– И в «Одноклассниках», –добавил Кошкин. – Сейчас покажу, там у химички такое платьице. Я вам отвечаю – она от меня краснела. Сейчас покажу.
– Не надо, – остановил его Севастьянов. – Слишком много ему части – пересматривать при каждом удобном случае.
– Вот тогда я подумала, –продолжила Мизинчук, не заметно для себя перейдя на полушопот и дождавшись когда мимо них пройдет семейное трио с большим надувным гусем, – что он может управлять людской массой, понимаете! Он может вести людей за собой, он может управлять отдельным человеком. Я испугалась и до сих пор думаю о Спасибове. Из него может выйти второй Гитлер, я вам клянусь!
– Ну, это уж ты перегнула! – возразил Кошкин. – Какой он Гитлер! Хотя… Доля истины в твоих словах есть, да он может манипулировать людьми, я его знаю, он всю свою сознательную жизнь готовит себя к… Как бы это сказать… Ну, в-общем, он уверен в том, что в его жилах течёт кровь российских императоров Романовых. И он всерьёз считает, что должен соответствовать императорской фамилии. Не смейтесь. Филь, закрой рот, это не так глупо, как может тебе показаться. Подай-ка огурчик. У Ванька действительно есть кое-какие предположения, подтверждающие эту теорию. Он много раз мне о них рассказывал.
– То, что его отец умер от гемофилии? – спросила Янка Городцева.
– Его отец официально считается пропавшим без вести, – уточнил Кошкин. – но гемофилия у него была, это факт. И у Спасибова тоже есть ген этого заболевания, но он пассивен. То-есть, Ванек переносчик болезни, но сам не болеет.
– Его сын может заболеть? – продолжала спрашивать Гороцкая.
– С вероятностью в пятьдесят процентов, – ответил Кошкин, блаженствуя от жары, – Однако помимо гемофилии есть и другие доказательства. Я их уже не помню, но Ванек всерьёз вознамерился докопаться до истины.
– Это поэтому он сегодня не пришёл? – спросил Филипп Севастьянов, разрывая пакет чипсов.
– Ну да, – протянув руку Кошкин извлек из пакета несколько нагретых на солнце чипсов и наполнил ими рот. – Он с головой ушел в копание, ему сейчас вообще ни до кого. – Кошкин, закрыв глаза черными очками лежал на самом сонцепеке, жевал чипсы и впитывал ультрамарин каждой порой своего тела. – На звонки не отвечает, с людьми не общается, из дома не выходит. Кроме того, завтра у него вступительные экзамены в какой-то престижный вуз, вроде даже в МГУ.
– Ты ничего не путаешь? – спросила Гороцкая. – В МГУ?
– В него самый.
– Но это в Москве! –воскликнула Гороцкая, даже уронив широкополую пляжную шапку. – Он, что в столице?
– А! Что это ты всполошлась? – заулыбался Кошкин, сверкая на солнце белизной хороших зубов. – Боишься, уедет твой Ванечка в краснокаменную… в красно… в белокочанную… Блин. В белокаменную? Уедет и будет там без тебя один одинешенек, мыкаться по телочкам да по местам всяким развратным, паршивости набираться?
– Перестань молоть ерундой! – остановила его девушка. – Нормально отвечай, он уехал?
– Да нет, он в Пензе. Он будет на заочном, а экзамены онлайн по сети. Я к нему вчера заходил, но он даже из-за стола не встает. Короче, ему сейчас вообще не до нас.
– Да, это в его стиле, – согласился Севастьянов. – Пойду-ка я еще нырну. Слушайте, а что если Ванек и вправду потомок какого-нибудь неизвестного императорского отпрыска! Кто-нибудь знает, были у императора Николая Второго ещё дети?
– Ещё? – не поняли обе девочки – Гороцкая и Мизинчук.
– Ну помимо расстрелянных?
Вступительные экзамены в Московский Государственный Университет в этом году, так же, как и в прошлом, в связи с принятыми нововведениями, проходили онлайн, то-есть абитуриенты отвечали на вопросы посредством конференц-связи не выходя из дома. Эта традиция завелась еще в период эпидемии COVID-19 и почему-то так и закрепилась, хотя все ограничения, связанные с данной эпидемией, давно были сняты, а про сам коронавирус давным-давно не вспоминали. Количество заявлений на вступительные экзамены превысило 35 тысяч человек, а это значит, что конкуренция составляла девять человек на одно место. Узнав такой расклад Иван Спасибо ухмыльнулся и бесстрашно бросил вызов судьбе, уже заранее не сомневаясь в результате. «Я дам пинка восьми неудачникам!» – вообще-то для него злорадство было не свойственно, но в этот раз он не удержался.
В это утро он все-таки привёл себя в порядок, он принял душ, оделся в приготовленную мамой одежду, состоящую из строгого костюма, сорочки и синего атласного галстука. Кроме того, мама Ивана причесала своего сына, тем самым преобразив его до неузнаваемости. Она намеревалась еще и надушить его туалетной водой, но Ваня сказал, что это уже излишне.
Итак, настал день и час сдачи, Иван сидел перед ноутбуком и нетерпеливо смотрел на проктора – строго мужчину с цепким взглядом, и на экзаменатора – мужчину в очках и залысиной, доходящей до затылка. Первый следил за тем, чтобы никто из экзаменующихся не пользовался шпаргалками, не списывал и не делал недопустимых во время четырехчасового экзамена действ. Время шло, веб-камера транслировала в Москву откровенно скучающего Ивана, которому все сильнее хотелось сказать: «Ну долго ещё? У меня чего, других дел больше нету?» Наконец начался непосредственно экзамен, Ивану достался билет по выбранному профилю (Мировая политика), парень не суетясь перечитал вопросы дважды, чтобы не ошибиться с формулировкой ответов, взял в руку ручку и принялся писать.
Прошло два дня. Знойное лето продолжалось, однако синоптики обещали незначительное, но похолодание. Иван Спасибов продолжал по многу часов в сутки сидеть в интернете, хотя иногда выходил из комнаты, а однажды даже вышел на улицу и сопроводил маму в супермаркет. Солнце слепило его, он прятался за темными очками и чувствовал себя неуютно в толпе людей, он отвык от общественных мест и шел за мамой как теленок за коровой. Потом они, закинув пекеты с продуктами в ее белый «BMW», помчались за город на базу отдыха «Красная Рябина», где их ждал управляющий Владимир Игоревич Илаев. Это была их база отдыха и когда его Евгения Сергеевна говорила, что «Красная Поляна» – ее собственность, то так оно и было, хоть некоторые не верили и переспрашивали.
Ваня сопротивлялся, бурчал что-то несогласное и намеревался вернуться домой, но на этот раз мама была непоколебима.
– Сын, я обещала приехать на базу к трем, Игорь Владимирович уже нас ждёт.
– Он не нас ждёт, а тебя, – ворчал Иван.
– Ты тоже поедешь! Напомню, что это не только моя база, но и твоя тоже и ты должен вникать во всю работу. Будешь сидеть с нами и слушать что скажет Владимир Игоревич.
– Что он может сказать? Как всегда, все хорошо. Фирма работает, деньги капают.
– В конце концов мне трудно держать одной эту базу! Ты должен как-то участвовать, помогать.
– Не сейчас, мам, – чуть ли не ныл Иван. – Мне нужно домой.
Тут у Евгении Сергеевны лопнуло терпение. Она закричала, что Иван сходит с ума со своими изысканиями, что он проводит за интернетом слишком много времени и забывает о том, что есть ещё и реальная жизнь. Что после смерти отца (она так и говорила – «смерти», хотя официально Федор Львович Спасибов пятый год числится пропавшим без вести, его не хоронили и в церкви свечку ставили все-таки не за упокой, а за здравие) на неё взвален труд заниматься бизнесом, в котором ей сложно разбираться, что она вся на нервах из-за того, что не спит и беспокоится о том, примут ли сына в московский государственный университет или не примут, и что у неё завтра придут «эти» дни.
Иван сдался. Отвернувшись на зады едущих впереди автомобилей, он прибавил мощности у кондиционера и молчал все девятнадцать километров загородной трассы пока «BMW» не остановился в густом сосновом лесу, где располагалась база отдыха «Красная Рябина» с пейнтболом, лаунч-зоной, открытой сценой и даже с загоном для лосей. Эта база отдыха кормила семью Спасибовых уже несколько лет и досталась Евгении Сергеевны от пропавшего без вести супруга.
