«Позволь мне увидеть существа, которые сотворило твое Око, так, как оно их видит».

И Ра сказал Хору: «Посмотри там на эту черную свинью!» Когда же он взглянул, то вот – страшной силы боль [сделалась] его глазу!

И Хор сказал Ра: «Мой глаз таков, как если бы этот удар был нанесен моему глазу Сетом!»

И он раскаялся [в том, что необдуманно захотел смотреть на весь мир, как сам Ра].

Тогда Ра сказал богам: «Положите его на его постель, да выздоровеет он!»

[Действительно,] это Сет принял вид черной свиньи и нанес жгучую рану глазу Хора.

Тогда Ра сказал богам: «[Станет] свинья отвращением для Хора! Да поправится он!» [Поэтому-то] свинья и есть отвращение для Хора.

Тот, Джехути – в египетской мифологии бог луны, мудрости, счета и письма, покровитель наук, писцов, священных книг, создатель календаря. Женой Тота считалась богиня истины и порядка Маат. Священным животным Тота был ибис, и поэтому бога часто изображали в виде человека с головой ибиса. Прилет ибиса-Тота египтяне связывали с сезонными разливами Нила. Когда Тот возвратил в Египет Тефнут (или Хатхор, как говорится в одном из мифов), природа расцвела. Тот, отождествляемый с луной, считался сердцем бога Ра и изображался позади Pa-солнца, поскольку слыл его ночным заместителем. Тоту приписывалось создание всей интеллектуальной жизни Египта. «Владыка времени», он разделил его на годы, месяцы, дни и вел им счет. Мудрый Тот записывал дни рождения и смерти людей, вел летописи, а также создал письменность и научил египтян счету, письму, математике, медицине и другим наукам.

Известно, что его дочерью или сестрой (женой) была богиня письма Сешат; атрибут То-та – палетка писца. Под его покровительством находились все архивы и знаменитая библиотека Гермополя, центра культа Тота. Бог «управлял всеми языками» и сам считался языком бога Птаха. Как везир и писец богов, Тот присутствовал на суде Осириса и записывал результаты взвешивания души покойника. Поскольку Тот участвовал в оправдании Осириса и давал приказ о его бальзамировании, то и принимал участие в погребальном ритуале всякого покойного египтянина и вел его в царство мертвых.

На этом основании Тот идентифицируется с греческим вестником богов Гермесом, который считался психопомпом («ведущим души»). Тот часто изображался вместе с павианом, одним из его священных животных.

Анубис (Инпу) – древнеегипетское божество с головой шакала (собаки) и телом человека, проводник душ умерших в загробный мир. В Старом царстве считался покровителем некрополей и кладбищ, один из судей царства мертвых.

Два брата[2]

Рассказывают, что были два брата, родившиеся от одной матери и одного отца. Анупу – так звали старшего, меньшего звали Бата. Были у Анупу и дом и жена, а меньшой брат был ему наместо сына: он делал старшему его одежду и выходил со скотом его в поле, и он пахал и собирал жатву в его житницы. Все это исполнял он для брата, всякие работы в поле. Меньшой брат был прекрасный юноша, и не было подобного ему во всей стране, и была сила бога в нем. И вот прошло много дней, и меньшой брат каждый день, по заведенному порядку, уходил со скотом и каждый вечер возвращался, нагруженный всяческими травами полей и молоком, деревом и всяческим прекрасным полевым добром, и все складывал перед братом своим, который сидел со своею женой, и пил он, и ел, а потом удалялся в хлев, чтобы провести ночь среди скота своего.

<…> А после того как земля озарялась и наступал следующий день <…>, он варил пищу и ставил перед братом своим старшим, а тот давал ему хлебы в поле, и он выгонял свой скот в поле пасти и шел со своим скотом. И животные говорили ему: «Хороша трава там или там», – и он слушал их и вел их в место, обильное прекрасной травой, как они хотели. И скот, который он пас, тучнел весьма и давал приплод весьма щедрый. И вот, когда наступило время пахать, старший брат сказал ему: «Готовь нам упряжку <…>, будем пахать, потому что поле вышло из-под разлива, оно хорошо для пахоты. И ты тоже придешь в поле, с зерном для посева придешь ты, потому что мы начинаем пахать завтра утром». Так он сказал. И меньшой брат выполнил все наказы старшего, о чем бы тот ни сказал: «Сделай это!» И после того как земля озарилась и наступил следующий день, оба отправились в поле с зерном для посева. И сердца их ликовали весьма и радовались их трудам уже в начале труда. И вот прошло много дней, и братья были в поле и перестали сеять – все зерно вышло. Тогда старший послал брата в селение, сказав: «Поспеши принести нам зерна из селения». Меньшой застал невестку свою за причесыванием. Он сказал ей: «Встань и дай мне зерна, я спешу обратно, потому что брат мой старший ждет меня в поле. Не медли!» Она сказала ему: «Ступай и открой житницу и возьми сам сколько нужно, чтобы не остановилась прическа моя на полпути». Тогда юноша пошел в свой хлев и взял большой сосуд. Хотелось ему унести побольше зерна. Нагрузился он пшеницею и ячменем и вышел из житницы. Тогда она сказала ему: «Что за ноша у тебя на плече?»

Он сказал ей: «Три хара[3] пшеницы, два хара ячменя, всего пять хар – вот какая ноша на плече моем». Так он сказал. Она же сказала:

«Много силы в тебе! Я вижу твои достоинства ежедневно». И пожелало сердце ее познать его, как познают мужчину. Она встала, и обняла его, и сказала ему: «Идем, полежим вместе час. На пользу будет это тебе – я сделаю тебе красивую одежду». Тогда юноша стал подобен южной пантере в гневе <…> из-за скверных слов, которые она произнесла, и она испугалась весьма. И он заговорил с ней и сказал: «Как же это? Ведь ты мне наместо матери, а твой муж наместо отца, ведь он старший брат, он вырастил меня. Что за мерзость ты мне сказала! Не повторяй ее мне никогда, и я не скажу никому, и замкну уста свои, чтобы не услыхал об этом никто из людей». И он поднял свою ношу и отправился в поле. Он вернулся к брату, и они снова взялись за дело и занялись своею работою. И вот, когда наступил вечер, старший брат пошел в дом свой, а меньшой погнал скот, нагрузившись всяческим полевым добром. В селение погнал он скот свой, чтобы спал скот в хлеве своем ночью. И вот жена старшего брата была в страхе из-за слов, которые она сказала. Взяла она жир и натерлась им, словно бы перенесла побои, – чтобы сказать своему мужу: «Это брат твой меньшой избил меня». А муж возвратился вечером, как и всякий день, по заведенному порядку. Вошел он в дом свой и застал жену свою лежащей и якобы больной. Не полила она воды ему на руки, как обычно.

Не зажгла света перед ним, и дом был во мраке. Она лежала, жалуясь на тошноту. Муж сказал ей: «Кто обидел тебя?» Она сказала ему: «Никто не обижал меня, кроме твоего брата меньшого.

Пришел он взять для тебя зерно, и застал меня одну, и сказал мне: «Идем, полежим вместе час.

Надень свой парик». Так он сказал. Но я не стала слушать его. «Разве я не мать тебе? Разве твой брат тебе не наместо твоего отца?» Так я сказала ему. Он испугался и избил меня, чтобы я не рассказывала тебе. Если оставишь его жить, я умру. Вот, когда он придет <…>, ибо я страдаю из-за этого скверного умысла, который он собирался исполнить вчера[4]. Тогда старший брат сделался подобен южной пантере. Он наточил свой нож и сжал его в руке своей. Он встал за воротами хлева, чтобы убить брата своего меньшого, когда тот возвратится вечером и станет загонять скот свой в хлев. И вот, когда солнце село, меньшой брат, нагруженный, по ежедневному своему обыкновению, всякими травами полевыми, пришел. И первая корова взошла в хлев. И сказала она своему пастуху: «Вот твой старший брат стоит с ножом, чтобы убить тебя. Беги от него!» И услыхал он, что сказала первая корова. Взошла и другая корова и сказала то же. Тогда взглянул он под ворота хлева и увидел ноги брата, который стоял за воротами с ножом в руке. Тогда положил он ношу свою на землю и бросился бежать, спасаясь. А старший брат пустился вдогонку с ножом в руке. Тогда меньшой призвал на помощь бога Ра-Хорахти, воззвав: «Владыка благой! Ты, правящий суд над лживым и праведным!» И внял Ра его мольбе. И повелел Ра, чтобы легли воды между ним и его братом и кишели бы крокодилами те воды. И вот один из братьев оказался на одном берегу, второй – на другом. И вот старший дважды ударил себя по руке, досадуя, что не убил меньшого. Тогда меньшой обратился к нему с другого берега и сказал: «Останься на месте, пока не озарится земля. Когда же взойдет солнечный диск, я буду судиться с тобой пред его ликом, и он воздаст по заслугам лживому и праведному – потому что я не останусь с тобой <…> во веки веков, не буду там, где ты, но отправлюсь в долину Кедра»[5]. И вот земля озарилась, и наступил следующий день, и поднялся Ра-Хорахти, и смотрели один на другого братья. И тогда заговорил меньшой и сказал так: «Что это значит? Ты погнался за мною, чтобы убить коварно! А ведь ты даже не выслушал моих слов! Ведь я – твой брат меньшой, ведь ты мне наместо отца! Ведь супруга твоя мне наместо матери! Поистине это так! Когда ты послал меня принести зерна, твоя жена сказала мне: “Идем, полежим час вместе”. Но погляди, как она все вывернула и перевернула в глазах твоих!» После этого он поведал брату обо всем, что случилось между ним и невесткою. И он поклялся именем Ра-Хорахти[6] и промолвил: «Так что же это значит, что ты гонишься за мною и хочешь коварно убить меня ножом ради распутницы?» И взял он острый лист тростника, и отсек себе тайный уд, и бросил в воду, а потом рыба-сом проглотила его[7]. И лишился он силы, и стал несчастен, а старший брат сокрушался сердцем своим весьма и громко зарыдал, но не мог перебраться к брату своему меньшому через воды, кишевшие крокодилами.