Я только глазами хлопал, не понимая.

– А раз Рыжка отозвали, воевать более не с кем… – продолжала Полина Аристарховна. – Поди уж никого в живых нет. Слышите, какая тишина стоит. Пойдемте, посмотрим.

И она двинулась было сама поднимать щеколды и растворять двери.

Я тотчас протиснулся между нею и дверью:

– Простите меня, сударыня, но я не могу позволить вам так безрассудно рисковать своей жизнью.

– Разве учтиво идти первым в двери, вперед дамы? – еще более лукаво прищурилась Полина Аристарховна… но отступила.

– Вопиющая неучтивость с моей стороны! – держа сурьезную ноту, решительно признал я. – Придумайте мне достойное наказание, пока я займусь своим прямым делом – разведкой.

Не выпуская из руки оставшийся заряженный пистолет, я низко пригнулся, еще раз прислушался – ничто не нарушало тишину! – поднял щеколды внутренних дверей, вышел и приоткрыл осторожно одну внешнюю дверь.

Двор был совершенно пуст и безмолвен! Лишь два мертвых тела свидетельствовали о недавней битве: один конный егерь, сраженный залпом картечи, лежал у моста, другой, сваленный моей пулею, – на крыльце, у самых дверей.

Я вышел на крыльцо… и стал в уме разгадывать, куда запропастились французы, ежели не забились в службы и теперь пережидают опасность, прежде чем как и я осторожно высунуть носы наружу.

– Видите, я оказалась права, – беззаботно проговорила у меня за спиной Полина Аристарховна.

Не дожидаясь итогов разведки, она без опаски вышла из дома. Я только рот раскрыл, чтобы пожурить ее за безрассудство, как она громогласно отдала команду, эхом прокатившуюся по двору:

– Выходи, мужики, с добычею!

Отворились внутренние двери служб – и мужики вышли с «добычею»: выволокли во двор бездыханные тела оставшихся французов.

Так вот что была за удивительная «засада в осаде»! Подмога успела подойти. Мужики-партизаны с двух сторон подошли к службам, проникли в них и нишкнули, а быка Рыжка, по плану, выпустили загонять «хранцев» в ловушки. Растерявшие боевой порядок и дух французы пытались скрыться в службах, где и находили свою смерть под ударами палиц, молотильных цепов, а то и крепких ручищ. Арифметическая задачка была примерно решена! Искомый «нуль», которым грозил капитан де Шоме, был, наконец, обрящен.

Мне бы вздохнуть с радостью и облегчением… а я опять вздохнул с досадою: увы, не осталось более на мою долю подвигов! не заслужить мне поцелуя русской Герсилии, Брунгильды и богини Афины в едином лице!

Я только и нашелся, чтобы дать новый совет… но никак не приказ:

– Не ровен час, накатит сюда новая партия неприятельская… сильнее прошлых. Надо бы немедля скрыть всех убитых и порядок навести.

Но, увы, и сей совет не имел надобности.

– Все уж предусмотрено, – не без гордости кивнула мне Полина Аристарховна. – Ямы на отшибе выкопаны. Погребем сих нехристей как людей… хоть и без отпевания, соломой места завалим, чтоб в глаза не бросались – и вся недолга.

И она тотчас отдала приказ уносить «добычу» куда следует и заметать следы скоротечной баталии.

– А Евгений-то! – как раз спохватился я.

Полина Аристарховна взглянула на меня с изумлением… и тоже спохватилась.

В пылу осады позабыт был еще один «русский разведчик»!

Мы поспешили наверх, открыли дверь клети и ступили в сумрак…

Глава 5

ГЛАВА ПЯТАЯ

С фантасмагорической женитьбою мертвеца, устроенной самим императором Франции, тушением геенны огненной превосходным бургундским вином, явлением богини Немезиды и окончательной дуэлью, переместившейся на поле Бородинское

Мы нашли Евгения в том же бесчувственном положении, в каком его оставили. Полина Аристарховна не в шутку встревожилась, сама за нашатырными каплями побежала, а я взялся пошлепать Евгения по щекам и слегка пощипать ему уши… Он раскрыл глаза, посмотрел на меня строго и бессмысленно. В следующий миг рассудок вернулся к нему, и Евгений поспешил подняться на ноги, однако тотчас же покачнулся и едва не упал. Я поддержал его. Он глухим голосом поблагодарил меня, привалился к стене, потрогал рукою голову, поморщился, поозирался кругом и… ничего не понял.

– Где я? – вопросил он.

– В полной безопасности, – сообщил я ему, как мог надеяться, приятную новость.

– А где капитан? – без особого участия вопросил Евгений.

– Надеюсь, уже в аду, – ответил я.

Евгений кивнул, пристально, но все же расплывчато посмотрел на меня, и взгляд его более прояснился.

– А где остальные? – казалось, с интересом большим прежнего вопросил он.

– Полагаю, уже догнали своего командира, – не в силах сдержать улыбки, доложил я.

Евгений помолчал, что-то в себе размышляя, и прислушался к безмолвию, царившему кругом.

– А те, что в усадьбе оставались? Они-то где? – с определенной тревогой вопросил он, будто бы даже опасаясь моего ответа.

– Полагаю, те еще догоняют, – с истинным наслаждением доложил я. – Но уже все на марше.

Евгений вновь нахмурился и замкнулся в себе.

Тут и Полина Аристарховна подоспела с каплями.

– О, вы живы и уже на ногах, Евгений! – радостно, чересчур радостно воскликнула она на русском языке.

Евгений немедля оторвался от стены и, собрав все силы, встал твердо.

– Значит, сказка о грозной и отлично обученной партизанской партии не была уловкой… блефом? – проговорил он почти утвердительно тоже на чистейшем русском языке.

– Уж не знаю, насколько она грозна, но дело свое нынче исполнила безупречно, – с гордостью и надеждой на похвалу проговорила Полина Аристарховна.

Нантийоль однако свел брови и вновь обратил туманный взор на меня. В глубине темных очей его как бы таился под спудом некий волнующий вопрос, еще неясный для самого вопрошающего.

– Евгений, можете не скрываться более. Поручик уже признался мне, что он такой же русский разведчик, как и вы! – вдруг простодушно заявила Полина Аристарховна, окрыленная победою.

Я довольно растерялся. Евгений же, приподняв бровь, посмотрел на барышню, посмотрел на меня и… грустно усмехнулся:

– Представляется мне, Александр, что наша интрига рвется из-под нашего управления.

В его словах я услыхал едва ли не дружеский упрёк!

Вдруг мы услышали какое-то гулкое, но совершенно невнятное бормотание, и тотчас покинули потайную комнату.

Странную картину увидали мы: помещик Аристарх Верховский, робко сопровождаемый дородной, но так и не вышедшей из испуга служанкою, в мягких своих спальных тапочках неуклюже спускался по лестнице. Среди бела дня он, будто Диоген в розысках человека, нес ярко зажженную большую свечу, весело и непрерывно при том бормоча. Мы прислушались и, наконец, различили слова:

– Вот встречу их как славно… Будет им и фуагра на закуску, и геенна огненная на горячее!

Полина Аристарховна вся вспыхнула:

– Ах, простите, господа! Мой батюшка опять не в себе. Я вынуждена вас покинуть!

И поспешила вниз – в очередной раз справиться с неугомонным даже после апоплексического удара отцом.

Мы остались с Евгением тет-а-тет. Он снова потрогал раненую и перебинтованную голову и пробормотал на русском:

– Чудны дела Твои, Господи!

– Вы же не верили в милость Его! – шепотом воскликнул я, ощутив теплый прилив в сердце.

– Поверишь тут с вами, – с усмешкою пробурчал он.

Я поспешил воспользоваться минутой доверия и заметил:

– Собственно говоря, предмет нашего поединка с моей стороны полностью исчерпан. Я, в свою очередь, спас вам жизнь. И, надо же случиться такому совпадению, – тоже от своих… то есть от ваших же соотечественников. При том неприятельское войско понесло потери. Мы квиты.

Однако ж лицо Евгения побледнело, заиграли желваки, а в глазах его полыхнуло поистине гееннское пламя.

– У вас нелады с арифметикой, – холодно сказал он.

«И сей учитель туда же!» – похолодел про себя и я.

– Капитана в счет не берем, он отпетый негодяй, туда ему и дорога, – глухим голосом начал счет Евгений. – Вычитаем и его прямых сообщников, они сволочь. Остается семнадцать конных егерей, не лучших, разумеется, и мародеров по указке своего командира, но все же – солдат императора. Семнадцать отлично обученных верховых стрелков я не могу поставить против ваших троих казаков. Почти шесть к одному. Слишком дорого… и торг здесь неуместен.