— Я все понимаю, — проговорила она и вдруг сильно взяла его за локоть, будто, стоя, оперлась на него. — Но ты должен понимать, что ты уже совсем в другом мире… и ты больше никогда увидишь своей жены и своего сына. Никогда.

Верно! Никогда! Потому что по прямой…

Ведь он сам к этому шел! К этому «никогда»! К этой прямой.

В нем сердце оборвалось и полетело вниз, в пропасть, мимо зеркальной стены небоскреба. С высоты никак не меньше восьмидесяти этажей…

Он опустил голову и уткнулся лбом в ее китель — совсем рядом с серебряными звездочками корпорации Sotechso. А она взяла его рукой за шею. Как за спасательный круг, подумал он, а как такой круг поможет при падении с ускорением в 9,8G?

«Тем лучше…» — подумала девушка по прозвищу Дрозофила, когда увидела их вдалеке.

Она сидела долго и не двигалась и всматривалась в плотную зеленую щетину леса, и у нее хватило терпения не пропустить момент, когда они материализовались двумя фигурками — белой и разноцветной — на высокоэкологичном бэкграунде.

Дрозофила сразу увидела, что все случилось, и подумала: «Тем лучше…».

«Шесть часов» на кольце Кемпбелла.

Что он, пусть и герой из героев, мог противопоставить ей, исполнительному директору корпорации Sotechso, воплотившей роль Богини Мира? Ее силе. Ее предназначению в вечном сюжете. Что он мог захотеть ей противопоставить? Если он герой, тогда она уж точно богиня, и он подчинился, чтобы получить свою долю власти и силы. Долю героя.

Тем лучше. Значит, ей дается шанс разорвать кольцо.

Весь белый мундир супераутсорсера сверху донизу забрызган кровью. Ну конечно, по сюжету богиня только так и должна потерять девственность.

Она дождалась их так же терпеливо, чувствуя, как стареет с каждым их шагом навстречу, чувствуя, как роль переходит к ней, наваливается тяжестью…

Нет! Время нужно остановить вовремя…

Она рывком подалась вперед из складного садового кресла, сама при этом словно складываясь в стойку бегуна на короткую дистанцию.

Потом распрямилась, шагнула навстречу.

— Мы готовы, — сказала ей Фатима Обилич, супераутсорсер.

Дрозофила на миг опешила: такой покорной улыбки, таких мягких покорных губ у супераутсорсера Фатимы Обилич она никогда не видела.

— Я тоже готова, Фати, — сказала она. — Я теперь готова сказать тебе что знаю. Только сейчас.

— Хорошо, — впервые устало и покорно улыбнулась ей Фатима Обилич.

— Это ты убила моих родителей, — сказала Дрозофила. — Это ты сделала энигму. Это ты сделала Равновесие.

— Да? — покорно сказала Фатима Обилич. — Возможно…

— Это ты родила меня заново, — призналась Дрозофила. — Я больше не могу…

Сил оставалось только на четыре и три десятых секунды, она это знала.

— Дальше мы должны идти сами. Прости меня, — скороговоркой закончила она, достала револьвер и выстрелила Фатиме Обилич прямо в сердце.

Она вздрогнула только от того, что увидела, как неправдоподобно вздрогнул и скрючился весь креатор Александр Страхов.

Выстрел был страшно громким, оглушительным. Страхов весь содрогнулся и скрючился. Одно он ощутил сразу — что богини больше нет рядом с ним. Старый наган председателя Мао стрелял очень сильно, а из чужой руки — пугающе сильно. Пуля ударила богиню и отбросила ее назад, навзничь…

Теперь ей уже не поможешь ничем.

Когда он перевел дух и распрямился, то увидел, что дуло знакомого ему до боли нагана направлено в него. Прямо в сердце.

— Зачем? — спросил он.

— Ты уже слышал, — сказала она. — У меня не было другого выхода. Мир должен измениться.

Он повернулся вполоборота: богиня лежала на спине с закрытыми глазами.

— Пусть, — согласился он. — Я только положу ее в капсулу, и ты мне все объяснишь…

— Не двигайся! — вдруг истерично взвизгнула Дрозофила. — Не трогай ее! Я просто убью тебя и все!

Страхов попытался собраться с мыслями. Страха смерти не было, и это-то пугало его — он боялся сделать неверный шаг, сказать неверное, не под страхом, слово.

— Но ведь это уже убийство первой степени, Дро… — проговорил он, даже радуясь, что его охватывает какая-никакая растерянность. — Это настоящее убийство, и что с тобой будет?

— Саша, я знаю. — В голосе Дрозофилы, напротив, стала мощно прорастать уверенность в себе. — Но другого выхода нет. Иначе не разорвешь кольцо Кемпбелла. Я знаю. Но я знаю, есть еще какой-то мир. Она будет там и встретится с моими родителями. И они посмотрят друг на друга и со всем разберутся… Но сейчас она останется здесь. А мы улетим. Мы должны изменить мир. Ты ведь тоже хочешь… У тебя эн-эль, но нас вдвоем точно никто не остановит. Помнишь воздушный шар? Я выстрелила вверх, прямо в купол — вот и все. Все системы мира сейчас управляются из Шанхая. Я проведу тебя через мембрану, а ты умеешь глушить мониторы. Вместе мы непобедимы. Ты заразишь креаторов, они изменятся, и ты соберешь общину, которая изменит мир. А я выведу из строя системы. Это будет самая великая партизанская война. Второй Великий Поход…

Страхову стало не по себе. Он-то думал зарегистрировать «копирайт» на свою идею, а попал в конец очереди.

— Зачем? — спросил он.

И вдруг воодушевился, подумав, что она и вправду может нажать на курок. Но дуло дрогнуло перед ним.

— Что значит «зачем»? — спросила Дрозофила.

— Каким будет наш новый прекрасный мир, ты знаешь? — задал он вопрос понятнее.

— Этого нельзя знать, потому что когда знаешь, в конце получается все наоборот, — четко и ясно ответила Дрозофила. — Так было у нас и даже в Китае. Поэтому был прав только Че Гевара. Надо все время менять мир, иначе он закоснеет, и мы все станем рабами… ну, очень богатыми рабами. Ты думаешь, Христос знал, каким должен быть мир после?..

— Христос? — удивился Страхов и решил. — Вот что, Дро…

Ее глаза изменились, стадии глубже и… покорней.

— Меня зовут Мария, — негромким, надтреснутым голосом сказала она. — Ты можешь меня звать по имени. Ты — свободный и, значит, не соврешь. Скажи, что ты идешь со мной. Я поверю, если ты скажешь. Если нет, я стреляю в тебя.

«Значит, еще возможно…» — с надеждой подумал Страхов.

Его сильный взгляд убедил ее — она не ошиблась. Только он мог стать ее мужчиной, героем.

— Мария, сначала я иду, чтобы положить ее в капсулу и поставить на реанимацию, — сказал он. — А потом или ты в меня стреляешь, или я иду с тобой.

— Нет! — вскрикнула она и поняла, что сделала ошибку.

Цифры — «4,3 секунды» — вспыхнули перед ее глазами, загораживая цель.

— «Умеющий связывать, не пользуется веревкой»… — сказал он «Дао Дзэ Дун».

Она запнулась, почувствовав укол в сердце. Она увидела накатывающую серую ватную мглу, хотела сказать, но не знала что, и только заметила, что мир стал быстро клониться к закату и куда-то влево…

— Боги умеют оживать сами… — констатировал Страхов, видя, как поднимается с земли богиня аутсорсинга.

Сам он не шевелился, у него как будто ноги вросли в землю.

— Похоже так… — хрипло отозвалась супераутсорсер Фатима Обилич, с трудом добиваясь сидячего положения. — Кто-то об этом писал…

— Ницше, кажется… — вспомнил Страхов.

— Ницше тоже… — согласилась богиня. — Восьмой уровень… Как больно бьет это старое оружие!

Она потерла левую грудь, продырявленное место на мундире, поморщилась.

— Могу себе представить, — неловко посочувствовал Страхов, он знал, что говорит.

— Лучше помоги, а не «представляй»… — укоризненно взглянула на него богиня.

Тут он ожил и бросился помогать. Она была какой-то неудобной, чересчур мягкой, чтобы помогать фрагментарно — подхватывать под руку или под плечи, и он просто подхватил ее на руки всю. Она тихонько застонала и стала слабо выбиваться из его рук. Он поставил ее на ноги.

— Все. Хорошо. — Она уверенно, но нежно отстранила его, уперев ладонь в его грудь.