Нет, не мои.

– Как же я вас ненавижу, – прошептала я, когда мы оказались под Аркой.

Дико было испытывать такие чувства в этом волшебном месте, в средоточии жизни, пусть даже едва оправившейся от пощечины смерти Золтера, но я ничего не могла с собой поделать.

– Мне не нужна твоя любовь, – произнес он, а потом полоснул себя кинжалом по ладони.

Первые капли крови упали вниз и с шипением впитались в землю, когда он повернул мою ладонь, чтобы порезать ее. Боль дернула, но как-то слабо, а в следующий миг моя кровь уже сливалась с его, когда Золтер сплел наши пальцы и вскинул руку. От арки вниз устремились вьюны, оплели наши запястья.

– Перед лицом Аурихэйма я беру эту женщину в жены, – произнес он, и эхо подхватило его слова. – Клянусь кровью и магией.

Ввысь взметнулось кружево тлена и иссиня-черная дымка, скользнувшая над нашими соединенными ладонями.

– Принеси клятву, Лавиния.

Всевидящий, я не хочу.

Мысль пришла далекой и какой-то пустой: за спиной Ньиаехт по-прежнему прижимал к себе Амалию.

– Перед лицом Аурихэйма я беру этого мужчину в мужья, – каждое слово давалось с трудом и весило, по меньше мере, сотню фунтов. – Клянусь кровью и магией.

Серебро и золотые искры взметнулись в воздух, смешались с дымкой магии смерти, впитались в нее. Узор на руке полыхнул огнем, а в следующий миг моя магия отделилась от его, вьюн соскользнул с наших рук, взорвался ослепительным сиянием. Прежде чем я успела вздохнуть, оно обрушилось вниз, и Золтера отшвырнуло в сторону.

Несколько мгновений я ничего не видела: глаза привыкали к тающему свету, напоминавшему о взорвавшемся солнце или чем-то подобном. Лучше бы не видела и дальше, потому что поднимающийся из глубокой земляной борозды повелитель Аурихэйма тоже напоминал готовое взорваться солнце. Черные от глубинной тьмы глаза, казалось, вобрали всю силу смерти, а волосы наоборот раскалились, словно их окунуло в пламя. Над Аркой оседали золотые искры, которые померкли, стоило ему взмахнуть рукой.

Я услышала сдавленный вскрик Амалии, поэтому метнулась к девушке, закрывая ее собой.

– Не смейте! – выдохнуло хрипло. – Я выполнила ваше условие! Я произнесла клятву!

– Произнесла, – несмотря на клубившуюся в его глазах тьму, голос звучал неестественно-холодно, словно через него со мной сейчас говорила Смерть. – Но видимо, в тебе было недостаточно желания, Лавиния. Недостаточно искренности, подтверждающей желание стать моей.

– О каком желании вы говорите?! – выкрикнула я, вцепившаяся в меня Амалия дрожала всем телом. – Вы не дали мне даже возможности узнать вас получше. Не дали возможности понять, зачем я вам. Если бы у меня была причина…

– Причина? – Золтер приблизился, вдавив пальцы в мой подбородок. – Тебе нужна причина, Лавиния? Что ж, одна у тебя сейчас будет.

Я не успела вдохнуть, когда Амалию швырнули в руки элленари, а меня в портал. Не сразу поняла, что оказалась в покоях Золтера: ничем иным это темное царство со вкраплениями белого и платины (или похожего на нее металла) быть не могло.

– Не смейте ко мне приближаться, – процедила, оглядываясь.

Здесь не было ничего, что могло бы мне помочь. Здесь не было жизни.

– Ты все еще мне указываешь? – хмыкнул он, и платье на мне разлетелось тленом.

Я видела, как кружатся и оседают пепельные хлопья, как жутковатый, неестественный снег, но гораздо более страшно было оказаться перед ним полностью обнаженной и услышать глухой стук: перстень брата упал к моим ногам, откатился в сторону, и я замерла.

– Что это? – спросил Золтер, шагнув ко мне.

Теперь, когда я была полностью обнажена, его пальцы на подбородке ощущались, как раскаленные тиски. Они не могли быть такими горячими хотя бы потому, что стоявший передо мной мужчина был словно сотворен из камня, но они были, и жар от них растекался по телу.

– Кольцо моего брата.

– Откуда оно у тебя?

– Оно всегда было со мной.

– Не лги. Оно появилось уже после нашего знакомства.

– Оно всегда было со мной, – повторила я.

– Льер.

Его голос не дрогнул, только глаза почернели еще сильнее: в этой тьме утонули не только зрачки, но и белки.

– Значит, близость с ним приятнее близости со мной?

Короткое мгновение замешательства (я ведь действительно об этом думала) дорого мне обошлось. Я едва успела открыть рот, когда услышала:

– Замолчи, Лавиния, – пальцы почти нежно скользнули по щеке. – Замолчи, пока я не заставил тебя это сделать.

– У нас…

Он действительно заставил. Словами «не было близости» я подавилась, а в следующий момент чуть не захлебнулась криком, который так и не сорвался с моих губ: меня швырнули на кровать, и ледяное покрывало иглами впилось в кожу. Я попыталась отползти, но меня подтянули к себе.

– Потом, – сказал он, – поделишься впечатлениями, кто тебе больше понравился. Когда я позволю.

Я задохнулась от ужаса, а после от дикого сладкого чувства, которое отозвалось на его прикосновение внутри.

«Не надо!» – хотела крикнуть я, но разумеется, не смогла.

Не смогла, только с силой уперлась ладонями в его мундир, пытаясь оттолкнуть.

Тщетно.

В моей жизни просто не могло такого случиться, но в моей жизни случилось замужество с Майклом, которое, оказывается, было частью плана элленари. Я бы очень хотела отрешиться от чувств, которые на меня обрушились, но у меня не получалось. Не получалось избавиться от наваждения скользящих по телу пальцев, на которые я откликалась дрожью.

Не я, а клятая отметина! На моем предплечье по-прежнему горела метка его принадлежности, и когда он касался ее, от бегущего по телу жара хотелось кричать в голос. Возможно, я и кричала бы, если бы не магия элленари.

«Не надо! – мысленно орала я. – Я не хочу, чтобы это было так!»

Он меня не слышал, либо не хотел слышать, потому что я падала в черные провалы глаз, в которых не было даже отголоска чувства. Все мои попытки вырваться просто оборвали, задрав руки над головой и вжимая каменным телом в кровать.

Слова «вся твоя жизнь – моя воля» неожиданно обрели совершенно иной смысл.

В ту минуту, когда внутри меня взорвалась боль, я уцепилась за нее и отвернулась, чтобы больше не видеть его лица. Может быть, эта магия способна заставить мое тело его хотеть.

Мое тело.

Но не меня.

В общем-то, мне было уже все равно: и то, что движения стали более мягкими, и то, что мои запястья освободили. Я думала только о том, когда все закончится, а на его приказ:

– Смотри на меня, – отреагировала тем, что закрыла глаза.

Достаточно было и того, что сквозь боль внутри набирала силу пульсация, унизительное желание, которым я была обязана обжигающей мою руку вязи.

– Посмотри на меня, – повторный приказ прозвучал резче. – Или мне заставить снова привести Амалию?

– Не думала, что вы еще и таким страдаете, – язвительно выдохнула я с осознанием, что снова могу говорить.

– Я не страдаю, Лавиния. Я наслаждаюсь.

– О, ну здесь вам определенно повезло, – ввернула я. И замолчала уже по собственному желанию.

Наверное, это могло бы быть по-настоящему приятно: такая мысль меня посетила, когда я содрогалась от навязанного мне наслаждения.

Наверное.

Но я этого никогда не узнаю.

– Куда ты? – резко спросил он, когда я рывком освободилась из его рук.

– Подальше от вас. В ванную, – пояснила, когда поняла, что сейчас свалюсь бревном от очередного заклятия.

– Ванная за дверью, – сообщили мне. – Не закрывать.

– Дверь? – поинтересовалась я. – Или ванную?

На самом деле я была близка к истерике, но с любой истерикой можно справиться, когда понимаешь, что рассчитывать не на кого. Кроме себя.

Точно так же я понимала, что дверь Золтера не остановит, и сказано это исключительно в воспитательных целях.

Ванная была самой обычной, если можно назвать обычной помещение длиной футов тридцать, где вместо ванны располагался утопленный в пол бассейн. Который, стоило мне войти, наполнился кристально чистой и прозрачной водой, что определенно было необычно. Отсутствие кранов тоже немного выбивалось из «обычности», но я быстро шагнула в воду. Она, на удивление, оказалась как я люблю: чуть горячее чем принято (тут уж впору смеяться, что ванная элленари единственная, кто в этом мире считается с моими желаниями). Но если начать смеяться, это уже и будет самая настоящая истерика, поэтому я окунулась в бассейн по плечи.