– Я, Вадим Александрович Матяш, клянусь тебе, Воин и командир, что отдам за тебя всю кровь и жизнь, когда ты этого попросишь. Буду прикрывать тебе спину в любом бою. Ты для меня больше, чем брат. Клянусь выполнять твою команду, какой бы она ни была, а за каждую каплю твоей крови возьму в тысячу раз больше у врагов. Клянусь быть лучшим среди твоих воинов рядом с тобой и самым верным.
Он стоял на одном колене и ждал. Я встал с кровати. Поправил расстегнутый китель.
– Я, Воин Светлый Император, – само по себе вырвалось (оставалось только надеяться, что никто не заметит), – принимаю твою клятву, Вадим Александрович Матяш.
Вокруг стояла тишина, ничем не нарушаемая. И вдруг полковник Гарин громко и четко прокричал:
– Слава Воину! – сделал паузу и продолжил уверенно, – Светлому Императору!
В ответ казарма содрогнулась:
– Слава! Слава! Слава!
Я поднял Вадима с колен и обратился к майору Киму и полковнику Гарину:
– Разрешите, Вадим в третий взвод перейдет?
– Конечно, пусть переходит, – ответил Гарин. – Но больше в третьем взводе вакантных мест нет. А то сейчас все прибегут проситься.
– Товарищ полковник, так все же разрешите на завтрак. Есть хочется так, что руку себе готов отгрызть.
– Товарищ полковник, – прорезался голос у доктора, – у воспитанника осколочное ранение. Его необходимо срочно отправить в госпиталь, и я буду обязан срочно доложить по команде.
Я аж поперхнулся.
– Доктор, у этого воспитанника столько докторов, что ни один госпиталь ему не нужен, – вмешался начальник училища. – А доложить можно, но у меня в кабинете.
Я пошел в столовую с полковником Гариным, а все остальные ушли строиться. Все, с кем я сталкивался в училище, будь то офицер или воспитанник, старались показать мне свое отношение. А оно у всех было примерно одинаковое: «Только скажи, что делать». Это читалось почти во всех глазах. Пока я набивал живот, мы обсуждали, что необходимо сделать в рамках эксперимента с оружием.
– Вечером совещание по эксперименту. Там будут твои деды, их Семибояринов пригласил, и ты приходи – сказал Максим Егорович. – Поговорим. Нужно многое обсудить. Ты после завтрака куда?
– Хотел поработать в училище до вечера. И с учебным отделом, и с командирами рот и взводов. Сейчас дед Саша и дед Бо приедут.
До семнадцати мы с дедушками работали с командным составом училища. Потом раздался звонок от дяди Влада.
– Нас всех – тебя, меня и дедов – вызывают «на ковер» к Министру Обороны. В 20:00. Для тебя – парадная форма. Видно, ваша командировка и ее итоги дошли до первого лица. И о твоих геройствах очередных ему доложили. Сначала ругался, потом сказал, что политика политикой, а награждать все равно надо. Всех наградят. Принято решение наград не жалеть. Тем более, что перед руководством Чеченской Республики лицо сохранили. Всех интересует только одно: как ты умудрился еще и гранаты кинуть?
– Да на ходу, пока в кювет бежал и летел. Они уже с разогнутыми усами были.
– Ну ты и балбес, – резюмировал он. – Тебя бы отодрать ремнем, а не ордена с медалями вешать. Кстати, можешь начальника училища поздравить с присвоением генерал-майора. И твоему майору Киму возобновили старое представление на героя СССР. Оказывается, его подписали все, а присваивать номер и регистрировать Указ не стали, по представлению Государственного политического управления. Ну а сейчас на это плюнуть и растереть. Все. Жду. Из училища всех тоже на это время вызовут. Только не пойму – почему не в Кремле? Ну ладно…
В 19:15 мы с дедушками, Яной и Юлей были около Министерства Обороны. Подъехал дядя Влад, тоже в парадной форме, с командиром группы Спецназа, который был с нами на операции по освобождению пленных и уничтожению банды. По званию он был капитаном, а звали – Василий Петрович Светлов. В большом зале нам торжественно вручали награды и новые звания. Мне вручили в последнюю очередь среди военных, а потом уже гражданским. Капитану Светлову присвоили внеочередное звание майора и наградили орденом «Святого Георгия». Такие же ордена вручили мне, дедушкам, Яне и Юле, а бойцам спецназа и всем суворовцам, участвовавшим в этой операции, вручили медали «За отличие в охране государственной границы». Все было странно. Такие награды были предусмотрены за участие в боевых действиях по защите государственной границы. Дядя Влад объяснил, что банда состояла из иностранцев, вот и решили дать боевые награды, а точнее, особо не думали – дали то, что было на виду: за уничтожение незаконно пересекшей границу банды.
– Вообще, все довольны. Даже один генерал, намекая на Дудаева, а сейчас – чеченский руководитель. Все претензии он снял, когда посмотрел ваше видео, и остался полностью удовлетворен. Вы там кого-то, ему очень неприятного, устранили. Ну не вы, конечно, а по легенде бандиты. Потому и звездопад такой нешуточный. Даже я сподобился звездочку получить. С меня тоже причитается. Ну что, поехали праздновать?
Домой пригласили всех участников операции. Полковник, точнее, уже генерал-майор Семибояринов и герой СССР майор Ким были у нас в первый раз, как и майор Светлов. Сказать, что они были в шоке – не сказать ничего.
Приехал дядя Эдик с женой и привез жену дяди Влада. Наконец, появилась Велька. Вела она себя странно, хоть и села рядом со мной. Снова много пели. А майор Ким, оказывается, виртуозно играл на аккордеоне. Разошлись, как всегда, заполночь.
– Завтра в парадной форме, Растислав – сказал Семибояринов, прощаясь, – со всеми наградами. Будешь вручать боевые награды своим товарищам.
С Велькой разговор не клеился. Спросила, не сильно ли болят плечо и нога. Я ответил, что терпимо. Поздравила с наградой и собралась идти спать. А я и не стал настырничать. Лег и сразу заснул – выдохся совсем. Утром проснулся от пристального взгляда на меня. Аж подскочил. Велемира смотрела глубоким, отстраненным взглядом.
– Ты чего, Вель? – спросил я удивленно.
– Пыталась понять, любишь ли ты меня, и ничего не услышала. Я вообще почему-то больше не слышу твоих мыслей. Раньше я твои эмоции даже на расстоянии чувствовала, особенно сильные, а как пошла учиться к Белояре, не слышу. Я уже знаю, что мы все должны быть твоими женщинами. И детей от любви должны родить. И то, что ты не только мой, знаю, – из глаз Вельки потекли крупные слезы. – А принять этого не могу. Поняла, что Яна с Юлей вообще только от тебя энергию черпают и без этого могут развеяться во плоти, а простить им и тебе этого не могу. Что мне делать? – и заплакала уже навзрыд.
Я понимал, что нет таких слов, которые стоит сейчас говорить. И молчал.
– А тут еще и Новогодие скоро. Белояра тебе клятву даст, а она знаешь, какая красивая! Правда, боится тебя. Она тебя больше семисот лет ждала. Что же мне делать?
– Вель, думаю, тебе надо поговорить с дедушками. Я не знаю. Я сам как кутенок малый. Просто стараюсь делать все хорошо. И учусь. И буду еще долго учиться, чтобы хоть чуть понимать этот мир, людей и то, что происходит. Понимаешь меня? А в любви моей не сомневайся. Я в тебя влюбился сразу, как увидел. Без всяких магий и колдовства.
– Правда? – с надеждой спросила она.
– Честное Воинско-Императорское, – пошутил я. – Ну все, меня ждут сегодня серьезные дела, а вечером идем в театр или кино.
– Не-е-е, Расть. Вечером никуда не идем. Ты идешь домой, а я тебя дома жду с ужином. И только попробуй устать. Понял?
Конечно же, я все понял и пообещал вообще не устать.
В училище прибыл к восьми. В десять было назначено общее торжественное построение. Ко мне подошли братья Линскасы.
– Расть, чего все офицеры, на нас так хитро глядят, как будто нас особо негодяйская пакость ждет на построении? – спросил Петр.
– Думаю, что вас будут награждать чем-то, – честно ответил я. – Я не видел еще этих наград, но слышал вашу фамилию в Указе президента.
– А нас за что? – удивился Юрий. – Мы ж в самолете сухпай жевали да из иллюминаторов таращились на технику и милицию.
– Вот за то, что хмуро таращились, они и разбежались – сказал подошедший к нам майор Ким в парадной форме.
