой штуковины. Лишняя деталь. Сфера нужна Покровителю, но не поверженной расе землян.

И вот Нина скользит по червоточинам, меняя лица и пассажирские лайнеры. Там, где есть Сеть, она заключает сделки. Встречается со своими агентами, дает поручения. Принимает отчеты.

Все идет по плану.

Сфера превратилась для нее в смутное воспоминание. Нечто мифическое, удаленно манипулирующее колониями и пересадочными станциями. Нечто, имеющее свои глаза и уши на десятках планет. Нечто, преследующее ее в неотредактированных кошмарах.

Иной путь.

Вот что Фальки собираются предложить людям. Тем, кто готов слушать и готов доверять. Несмотря на бремя принятого решения.

Реальность червоточин – чужая, выморочная. Пространство, описать которое словами невозможно. Обычный человек способен воспринять не более двадцати процентов этой многомерной головоломки. Хотите познать гиперпереход? Переделывайте себя, подключайтесь к датчикам на обшивке лайнера и впитывайте впечатления через искусственные микропоры. Навигаторы перекраивают свою нервную систему и мозг до неузнаваемости, чтобы пилотировать суда в этих мрачных тоннелях. Издержки профессии.

Нина ограничивается адаптированными трансляциями. В ее мозг проникают яркие картины, записанные и упрощенные бортовым компьютером. Переход кажется пассажиру чем-то мимолетным. Секунда – и все. То, что разворачивается между точками входа и выхода, обтекает корабль с бешеными скоростями. Датчики останавливают мгновенье, раскладывают его на составляющие и записывают в нейроткань навигационных систем. Если навигатор решает смонтировать ролик для развлечения пассажиров, у вас появляется удивительная возможность прикоснуться к неизведанному.

Корабль скользит к транспортным гейтам, разместившимся на внешнем ободе станции.

Видения.

Психоделические фрактальные конструкты, сопровождаемые странными мелодиями и осколками запахов. Отличный способ скоротать время, оставшееся до стыковки. На внешнем ободе пассажиры пройдут досмотр – их сетчатку отсканируют, их приращения и вставки просветят. Машины «оборонки» влезут в багаж, проанализируют каждую мелочь на предмет безопасности.

У Нины всё в порядке.

Она просто летит домой.

Туда, где нет неосов.

Мыслящая среда запустила процесс передачи полномочий. Иерархия власти перестраивалась в автоматическом режиме – сообразно указанию свыше. Самым странным здесь был тот факт, что официально Теневой Комитет не существовал. Из реальности также выпали коллеги Дюрана, возглавившие эту структуру. Аналитик с отстраненностью философа наблюдал за тем, как его жизнь превращается в пыль. Исчезают целые кластеры информации, растворяются в звездной черноте биографические справки, характеристики, дипломы, идентификаторы. Распадаются связи, пропадают адреса.

Меня нет, думает Дюран.

Меня больше нет.

И никого из нас.

Человек на протяжении всей жизни оставляет кучу цифровых следов. Работаешь где-то, потом уволился – сохраняются данные в архиве кадрового отдела. Открыл кредитную линию – получи упоминание в банковской сфере. Забронировал билет на лайнер или номер в гостинице на Титане – и это зафиксировано. При желании можно найти биометрию нужного человека, получить представление о его финансовых возможностях, друзьях, коллегах и членах семьи. Можно добыть ролики с камер наблюдения – даже если ты запечатлен пару десятилетий назад за углом ночного клуба где-нибудь на Венере. Всё возможно. Но если за дело берется Департамент в связке с ИИ мыслящей среды, тебя удалят. Процесс распада происходит медленно, но неотвратимо.

Реальность – условная штука.

Декарт утверждал, что он существует, потому что мыслит. Человек живет, воспринимает окружающий мир, общается с кем-то, дышит и ест. Но если личность удаляется из цифрового пространства, она становится невидимой для кого угодно – государственных органов, недоброжелателей, маркетинговых отделов корпораций.

В наш век, подумал Дюран, это и есть настоящая свобода.

Пожалуй, он испытывал благодарность по отношению к неосу за этот шикарный подарок. Жить вне системы или над ней… Кто не мечтает о таком? Почти абсолютная власть. Почти – если забыть о Покровителе. И об ответственности, которую Теневой Комитет несет перед человечеством.

Всё это нужно переварить.

Дюран решил воспользоваться короткими каникулами и встретиться с Вики Сафутдиновой. В неформальной обстановке. Ему нравилось общаться с этой таинственной женщиной – сила ее интеллекта завораживала. Найти Вики в мыслящей среде удалось не сразу – из-за редких, непродолжительных подключений. Новые уровни допуска еще не загрузились, поэтому в рабочих конструктах царила неразбериха. В итоге они пересеклись на техническом совещании высшего звена ДБЗ. Дюран пробил личный канал связи, выдернул Сафутдинову на штормовую набережную одного из земных морей и предложил пообедать вместе. Вики согласилась. Разумеется, Дюран понимал, что встретится не с оригиналом, а с болванкой. Это не имело значения.

Ресторан выбрала Вики, и ехать туда пришлось достаточно долго. Какая-то глушь на краю недостроенного сектора. Зоны невесомости смахивают на слоеный пирог, вдобавок там практикуются плановые отключения силы тяжести. Почему-то район облюбовала творческая богема – создатели конструктов, игровые сценаристы, наноскульпторы и художники. Чтобы попасть в ресторан, нужно было взять напрокат легкий скафандр, проплыть по вакуумной трубе около тридцати метров, проникнуть в шлюзовой отсек и еще несколько минут ждать, пока уравняется давление, а воздух наполнит компактный бокс. Внутри посетителя ждал настоящий оазис. Деревья, трава, поющие птички и голографическое небо. Панорамные окна, защищенные энергетическими полями, выходили на внешнюю сторону Сферы.

Дюран поднял голову.

Искусственное небо заволокли тучи. Издалека донесся громовой раскат. Порыв ветра взъерошил волосы на голове аналитика.

– Давай сюда!

Вики махала ему руками из-за столика, расположенного в тени раскидистого платана. Дюран двинулся в том направлении, лавируя между официантами и прогуливающимися по траве парочками. До слуха доносились звуки пианино. Аналитик увидел среди ветвей допотопный музыкальный инструмент с откинутой лакированной крышкой. Рядом сидел пожилой музыкант, пальцы которого с умопомрачительной легкостью порхали над клавишами.

– Тебе нравится? – поинтересовалась Вики.

Болванка представляла собой стройную брюнетку, загорелую и подтянутую. Волосы были уложены в строгую прическу. Легкое белое платье, сандалии, никаких татуировок и плазменных вставок. Подчеркнутая естественность.

– Дождь тоже пойдет? – усмехнулся Дюран. Плетеные ротанговые стулья дополняли общий антураж.