Строение человека не есть ли чудо? Да и всякий его орган, отдельно взятый, не есть ли чудо?
Как слепая сила могла сочинить человека, составить его тело из миллионов клеточек, устроить ему глаз со зрительным нервом из бесчисленного множества нитей, соединенных между собою неразрывными узами, – одна другой мудренее, – и такое же ухо, горло, язык со вкусом, осязание, мозг со тьмою составных частиц, подвижных, самосознательных, устроить дыхание, питание, кровообращение, пищеварение, произвождение, – с сердцем, печенью, легкими и проч.?
Отправление каждого органа не есть ли чудо, а их совокупность и взаимное действие!
Сколько хитрости надо предположить в этих слепых, безумных силах, чтобы они могли выработать такую сложную, из разнообразных частей, колес, рычагов, винтов, пружин состоящую машину, с особенным уроком для каждой, машину, имеющую полное право на название малого мира![18]
Натворив столько всякой всячины, быв так могущественны и умны, как же эти силы перестали двигаться, остановились, как будто лишенные способности творить, предоставляя все, ими натворенное, на произвол случая, остались без занятия, ограничились сохранением status quo, обмерли, исчезли? куда делись?
Вселенная сотворилась движением силы. В чем же сила-то сама заключалась? Какой был ее первоначальный вид, и каким образом она вышла из него? Чем подвиглась?
Сила! Да отчего же ей вздумалось сотворить такую вселенную, а не иную? Откуда явилась у нее такая возможность?! Да и сама-то она откуда взялась? Как вздумала сочинять, и из чего начала творить вселенную?
Все это только слова, которые ровно ничего не значат, и которых никак понять не можем, как бы их ни обертывали!
Сила сотворила все, – кто же этому всему предначертал план, сообщил разнообразие?
Одни говорят: сила; другие говорят: силы[19]. Если силы, то сколько же их? Как определилось их число? Явились они вдруг, или по очереди? Отчего же явилось столько-то, а не столько, – например, пять, а не десять? Какие они? одинаковые или разные? В последнем случае отчего разность?
Они были всегда, не имели начала. Какую же имели форму, в каких отношениях находились между собою?
Сила, по общему употреблению языка, есть нечто отвлеченное, духовное[20]; она действует в чем-нибудь: нужно, чтоб прежде было что-нибудь, т. е. вещество.
Какое же было это вещество? Где оно находилось? Везде. Откуда явилось? Когда? Существовало всегда. В каком виде или количестве? Каким образом возникла или зародилась в нем сила?
По каким законам, в какой последовательности вещество развивалось?
А что сказать о природе на земле и о чудесном разнообразии и трех ее царствах: ископаемых, прозябаемых и животных? Взгляните, например, на яйцо: в кипе химической лаборатории Берцелиуса или Либиха можно видеть яйцо, которое у курицы образуется в сутки, заключается в непроницаемую скорлупу, и составляется из двух различных веществ – белка и желтка, со множеством их удивительных свойств!
Почему число произведений такое-то, а не иное?
Опять те же вопросы неразрешимые, пред которыми нельзя поникнуть со страхом (хорошо, если б философы могли выговорить) Божиим!
Были средоточия сил, или в какой степени силы действовали из этого средоточия, равно – или увеличиваясь в своем действии, акте творения?
Или – сила была разлита во всем веществе, то есть, повсюду, без пределов? Вещество имело силу. А потом начала она сгущаться в известных пунктах, образуя пустоту около себя.
Образовать пустоту – это что такое?
Или силы были, жили, представлялись, воплощались творением, то есть, все творилось собственною внутреннею силою, которая, следовательно, должна была также найти себе место, где б могла развиться, выразиться, наконец, человеком?
Тайны, поражающие мыслящего наблюдателя своею непостижимостью, возбуждающие его благоговение к мировой Премудрости, каким бы именем она ни называлась, в каком бы виде ни существовала!
Каким образом можно понять, допустить, чтоб вещество, какое бы ни было, но все-таки вещество, могло иметь или произвести такие свойства, какие имеет ум, с его памятью, воображением, творчеством? Нет, это не тоже, не вещество! Это что-то другое…
Какие хитрости употребила эта сила, уложив мозг под черепом, проведя к нему миллионы различных путей от всех органов и частей тела, соединив в нем все впечатления, сообщив ему способности осмысливать их и передавать кому-то для дальнейших распоряжений с его полученным материалом? Неужели это была сила бессознательная, действовавшая, куда кривая ни вынесет?
Мы знаем пути, по которым впечатления внешнего предмета доходят через пять наших чувств до мозга; мы знаем, какое движение происходит в мозгу, в миллионах его клеточек, от того или другого впечатления.
Но как это движение осмысливается? Ведь это явление совершенно уже иное! Кем и кому доносится потом этот возникший смысл? Еще новое явление! Кто же, чем, заставляет этот мозг двигаться уже по своему распоряжению, без настоящих впечатлений, и производить новые мысли, как бы играя на фортепьяно? Кто берется импровизировать, сочинять новые увертюры?
Ум – что это за чудо! Как он может заключать в себе все действительно прошедшее и настоящее, творить ежеминутно еще свое новое настоящее, прошедшее и будущее, возобновлять отсюда и оттуда, что заблагорассудится ему по выбору, производить вновь разные сочетания и выводить заключения, и в то же время оставаться как будто ничем!
А воля и сердце, действующие единовременно с умом!
Ум – что это за вместилище беспредельное представлений, понятий, образов, со способностью творить миры новые, несуществующие, аки существующие, в связи с сердцем чувствующим, с волею решающей! Как было возможно приурочить все эти отправления к мозгу, и поставить их в исключительную его зависимость – отказывается понять всякая мысль!
Зарождение мыслей в голове есть необъяснимое чудо, не меньше всех прочих чудесь, мысли принадлежат, кажется, собственно человеку, он думает – и они налетают или возникают откуда-то, и он не понимает, как будто посторонний, каким образом это происходит. Только постучит, кажется, и вот является целый полк, и становится во фрунт, как рифмы на зов опытного стихотворца; творится целый мир, новый, беспрестанно сменяющийся, как море, которое волнуется….
Любовь! Есть ли она? Кажется, нельзя в том сомневаться (хоть она в наше время иссякает). Как же она сотворилась? По какому предусмотренному плану? С какой целью? Или тоже случайно? Что за назначение ее на земле, если принять систему какого-то безличного, господствующего, во всем мертвенно-живого механического закона?
А совесть? Что еще что такое? Какой закон, или какая сила ухитрилась поселить в человеке такое странное, анти-материальное чувство?
Наконец сознательная воля, врожденное любопытство, желание совершенствоваться, стремление куда-то, к чему-то, как будто тоска по отчизне, – исключительные принадлежности человека не могут никакими намеками, никакими софизмами быть объяснены из материальных теорий.
Что сказать еще о языке и его происхождении? Как объяснить это явление? Языков есть несметное количество, слов есть миллиарды, по числу языков, и все эти различные слова производят одинаковые впечатления в умах каждого народа – и у англичанина, и у эскимоса, и у жителя Огненной Земли! А Меццофантиево языкознание!
Есть один круг понятий у всех народов, у одного уже, у другого шире, по мере развития и образования, к которому все они, однако ж, способны, более или менее.
