Было слишком раннее утро, чтобы вид Смита, сидящего у меня на диване, мог меня обрадовать. Он сидел, непринужденно расставив ноги, и рассказывал нам с Аликс, как он раздобыл информацию об Анике Ван Страатен.

– Пока я получил самые простые сведения: транспортные средства, страховки, места работы. Подходящими инструментами можно будет копнуть глубже.

– А у тебя есть эти инструменты? – спросил я. Как-то уж слишком уютно он устроился в моем лофте, на моем диване, потягивая кофе, приготовленный Аликс. Он был здесь настолько неуместен, что у меня все зудело от дискомфорта. Я невольно задался вопросом, как он снова оказался в моей жизни, хотя и знал ответ: я сам его пригласил.

Он сунул руку в карман брюк-карго, достал маленький блокнотик, перевернул страницу и прочитал: «Ван Страатен почти десять лет работала в ведущем аукционном доме Нидерландов под названием AAG».

– Я о нем слышала, – сказала Аликс.

– Ван Страатен, похоже, умеет работать, – произнес Смит.

– «Похоже»? – переспросил я.

– Это слова директора AAG, парня по имени Де Фриз. Это он так сказал, не я. Тебя это устраивает, Перроне? – Смит взглянул на меня поверх очков, и это был один из тех редких случаев, когда мне довелось увидеть его глаза, темные и пронзительные; казалось, они видели меня насквозь. – Де Фриз сказал, что она была неутомимым работником – когда была на месте. Очевидно, она брала слишком много отгулов, больничных, отпускных и прочих выходных без объяснения причин. Он сказал, что, если бы она не была таким отличным сотрудником, он бы ее уволил. А потом она, ни с того ни с сего, уволилась сама.

– А до этого? – спросила Аликс.

– Нашлось что-то похожее на семейный бизнес Ван Страатенов в Берлине – в сфере искусства, кстати – но, похоже, он закрылся во время или после войны. Где она еще работала, я не смог найти. До AAG ничего, а это большой промежуток времени.

– Сколько ей лет? – спросила Аликс.

– Хороший вопрос, – ответил Смит. – Ни даты, ни места рождения я не нашел.

– Странно.

– Стерто. Просто стерто. Я использовал стандартные поисковики: Intelius, CheckPeople, TruthFinder. Ничего, но и судимостей тоже нет. Затем несколько программ Интерпола, снова ничего.

– Женщина без прошлого, – усмехнулась Аликс.

– У каждого есть прошлое, – без выражения ответил Смит.

– Но почему она пытается его скрыть? – спросил я.

– В наши дни можно убежать, но уже невозможно долго прятаться. Все где-то находится, – сказал Смит. – Я начинаю составлять досье.

Да, досье – это сильная сторона Смита. Я знал, что у него есть досье на меня, моего прадеда, моих родителей, даже на нескольких моих бывших подружек. Есть ли у него что-нибудь на Аликс, спросил я себя. Да что там спрашивать – конечно есть.

Аликс вызвалась поговорить с Ван Страатен, чтобы «прощупать» ее.

– Дружеская беседа двух профессионалов в области искусства. Лично принесу извинения за то, что не пришла.

– Пока не надо, – покачал головой Смит. – Дайте мне еще немного покопаться. За это вы мне и платите.

Платим? Никаких денег мы ему еще не давали, да он и не заговаривал про аванс.

– Есть какие-нибудь новости по вазе, по отпечаткам пальцев? – спросила Аликс.

– Пока нет, лаборатория должна скоро ответить.

Я поинтересовался, что это за лаборатория, и Смит поинтересовался, какая мне разница. В общем-то, почти никакой. Но мне было любопытно: он все еще пользуется старыми знакомствами в Интерполе?

Смит проигнорировал мой вопрос.

– Если мы получим разборчивые отпечатки, я для начала пропущу их через IAFIS.

– Система поиска отпечатков ФБР?

– Ты сменил профессию за то время, что мы не виделись, Перроне, или просто выпендриваешься перед своей девушкой?

Очевидно, я немного выпендривался.

– Мне просто интересно, есть ли у тебя связи в ФБР, – сказал я.

– Есть, но они мне не нужны. Интегрированная автоматизированная система идентификации по отпечаткам пальцев Бюро доступна, если у вас есть разрешение, лицензия или подходящая цифровая программа.

– Которая у тебя есть?

– У меня остались кое-какие базы данных Интерпола, а также связи. Вас устраивает такой ответ, агент Перроне?

– Устраивает, если ФБР и Интерпол не против.

Смит снова приподнял очки и бросил на меня устрашающий взгляд. Я ответил ему тем же. Мы вернулись к нашему старому соперничеству. Все, что он говорил, меня раздражало, и судя по всему, он чувствовал то же самое по отношению ко мне.

Он сменил блокнот на сотовый, что-то напечатал, затем убрал его.

– Что-нибудь важное? – спросил я как бы невзначай.

– Очень, – ответил он в тон. – Молока надо будет купить.

– Кофе нечем разбавить? Ты же вроде пьешь только черный.

Тут я уже схлопотал грозный взгляд не только от Смита, но и от Аликс. Тогда я решил сменить тему и заговорил об Амстердаме: когда мы туда доберемся и какие у Смита планы.

– У меня назначены встречи с людьми, имена которых я не могу разглашать, но вы их все равно не знаете. Скажем так: эти люди в курсе, какие предметы в настоящее время продаются на всех рынках, включая теневой. Если ваша картина была где-то выставлена или была продана в течение последних нескольких недель, эти люди узнают. Пока что она нигде не засветилась, это я могу сказать точно. Узнаю больше, когда встречусь с ними в Амстердаме.

Я был удивлен. Мне казалось, он мало что успел сделать. Я спросил, чем нам с Аликс следует заняться. Тогда Смит спросил у Аликс, будет ли она встречаться с кураторами в музее Ван Гога.

– Я работаю над этим, – произнесла она, затем спросила о фотографиях картины, которые она сделала, о тех, которые он скопировал на свой телефон, и о том, что он с ними делал.

– Прямо сейчас они просто для справки. В дальнейшем посмотрим. Недавно я ими воспользовался. – Смит пояснил, что ходил в музей Метрополитен посмотреть тамошний автопортрет Ван Гога, чтобы сравнить его с фотографиями. – Сказать по правде, он не очень-то похож на то, что вы нашли.

– Потому, что это более ранняя работа, – вскинулась Аликс.

– Всего год разницы.

Его комментарий спровоцировал лекцию размером с горную лавину о разнообразии картин Ван Гога, о том, как быстро он их создавал и как быстро развивался его стиль.

– Я просто сказал.

– Что ты хотел сказать? Что мы нашли подделку?

– Я этого не говорил, и я понятия не имею. Я просто хотел посмотреть картину из Метрополитен-музея для сравнения. Когда вы видели ее в последний раз?

Аликс приняла вызов Смита.

Мы подошли к огромному зданию в стиле боз-ар, которое я видел так много раз. С крыши Музея искусств Метрополитен свисали баннеры с объявлениями о проходящих сейчас выставках: «Медичи: портреты и политика», «Сюрреализм без границ», «Кубизм и традиция Trompe l’oeil». Первое название вызвало в памяти прошлогоднюю поездку во Флоренцию и всю эту неожиданную трагедию, а слова «trompe l’oeil» вернули меня всего на день назад, к колоннам из искусственного мрамора в синагоге на Элдридж-стрит. В обоих случаях мне казалось, что за мной наблюдают, на что мне ой как следовало обратить внимание во Флоренции…

– Как говорил наш препод в художке, «два миллиона квадратных футов пространства, способного вместить восемь полноразмерных футбольных полей или сорок Белых домов», – припомнил я свой первый визит в музей двадцать два года назад.

– Вот как? – откликнулась Аликс, поднимаясь по широкой каменной лестнице. – Слушай, а почему ты все время задираешь Смита? Это что, обычный мужской способ общения? Вы как два маленьких мальчика.

Я признался, что у нас была трудная история общения, которая больше походила на ссору; выработалась привычка, от которой нелегко избавиться.

– А еще мне не нравится, что он швыряет нам какие-то объедки вместо информации, и вообще весь из себя засекреченный.

– Он же сказал, что расскажет, когда узнает больше, – это прозвучало так, как будто Аликс защищала его.