У мамы такой взгляд, который говорит о том, что она что-то задумала. Она закутана в зимнее пальто с красно-зелёным клетчатым шарфом на шее. Её серьги в форме маленьких веночков, а ногти накрашены, как рождественские ёлки. Она выглядит такой счастливой, и я знаю, что это не только потому, что до Рождества осталось двадцать пять дней.

— В чём дело, мама? — спрашиваю я, изо всех сил стараясь быть хорошим сыном. И кто знает, может быть, у неё найдётся какая-нибудь жемчужина мудрости, которую я смогу усвоить, прежде чем отправлюсь на встречу со своей женой.

— О, Хартли, — говорит она, похлопывая меня по руке. — Я просто хотела зайти и сказать, что люблю тебя. Что бы ни случилось, ничто этого не изменит.

Я фыркаю.

— Это должно быть вотумом доверия или твоими соболезнованиями по поводу того, что может оказаться ужасным браком?

Она хмурится.

— О, милый, я просто имела в виду, что, что бы ни случилось, мы с твоим отцом будем здесь ради тебя. Не волнуйся, что разочаруешь нас.

Признаюсь, меня немного задело неверие моей собственной матери в меня. Возможно, я потратил слишком много лет, доказывая, что все правы.

— Послушай, я хочу сделать тебя счастливой. Разве не поэтому все твои сыновья так или иначе этим занимаются?

Мама поджимает губы.

— Прости, если я давила на тебя.

— Немного поздновато для этого, — говорю я слегка натянуто.

— Мне ненавистно, что расстроила тебя, Хартли. Я никогда не должна была этого делать. Но Мэйсон и Нейт кажутся…

Я перебиваю её.

— Я не хочу знать об их браках, мам. Я не хочу начинать сравнивать. С пятью братьями это всё, чем я занимался всю свою жизнь.

Мама вздыхает, глядя на другую сторону улицы. Я вижу, как её лучшая подруга и соседка Луиза машет ей рукой возле закусочной.

— Иди, мам, я в порядке, — говорю я ей, притягивая её к себе, чтобы обнять. — Здесь холодно, а мне нужно встретиться с женой.

— Кольцо у тебя? — она спрашивает.

Я киваю.

— Оно дома, и пастор Монро встретится с нами там через несколько часов. А это значит, что мне действительно пора ехать. Тем более, что, похоже, сегодня ночью может пойти настоящий снегопад.

— Помни, — говорит она, сжимая мою руку, — я всё рассказала Холли Гекльберри о тебе, и она собирается прислать тебе идеальную девушку. Я знаю это. Просто убедись, что ты выражаешь себя, Хартли. Я знаю, на что ты способен.

— Что ты хочешь этим сказать?

Мама прижимает руки к сердцу.

— Ты не склонен делиться своими эмоциями, Хартли. И этой незнакомке понадобится твоё общение.

— Понял, — говорю я, чувствуя себя более не в своей тарелке, чем когда-либо прежде.

— Я люблю тебя, — молвит она, уходя. Мама переходит улицу, а я направляюсь к своему пикапу, гадая, какой, чёрт возьми, могла бы быть моя идеальная девушка.

Джо-Энн, девушка из города, которая всегда доставляет мне неприятности, проходит мимо меня по тротуару, прежде чем я успеваю дойти до своего грузовика. Она встряхивает своими чёрными как смоль волосами и поджимает губы.

— Слышала, ты уходишь с рынка.

— Ты не ослышалась.

Джо-Энн закатывает глаза.

— Не может быть, чтобы все братья Мислтоу женились в один и тот же месяц. Особенно ты.

— Это не твоё дело, Джо-Энн.

Я выдыхаю, зная, что эта девушка всегда ищет повода для спора со мной. Она всё ещё считает противным тот факт, что я не пригласил её на второе свидание, когда мы были младшеклассниками в старшей школе. Правда в том, что она просто не в моём вкусе.

— Ну, Дилан опустошена. Ты понимаешь, что водил её за нос долгие годы, не так ли?

Я стону. Дилан — ещё одна девушка, которую мне никогда не следовало приводить домой из бара. Этот городок слишком мал, и все всё помнят.

— Она думала, что ты женишься на ней, — Джо-Энн пожимает плечами. — Хотя я слышала, что Лора Хилл думала то же самое.

— Это не моя проблема, — отвечаю я ей. — И ты можешь сообщить этим девушкам, что я никогда не собиралась жениться на них.

Джо-Энн качает головой.

— Из этого ничего не выйдет. Ты не из тех, кто женится, Хартли, просто не такой. Если это не что-то негативное, ты никогда не выражаешь себя, — она усмехается. — Что действительно выводит меня из себя, так это то, что ты думаешь, что ни одна из девушек, с которыми ты рос, недостаточно хороша, и всё же ты женишься на совершенно незнакомой женщине.

— Да, это именно то, что я делаю, — говорю я, чувствуя себя более непреклонным в этом решении, чем за весь месяц. Мама, похоже, не думает, что у меня получится. Я разозлил всех одиноких женщин в городе, которые, похоже, не верят, что я подхожу для брака.

К чёрту это. Может, я и не тот мужчина, за которого мечтает выйти замуж каждая девушка, но я чертовски уверен, что планирую, чтобы у нас всё получилось. И не потому, что я верю, что возможно влюбиться в совершенно незнакомого человека, а потому, что я действительно чертовски ненавижу проигрывать.

Хэтти

Когда я была маленькой девочкой, я поднималась на чердак фермерского дома и стояла там перед большим зеркалом. Надевая на голову винтажную вуаль моей бабушки, я напевала «Свадебный марш» и закрывала глаза, притворяясь, что целую жениха.

Я включала старый проигрыватель, который мой дедушка спрятал в углу, поднимала иглу и ставила на проигрыватель лучшие хиты Фрэнка Синатры. Я кружилась по этим скрипучим половицам, свет задерживался на пыли, просачиваясь через крошечное чердачное окошко. Мои ноги цеплялись за ткань платьев, которые носила моя мама. Те, что были убраны после её смерти. Я доставала большой толстый альбом, посвящённый дню свадьбы моих родителей, 1 декабря 1998 года.

Мои пальцы обводили их лица, моих маму и папу, их улыбки, когда они обменивались кольцами, их смех с открытыми ртами, когда они угощали друг друга тортом. Мне понравилась фотография, на которой дедушка танцует с мамой, танец отца и дочери всегда заставлял меня сдерживать слёзы. Я думала, что однажды у меня будет всё это — фата и букет, большое белое платье и сверкающее кольцо, торт и музыка, — но даже маленькой девочкой я знала, что у меня никогда этого не будет. Танца с моим папой.

И долгое время я находила утешение в мысли, что дедушка будет кружить меня в день моей свадьбы. Говорить мне, что я прекрасно выгляжу, что он так гордится мной, что я заслуживаю всего счастья на свете.

Но теперь дедушки и бабушки больше нет, так же как мамы и папы… и все эти надежды и мечты маленьких девочек тоже исчезли.

Я закончила паковать чемоданы, взяв с собой только самое необходимое, зная, что многие семейные реликвии должны быть оставлены. Банк конфисковал всё, и тот факт, что мне разрешили оставаться здесь, в доме, последние несколько месяцев, — это больше, чем я думала, что получу. После того, как полгода назад дедушка скончался от инсульта, мы с бабушкой изо всех сил старались сохранить семейное имущество. Но как только я взглянула на счета, я поняла, что бабушка годами скрывала от меня правду. Они были банкротами. Она умерла от разбитого сердца через несколько месяцев после кончины дедушки, и мне показалось, что весь мир рухнул вокруг меня.

Теперь у меня есть несколько чемоданов и билет в один конец в Снежную Долину. И хотя я всегда была оптимисткой, трудно сохранять бодрость духа, когда я прощаюсь с единственной жизнью, которую я когда-либо знала.

Снаружи сигналит такси, и я подхожу к входной двери, открываю её навстречу ветреному зимнему дню, окликаю водителя.

— Мне нужно две минуты, пожалуйста.

Затем я возвращаюсь в дом, беру свадебный альбом моих родителей и бабушкину фату и аккуратно укладываю их в чемодан, прежде чем застегнуть молнию. Банк может считать, что у них есть всё, но они не могут забрать эти воспоминания. Это всё, что у меня осталось.