– Виктор, добрый день, – приятным басом поздоровался отец Роман и протянул руку.

Ярский сделал символический шаг вперёд, чтоб не через порог, и тоже поздоровался, пожав руку. Вдруг вспомнил, что у попов вроде целуют руку, но да пофиг, это не его случай.

– Здрастути, – машинально ответил Виктор, мгновенно забыв о внезапном звонке в дверь сразу после его просьбы к Богу о каком-нибудь знаке.

– Виктор, я извиняюсь, можно у вас оставить чемодан? А то я вернулся из монастыря Кирилловского, а, как оказалось, ключ от квартиры с собой не взял. А матушка Татьяна на машине уехала и вернётся только к вечеру. Не бродить же по городу с вещами.

– Да, конечно, заходите, – Виктор широко распахнул дверь, приглашая войти.

Отец Роман помешкал немного, но всё же вошёл, оглядываясь по сторонам. Виктор был очень рад нежданному гостю.

– А чего только чемодан? И сами заходите. Если никуда не спешите, проходите на кухню, чарку налью да хлеб-соль предложу, – Виктор, неумело, но от души пытался предложить своё гостеприимство.

Отец Роман задумался на секунду, но тут же согласился. Разулся, поклонился невидимому Богу и широко перекрестился. Виктор по-быстрому подогрел уже остывшие сардельки, с горкой накидал попу в тарелку, добавил зелени, что нашёл в холодильнике, и крупно, размашисто нарезал чёрного хлеба большими неровными кусками. Порезал на дольки два больших апельсина, пару яблок. Затем достал две красивые хрустальные рюмки и налил обоим водки до краёв. Отец Роман присел на табурет и скромно, но с интересом наблюдал, как Виктор суетится, накрывая на стол.

– Ну что, с приехалом, – поднял свою рюмку Виктор.

Отец Роман привстал, кивнул, сел обратно на табурет, перекрестился сам, перекрестил стол, сказав:

– Очи всех уповают на Тя, Господи, и Ты даёшь нам пищу в своё время, открываешь руку Твою и насыщаешь всё живущее по благоволению, – поднял рюмку и, чокнувшись с Виктором, отпил половинку. Затем, аккуратно поставив рюмку на стол, взял вилку в левую руку, а нож в правую. Виктор исподволь наблюдал, как отец Роман с достоинством, интеллигентно вкушает пищу. Отрезая ножом маленькие кусочки от сардельки, он отправлял их в рот и долго, вдумчиво пережёвывал. Виктору даже стало смешно, но, не желая обидеть гостя, он сделал вид, что не обращает на того внимания и налил ещё по рюмке. Себе – целую и попу тоже долил до краёв.

– Ну, с богом, – сказал Виктор, чокаясь.

Отец Роман кивнул, выпил до дна, перевернул стопку и перевёрнутую поставил на стол.

– Благодарствую, достаточно, – пробасил он и взял дольку яблока.

– Виктор, вы очень гостеприимный хозяин, всё было очень вкусно. – Отец Роман положил нож и вилку на тарелку и, оглядываясь по сторонам, сказал: – Хорошо у вас здесь, уютно. Давно уже как соседи, а первый раз к вам зашёл. В какой храм ходите? Я вас у нас на службе ни разу не видел.

– Да я, собственно, ни в какой не хожу, – как будто бы извиняясь, сказал Ярский. – Не совсем я… Ну, типа, не совсем верующий. Да что там, скорее, совсем не верующий.

– Ничего, это нормально, – отец Роман кивнул, соглашаясь. – Значит, ещё не пришло ваше время. Каждый приходит к Богу, кто-то раньше, кто-то позже.

– Где он, этот Бог? – в сердцах сказал Виктор уже изрядно захмелевший. – Посмотрите вокруг. Столько несправедливости. Если бы этот ваш Бог хотел, он бы всё сделал как надо, а не так, что у кого-то есть всё, а у кого-то ничего.

Отец Роман огладил бороду, улыбнулся, ничуть не смутившись, и спокойно сказал:

– Да, конечно, в мире много боли и страданий, но мы же не знаем, каков замысел Всевышнего. Вот вы, Виктор, молодой, здоровый мужчина, живёте в замечательной квартире, – он обвёл рукой вокруг, – и сетуете, что всё не так, как надо. А кто-то живёт без рук, без ног или ещё Бог знает в каком недуге и радуется жизни. Всё относительно. Приходите в храм на службу, и вы найдете там много ответов. Я вам обещаю.

– Ну не зна-а-аю, – протянул Виктор с лёгкой иронией, – вряд ли соберусь. А вот у меня к вам такой вопрос. Вот как сделать так, чтобы люди жили честно, не воровали, не грабили, не обманывали друг друга? Где тот Бог, который может сделать так, чтобы я поставил машину у дома и был уверен, что ночью её никто не угонит? Да можете не отвечать, нет такого Бога. А вы говорите идти в храм. Да пустое это всё.

Отец Роман выслушал Виктора, кивая и как будто бы соглашаясь, подождал, пока тот выговорится, потом неторопливо и спокойно сказал:

– Да, я вас понимаю, но вы же даже не попробовали. Как вы можете судить о том, чего не ведаете? Насчёт машины я вам так скажу. У меня нет никакой сигнализации, я всегда ставлю машину у дома, порой даже забываю закрывать. А на ваш вопрос, как сделать мир лучше, я вам отвечу так: вы просто сделайте лучше себя, и этого будет достаточно. Никого не обманывайте, желайте людям только добра, не присваивайте чужого, ну и, – он сделал паузу, – в первую очередь, возлюбите Бога и уповайте на него. И обязательно приходите на службу. – Отец Роман встал из-за стола.

– Ещё раз благодарю за угощение, Виктор, – он слегка поклонился, затем неторопливо обулся и, попрощавшись, сказал, что заберёт чемодан вечером.

Через неделю депрессивного валяния на диване к Виктору понемногу начал возвращаться интерес к жизни. Несколько раз набирал Аньке, но та трубку не брала. Решил прогуляться. Купил у старенькой бабушки на автобусной остановке огромный букет полевых ромашек и поехал к Аньке на работу. В управлении образования, бывшей старой школе на Первомайской, как всегда, было немноголюдно. Несколько человек сидели возле кабинетов, ждали своей очереди на приём. Два риэлтера стояли в сторонке и вполголоса спорили про опеку, обмен и ещё чего-то. Виктор прошёл в конец коридора, где находился Анькин кабинет. Дверь была открыта. Анна с кем-то громко разговаривала по телефону. Он остановился напротив, поднял букет с ромашками и стоял улыбаясь. Анька держала мобильный телефон в согнутой руке на уровне груди и разговаривала со своей подругой по громкой связи. Она любила говорить по громкой связи, всегда повторяя, что нельзя держать трубку близко к голове. Где-то вычитала, что это очень вредно. Мол страшно вредные излучения влияют на мозг.

– Ну, у меня-то нет мозга, – всё время шутил Виктор, – поэтому мне не вредно.

Анна стояла спиной к Виктору, смотрела в окно и, разговаривая, не видела его появления.

– …да не хочу. Мы с ним совершенно разные, – услышал он конец фразы.

– Но ты же говорила, что любишь его, вместе же собирались в Питер переезжать, – голос Анькиной подруги был знакомым, но, как звать её, Виктор не знал.

– Куда переезжать? У него ни кола ни двора. Он бесперспективный, – совсем обыденно сказала Анька.

– Ой, Анют, где ты сегодня перспективного найдёшь, все уже заняты давно, а Витя твой хоть мужик нормальный, сама же говорила, что вам хорошо вместе.

– Ну, хорошо-нехорошо, это другое, – сказала Анна, протягивая руку, чтобы прикрыть окно. – Всё! Расстались мы, не хочу больше ничего. А знаешь, стоит мне только свистнуть, мужики в очередь станут, так что давай не будем больше об этом.

Виктор сделал два шага назад и на пару секунд задумался. Осознание сказанного Анной пришло не сразу. Полученная информация загружалась медленно. Мозг словно отказывался принимать услышанное. Однако, когда загрузка завершилась, решение пришло мгновенно. Развернулся и медленно пошёл к выходу. Бросив букет в железную урну, стоявшую около входной двери, вышел на улицу. Вдохнул свежий летний воздух, улыбнулся и зашагал по проспекту Победы в сторону дома. На удивление, всё вокруг стало ярким и радостным. Было такое чувство, как будто он тащил на себе большой тяжёлый мешок и вдруг сбросил его. Сразу стало легко – как физически, так и морально. Даже дышать стало легче. Виктор не злился на Аньку, наоборот, он был ей благодарен. Какое приятное чувство свободы она ему только что подарила! Шёл по улице и широко улыбался. Понемногу созревал новый план. Теперь он постарается сделать всё правильно.