Отец поднялся и с мрачным лицом от тяжелого разговора направился в дом.

Гога сидел рядом с таким же потерянным лицом, как и сам Рэй.

– Я же… я же по правде все сделал, – пробормотал Рэй. – Я же ни в чём не виноват…

Повисла пауза на несколько секунд. Рэй пытался собраться с мыслями, но сам факт того, что его изгоняют из дома за правое дело, ввёл его в ступор.

– Рэй, – подал голос старший брат. – Ты за ведьму горную слышал?

– А? – вскинулся Рэй.

– О ведьме, что в горах живёт, слышал? – переспросил брат. – Говорят, врачевать она умеет, да и силой не обделена.

– Так она же ведьма! За услугу спросит так, что мало не покажется! Она же кровью за кровь берёт!

Гога хмуро кивнул, но затем добавил:

– Может и так, но всяко лучше, чем…

Средний брат оглянулся на дом и произнёс:

– Батя не пустит, – буркнул он. – С ведьмами якшаться – беду в дом принести.

Старший нахмурился и кивнул, после чего поднялся на ноги.

– Хоть так крути, хоть эдак… Все равно худо выходит.

В этот момент с неба начали падать первые капли. Дождь был не сильным, но по отсутствию просветов на небе можно было понять сразу: зарядил он надолго.

В начавшемся дожде со стороны полей появилась фигура. Гога, заметив её, нахмурился. Домов там не было. С той стороны была только дорога к Заозерскому селу.

– Кто в такую погоду шастает? – спросил он, хмурясь.

Рэй поднялся на ноги рядом с ним и хмуро уставился в на фигуру. Он ещё не разглядел незнакомца, но в груди уже почему-то защемило в предчувствии беды. И чем ближе к их дому на отшибе подходил незнакомец, тем сильнее наседало чувство тревоги.

Двое ребят, стоявших на крыльце, даже не услышали, как скрипнула дверь за спинами, и на порог вышел отец. Он тоже заметил фигуру.

– Слушай сюда, – схватил он сына за загривок. – Беги к Тоботу, скажи, я согласен. Кузнец в селе, пусть сюда идёт. Понял?

– Папка, так я же…

– Рот закрой и делай, что велено, – затолкнул он мальчишку себе за спину и рыкнул: – Лесом уходи! Бегом!

Перепуганный рванул за дом, а затем припустил по подлеску в сторону дома старосты, а отец остался встречать гостя. Когда тот подошёл метров на двадцать, то молча вытянул из-за пояса топор.

Не простой топор, коим орудовали плотники и простые мужики. Лезвие широкое, рукоятка длинная. Лука видел такие у наёмников и охранников караванов, что встречал в городище на торге.

Говорить было нечего, поэтому глава семейства молча достал нож из-за пазухи, скинул ножны и пошёл навстречу кузнецу.

– В дом иди, – приказал он старшему сыну. – Иди и не вздумай высовываться. Дверь на засов запри.

Гога сглотнул, метнулся в дом и тут же закрыл дверь на засов. Через несколько секунд послышался жалобный стон оконных рам с мутным и тонким стеклом. Старший сын запер ставни изнутри и принялся закрывать окна.

Дождь усилился. Под ногами была пока еще сухая земля, но на душе у Луки было погано. Бородатый мужчина с мрачным лицом подходил всё ближе. Молча, смотря на него исподлобья.

– Здравь будь, Сеня, – произнес Лука, с трудом признав в мрачной физиономии и густой бороде заозерского кузнеца.

– И тебе не хворать, – буркнул кузнец.

– С чем пришел? – спросил отец семейства больше для разговора. Всё и так было понятно.

– За сыном твоим пришёл, – ответил тот, качнув топором. – Твой моего забрал, а я его заберу.

– Помер, значит, – сглотнул Лука и покрепче перехватил в руке нож.

– Отдай. Мое право на кровь его, – спокойно произнес кузнец, не сводя взгляда с Луки. – Не доводи до греха.

– Не дури. Знаешь ведь, кровь польется худо всем будет. За так глаза уже никто не закроет. Не было умысла у него убивать. Сила первый раз вышла.

– Умысла не было… Говоришь, кровь пойдёт… Худо всем будет? – кузнец слегка подогнул ноги, перехватил топор и произнёс: – У меня сыновей больше нет. Дело передать не кому. Род прервался…

Тут он слегка пригнулся, готовясь броситься на Луку, и произнёс:

– …Мне уже все равно. Уйди. Не доводи до греха. Я не за тобой пришел…

Знаете, связываться с ведьмами – плохая идея.

Нет, не потому что они злые или страшные. Всё дело в том, что ведьмы… Никогда и ничего не делают просто так. И если вы не обладаете силой, чтобы с ними справиться, или властью, чтобы отправить их на костер, то связываться с ними не стоит.

Однако если у вас есть сила или власть, то на кой черт вам обращаться к ведьме?

Как бы там ни было, но я был юн и…

Главное не врать самому себе.

Я испугался.

Очень.

И на тот момент мне казалось, что покинуть родной дом и родные земли гораздо страшнее и хуже связи с ведьмой.

Издержки возраста. Двенадцать лет – не тот возраст, когда можно думать рационально и адекватно. Больше рефлексируешь и эмоции заполняют разум полностью.

Наверное, именно поэтому я побежал не к старосте, а к Саженю. Да, может со страху, может из-за надежды, что могу все исправить, но направился я к нему. Там короткий разговор, скорые сборы и вот итог.

Я с куском сыра от Саженя, с десятком картофелин и лаптями, что стянул у своего старшего брата Грога, отправился в сторону гор. К ущелью Ведьмы.

У меня тогда не хватало мозгов для того, чтобы задуматься над названием ущелья. Все знали, что оно – Ведьмино, и там живёт ведьма. Так было всегда, и никто не задумывался о том, сколько она живёт. Я был не исключением.

И вот еще странный факт. Я почему-то не подумал о том, что раз кузнец пришёл к нам, то значит, Герман мёртв. А с того света его уже никто не вернёт. Нежить не в счет. Таким как раньше он уже не будет.

Но моя пустая голова была занята совсем другим. Надеждой, страхом перед неизвестностью и искренней верой, что отец не начнёт рубиться насмерть с кузнецом.

На третий день, уже без еды и воды, я дошёл до этого места.

Обычная долина между двух гор, зелёные деревья, кустарник вдоль чахлого ручья. Ну и серый приземистый каменный домик, что находился на пригорке. Старый настолько, что, казалось, находился тут со времён сотворения мира.

Между камнями мох, на крыше растущее дерево. Дверь, даже издали заметно, с щелями, рассохшаяся. На окнах даже бычьего пузыря нет. Просто провалы во тьму.

Мрачное зрелище, ничего не скажешь.

Тут-то я впервые и задался вопросом: «А что, если ведьмы нет? Что, если померла давно?»

Да, я был юн и о таком пустяке даже не подумал.

Но нет.

Старая карга была на месте… Или старый хрен? Тут, в общем, как посмотреть…

Рэй сглотнул и, оглядевшись, ещё раз подошёл к старой двери. Ручка у неё была кованой в виде хищной головы волка, что держала в зубах кольцо.

Не обращая внимания на явно дорогую и совершенно неуместную ручку на такой старой и дряхлой двери, мальчишка потянул за кольцо, но дверь не поддалась.

Растерявшись, парень несколько секунд растерянно постоял, затем ещё раз оглянулся и в полной тишине постучал.

БУМ-БУМ-БУМ!

Звук был настолько оглушительным, что он отшатнулся.

– Ишь ты! Культурный что ле? – раздался совсем юный девичий голос.

Рэй растерялся, не зная, что делать, но тут голос недовольно выкрикнул:

– Входи, раз пришёл! Чего стоишь?!!

Мальчишка протянул руку, схватился за кольцо и потянул ещё раз, результат был тот же. Дверь даже не шелохнулась.

– Толкни, дурень!

Рэй смутился и тут же толкнул дверь, которая перед ним распахнулась.

В полутемном помещении его встретил большой каменный стол. Столешница из каменной плиты с резьбой по краю в виде волчьих голов и завитков то ли плюща, то ли какой другой ползучей растительности. Рядом со столом находились каменные лавки. На одной из них сидела молодая девчушка лет тринадцати, не больше. Грудь под свободной рубашкой едва виднеется.

В доме мебели больше не было. Только по углам виднелись остатки рассохшихся корзин да труха от старой мебели.