Необычайная весть, по праву, оказалась последней. Рёрик Сивоглазый величественно замолк.

Знатные лангобардские господа еще некоторое время глядели на ярла, как на забредшего в их края ненароком диковинного, баснословного зверя, дотоле не прославившегося злодействами, но опасного на весь свой вид. Потом они переглянулись, потом уж заговорил самый знатный, ибо небывалые вести были по его чину и достоинству, не ниже.

- Ты как будто знаешь то, чего еще сам Господь не решил. Как то наверняка известно данскому ярлу, пришедшему из-за края земель? Что же ты, владеешь знанием самых просвещенных друидов?

- Нет во мне знаний друидов, - твердо отвечал ярл. – Не учен.

И господин Ротари, показалось мне, вздохнул с облегчением.

- Тогда приснилось? Видение тебе было сонное? – вопросил он, кривя губы, будто попалась ему в рот кислая ягода.

- Верно прозреваешь, благородный воин, - отвечал ярл. – Истинно видение.

Уж кто-кто, а Рёрик Сивоглазый не мог тут соврать – верно, один из всех, кого свела судьба на этой поляне у мутного, в водоворотах, Тибра.

Ничего не поведал ярл лишь про намерение самому стать ни кем иным, как императором, что и вовсе составило бы о нем мнение, как о чудном и уже несомненно опасном безумце. И то было не благоразумной утайкой, а просто речь не дошла и наводящего вопроса черед не настал. Тогда и я вздохнул с облегчением, когда сам славный господин Ротари не дал ярлу продолжить и углубиться в мутные и бурные, как Тибр, видения.

- И к тому ты утверждаешь себя данским ярлом Рёриком Сивые Глаза, я не ослышался? – проговорил тот, в печальную поддержку мне подозревая в дане безумие.

- Так и есть, славный муж, - дохнул облаком ярл Рёрик.

- А вот иные мудрые мужи слыхали о таком и утверждают, что вовсе нет такого живьем на земле, а есть только притча и россказни о… - господин Ротари вдруг запнулся на миг. – Властителе нечаянного случая.

- Но вот он пред тобою во плоти и, по случаю, на твоей земле, славный защитник, - сказал ярл, и ни обола обиды не звякнуло в его голосе.

Господин Ротари дал седому, с огненным подпалом спутнику, вкусить своего многозначительного взора, потом посмотрел еще куда-то неопределенно. И вдруг один из его воинов легким, привычным движением снял с себя и обернул боевой лук в руке – и не успел никто моргнуть, как уже пустил стрелу в Рёрика.

Кабы моргнул я в тот миг, то не заметил бы короткого блеска молнии, только бы и услышал хруст рассекаемого эфира и щелчок, будто птичка клюнула твердое семя. И на воду Тибра упала не одна, а две короткие стрелы – одна только с жалом и куцая, другая только с оперением и безголовая. Такое владение мечом я и помыслить не мог! И лангобарды – тоже: колыхнулись назад все от блеска молнии. Меч Хлодур показал, на что способен его господин и хозяин. Остался бы я там, под рукой ярла – так же две половинки, только поперёк, повалились бы к воде со ската.

- И вот ты узрел, славный покровитель земли, что Рёрик Сивые Глаза живьем и во плоти перед тобою, - как бы даже с благодарностью изрёк ярл.

Тут он стал выдыхать такие пары, что, пожалуй, ими здесь, на земле, можно было отогреть и покойника, а густых, подкопченных с брюха туч над нами в низких небесах прибавилось.

– И в большее доказательство и ради почтения я готов сразиться с любым из твоих воинов, даже не знатных, - продолжил он. – Или со всеми разом. Или же с тобой и другим знатным воином, или со всеми вместе под твоим предводительством. Твоя земля – любой твой выбор сделает честь и не позорен.

Господин Ротари дал слабину раздумья, и даже как бы оттого потеплело вокруг. У меня уж не осталось сомнения в том, что ярл порубит всех лангобардов – так хоть одежд-трофеев нам хватит отогреться.

Меж тем, господин Ротари поимел короткий разговор с седым мудрецом.

Обрывки доносились до меня, но лангобардский язык я разумел едва и поначалу понял лишь, что у них не военный совет и речь не о стратегии мощного, единодушного удара. Волки перед прямой добычей так долго не советуются. Со временем, однако, наслушавшись их наречия и прояснив его, я по памяти восстановил тот диалог. Памятью, Господи, Ты меня не обидел.

- Не призрак он, верно приметил ты, Грим, - сказал господин Ротари седому. – Не желаешь ли размять старые кости? Такого достойного противника уж вряд ли себе отыщешь, пока жив, а Бог тебя не прибрал.

- Да и тебе, герцог, размяться не мешало бы, - отвечал ему мудрец. – Победишь такого ярла Рёрика – вот на весь свет неслыханная слава, а мне уж ее не надо, поздно, прибытку не даст.

- Мне только такой славы, в кою никто не поверит, не хватало перед Карлом, - отвечал не менее мудро и господин Ротари. – А еще раз «герцогом» при чужаках назовешь, хоть и ради почтения, придется укоротить рост даже родному дяде.

Славно поговорили между собой мудрые лангобардские господа, а решение принимал единолично некогда герцог, а ныне, по указу Карла, отменившего на завоеванных им землях лангобардские герцогств, всего лишь граф Ротари Третий Ангиарийский. Коим он и представился важно, в свою очередь.

- Верю тебе, - дал ярл Рёрик Сивые Глаза обычный на севере ответ на приветствие.

Я же полагал, что верить никак не стоило. Господин Ротари уже обдумывал новый неизвестный замысел, скрывая его за частоколом никчемных речей.

- Одно похоже на правду в твоем рассказе, ярл, - говорил он. – То, что ты победил всех этих людей, кои на тебя напали. Твое владение мечом вызывает похвалу и удивление, а вид у этих дохлых мерзавцев разбойничий.

Господин Ротари бросил короткий взгляд на одного из своих воинов. Казалось, у них у всех росли глаза за ушами. Тот, в спину коего обратился господский взор, - тот, даже не обернувшись, живо соскочил с коня и пробежался по поляне, приподнимая убитых за волосы.

- Уго, господин! – прокричал он, как будто найдя искомого. – Среди них Уго Рукоруб, вот он!

Лицо господина Ротари посветлело.

- Что же, ярл, есть за что благодарить тебя, хоть и пришел на мои земли незваным, - уже довольный, обнаружил граф лазейку к доверию опасного гостя. – Управился ты с главарем шайки, давно досаждавшей моему слуху. Я и сам уже собрался загнать ее, но ты упредил меня.

- Упустил еще восемь, славный граф, половину, - прямиком повинился ярл.

- Без Уго они рассеются или перережут друг друга, - невысоко отмахнулся рукой граф Ротари. – А что же, те двое на плотах – твои воины, павшие в битве с разбойниками?

Его борода так и светилась теперь коварным радушием.

Слова были оскорбительными, но граф Ротари неспроста прикинулся невежей: он всё испытывал ярла, как пробуют пальцем острие топора. Да и чудо-ярл как будто не умел оскорбляться без нарочито повторных причин.

- Их судьба. Хоть и пали с оружием в руках, как подобает воинам-эйнхериям[13], но – от коварных копейных ударов в спину, - повторил ярл короткую печальную повесть.

- И ты, ярл, желаешь устроить им погребение на моих землях, как я вижу? - продолжал светить бородой граф Ротари.

- Твоя ли вода в Тибре, не знаю, славный граф, - столь же простодушно, сколь и без задней мысли оскорбительно отвечал ему ярл. – Но только по нашему обычаю полагается мертвецов возложить на корабль, пустить в плавание с дарами и поджечь, дабы огнем их прах и пепел вознести в Валхаллу. За неимением кораблей, возложил их тела на плоты, а за порубку твоего леса есть, чем платить.

Нечто вновь озадачило господина Ротари, и он переглянулся со своим седым дядей.

- Чудная у тебя сегодня задалась охота, племянник, - проговорил дядя, тряхнув своим застарелым багрянцем, а я запомнил его слова и перевел в уме потом. – Но одно верно – обрати ее себе на пользу, не спеши. Куда уж сегодня спешить, день только начался, а уж вон сколько дурной добычи, куда только выбросить?

- Ты, ярл, со своим обычаем на чужих землях, - собрал строгий, но справедливый вид граф Ротари. - Вот не догорят твои славные воины, ярл, до земель моего соседа ниже по течению, так он оскорбиться может, поняв это так, что я ему вызов бросаю, почитая всю его землю могильником.