– Что там? – строго спросил Тамиргуляев.

– Сено, – ответил старик.

– Что под сеном?

– Ничего.

– Как ничего? – капитан выдернул вилы. – Что там прозвенело?

– Что прозвенело?

– Это я спрашиваю – что металлического под сеном?

Но старик только непонимающе пожал плечами и тогда Тамиргуляев стал разгребать солому вилами до тех пор, пока на свет божий не выявились две цепи с оковами на концах. Цепи уходили через солому и были ввинчены в сами бревна стены.

– Это ещё что такое? – спросил капитан, дернув лицевым мускулом. – Евгения Сергеевна, может быть вы объясните предназначение этих кандалов?

– Я… Я не знаю… Честно.

– Это для лосей, – ответил старик. – Для ветеринарных нужд.

– Поясните.

– Для принятия сложных родов, чтобы лосиха была зафиксирована. Ветеринару так безопаснее и легче.

– И часто они используются?

– Бывало, – неопределенно ответил старик.

Тамиргуляев приподнял одну из оков за цепь, покрутил её перед своим прищуренным взором и отбросил назад.

– Послушайте-ка, – обратился он к стоящему у него за спиной старику, – я видел у вас там в кормушке старое сено. Сделайте одолжение – принесите сюда охапку.

– Зачем? – нахмурился старик.

– Хочу сравнить.

– Че там сравнивать? Сено – оно и в Африке сено. Что там, что здесь… – заворчал старик и ушёл к кормушке.

Как только старик скрылся на улице следователь Тамиргуляев быстро достал из рюкзачка специальную клейкую ленту и в несколько секунд снял отпечатки с внешних сторон обоих оков. Затем так же быстро достал крохотный ножичек и соскаблил некоторое количество тёмной сухой грязи на внутренних сторонах металлических изделий. Едва он успел спрятать полиэтиленовый пакетик с крошками грязи, как вернулся старик с охапкой сырого сена. Тамиргуляев сравнил сено и ничего не сказав, вышел из душного помещения. На улице все так же топталась эта немного неуверенная женщина – фактическая владелица базы отдыха, со всеми постройками, включая и эту. Как бы она справлялась с руководством «Красной Рябины» без управляющего Илаева? Она же до сих пор чувствует на своей территории как гостья, но не хозяйка. Впрочем, это она только выглядит простушкой, на самом-то деле как раз у такой категории людей в их тихом омуте водятся самые черные черти.

– Нашли что-нибудь? – искренне поинтересовалась она, теребя свой амулетик-капельку на груди.

– А что я должен был найти?

– Ну не знаю… Какие-нибудь следы… Вы же что-то ищете.

– Ничего интересного, – отрезал он и зашагал в сторону базы.

– А я? – раздалось у них за спиной.

Тамиргуляев обернулся на старика, тот стоял в проеме сарая.

– А что у вас под фуражкой? – вдруг спросил капитан.

– Э… платочек.

– Зачем?

– Ну это… я так ношу.

– Зачем? – настойчиво повторил Тамиргуляев.

– Ну… какая разница? Так вы меня задержите или нет?

– Живите пока – ответил следователь. – Ваши работодатели уладили конфликт. Это вот госпожа Спасибова должна теперь с вами разбираться. Так я говорю, Евгения Сергеевна? – с прищуром спросил Тамиргуляев и дернул лицевым нервом.

– Представляешь, Вань, – щебетала в трубку Яна Гороцкая, – помнишь – недавно я тебе рассказывала про Груберга. Я ещё тебе говорила, что мы с родителями приняли решение бросить училище и поступать в другое место. Потому что этот Груберг меня просто гнобит! То ему халат не такой, то я смотрю на него не так. Я уж не говорю про учебу, он придирается ко всему! Он меня открыто заваливает. И что ты думаешь! Сегодня у нас не было биохимии. Ни у кого не было биохимии. Груберга не могут найти, он не приходил в училище и до него не могут дозвониться. Я не знаю подробностей, но, говорят, что его и дома нет. Он пропал. У нас и завтра должна быть биохимия и я надеюсь, что он не появиться. Блин, Вань, хорошо бы он больше не появился, а?

– Если вместо него найдут другого преподавателя, ты останешься в училище? – спросил Иван.

– Ну да. Я же уходить собиралась только из-за Груберга.

– Ну что-ж… – Иван Спасибова немного задумчиво помолчал. – Хорошая новость для тебя, верно?

– Вот если я больше не увижу Алексея Дмитриевича в училище – вот это будет самая лучшая новость! А пока приходиться только надеяться на это. Ой, хоть бы его не было… Хоть бы его не было… Вань, слушай, ты не хотел бы встретиться? Может, еще сходим в киношку?

– Когда?

– Да хоть прямо сейчас! Давай, я соскучилась!

– Сейчас подъеду.

– Ты же в соседнем доме.

– Нет, я тут по делам мотался. Но уже освободился.

– Подожди-ка, Вань, у тебя же нет машины.

– На самом деле есть, – нехотя признался Иван, – но она такая… не очень. Я не выставляю ее напоказ.

– То-есть, у тебя и права уже есть?

– С прошлого года, но я их не использовал. – стал объяснять ее друг. – Я не люблю водить. Тачку купил уже давно, да вот почти не ездил. Сейчас только начинаю.

Иван убрал телефон и открыл багажник серого седана «Лада Самара» и убрал мешковину. В тусклом свете луны из багажника выплыли очертания человеческого тела.

– Этого тоже с теми? – спросил Старче. Иван кивнул. Они вдвоём перевалили человеческое тело в кузов мотоблока. Иван захлопнул багажник, а Старче закидал тело кучей соломы и завёл мотор. Через десять секунд серой «Самары» как не бывало, а ещё через минуту кромешная лесная тьма засосала в свои безлюдные чертоги тарахтящий мотобок.

Вокруг – он это знал – не было ни одной человеческой души. Во всяком случае – не должно было быть. В это время года после заката солнечного диска нормальный человек сюда не сунется. Сырой осенний мрак окружал его со всех сторон, ветер с редкими каплями холодной влаги играл с лишённым кроны скелетами ветвей деревьев, срывая с них последние скукоженные от собственной смерти листья и заставляя их неистово парить будто вдыхая в них души чьих-то неугомонных несчастливцев, оборвавших свой жизненный путь на полпути до чего-то важного. Эти вымокшие листья падали вниз и липли ко всему – к стволам, к острым ветвям ощетинившихся кустов, к мотоблоку, тарахтящему по колее. Колёса мотоблока собирали эти листья на себя, но благодаря этому движущаяся конструкция не застревала в грязевых ловушках.

Старче не боялся вечернего октябрьского леса, он давно привык к нему, знал тут каждое дерево и каждую кочку на колее. Свет единственной фары высвечивал из мрака какие-то пугающие силуэты, но Старче уже много лет не вспоминал о таком человеческом понятии как страх. Все что могло произойти ужасного со Старче – уже произошло и хуже не будет, хуже чем сейчас с ним быть уже не может.

На одной из развилок Старче повернул налево и фыркнул мотором, выпустив облако чёрного вонючего дыма. Он ехал неторопясь, аккуратно, чтобы не застрять. Ему некуда было спешить, за ним никто не гнался, и вообще ближайший человек в этой местности находился почти в двух километрах от сюда – на базе отдыха. Там, где есть электричество, вода, газ, дети, музыка и караоке, мангалы, спиртное. Там, где уютные номера в отапливаемых домиках, там, где ежедневное живое выступление в кафе, там где народ отдыхает, веселиться и набивает брюхо горячей едой и холодным пивом.

То-есть там, куда Старче не заглядывает. Сейчас хоть и темно и жутковато, но ещё совсем не поздно, веселье в «Красной Рябине» должно быть в самом начале, он слышал, что сегодня там какое-то масштабное мероприятие с приглашенным певцом. Дождя не было, поэтому многие могут сидеть и в открытых беседках, накрыв колени клетчатыми пледами и вдыхая густой шашлычный дым от мангалов.

Не употребляющий мяса Старче медленно нырнул в самую гущу глухого леса и, в конце концов, остановил свой мотоблок у лосиной кормушки. Одиноко стоящий сарай с сеном казался неприветливым, неуютным и всеми забытым, и даже каким-то умершим. От него веяло мертвечиной как от склепа. Старче сплюнул, бормоча недовольные ворчания, выключил мотор, слез с мотоблока и только тут застыл в напряжении. За мрачным домиком неподалёку от лосиных кормушек стоял автомобиль с выключенными габаритами. Единственный человек, который приезжал сюда на автомобиле был управляющий базой отдыха Владимир Илаев, но на этот раз это был совсем не он, если только Владимир Игоревич не пересел со своей любимой «Мазды СХ-7» на черный «Фольцваген Тигуан». Да и время не то, Илаев давно уже дома. Старче опасливо приблизился к авто, заглянул внутрь и никого не обнаружив решил, что пора бы действовать. Вмиг сбросив осторожность, он как зверь осмотрелся по сторонам, приготовившись к встрече с незваным гостем. В руках у него ничего не было и он бросился к сараю, на ходу позвякивая ключами.