– Кто из вас заметил что-нибудь необычное? – обратилась она к отдыхающим на поляне обитателям леса.

– Раньше две мышки-подружки за орехами прибегали первыми. А теперь совсем перестали появляться, – вспомнил необычное бурундук с шишечной фабрики.

– А меня вчера жаба не стала прогонять с цветочной поляны, – сообщил юный грибок-древолаз и тут же смутившись, пояснил:

– Я за ромашками… для своей подружки, сыроежки….

Шляпа у гриба почти новенькая, но почему-то вся в дырках и края в нескольких местах надорваны.

– Откуда у тебя такая странная шляпа? – полюбопытствовала лисица.

– Вчера утром поменялся, – похвастался обладатель необычного головного убора.

Зная о том, как часто грибы обмениваются шляпками, лисица не стала выяснять: кто и с кем поменялся этой шляпой до него (бесполезно: концов ни за что не найдёшь), а отправилась прямиком, к еноту – шляпному мастеру.

Лисе было известно: до грибных шляпок охочи слизняки. Ночью, когда грибы спят в своих гнёздах, слизняки потихоньку пробираются к ним и осторожно, опасаясь разбудить, выгрызают маленькие дырки. Стараются, чтоб осталось не очень заметно. Да как же не заметишь! Пострадавшие шляпы относят к мастеру. Енот эти дырки залепляет пчелиным воском, подкрашивает, и испорченные шляпы становятся, как новенькие….

– У меня с недавних пор почти не осталось клиентов, – удручённо вздохнул енот, – мода у грибов на дырявые шляпы. Сначала мне приносили, чтобы я их не чинил, а дырявил. Только я отказался: мои лапы на такое неспособны. Так они нашли охотниц среди мышей, в обмен на самые крупные шишки.

Кое-что лисе стало понятно, и теперь она отыскала жабу на её самой любимой цветочной поляне.

– Не буду я больше никого гнать. Натерпелась страху. Два дня назад пыталась прогнать двух мышек, так они меня чуть не загрызли. Бегают туда-сюда, все цветы истоптали. Вон уже тропинка от их беготни образовалась, – пожаловалась жаба.

Лисица рассказанной истории так обрадовалась, что даже чмокнула рассказчицу в скользкую щеку перед тем, как отправиться по мышиной тропинке.

Тропинка привела ко входу в заброшенную барсучью нору под корнями старой осины. Из норы пахло прелыми грибами и мышами. Лиса притаилась поблизости, за кустиком, и стала ждать. Вскоре появились две мышки: несли, ухватившись за концы, палочку с нанизанными на неё кусочками грибных шляпок….

– Мы же не знали. Не хотим мусорить по всему лесу, вот и относим в одно место, – оправдывались мышки, когда лиса объяснила подружкам, отчего заболели комары: они отравились шишками с этой самой осины. А шишки на осине отравились грибным ядом, впитавшимся в землю под её корнями во время дождя.

Отменить моду сложно, пожалуй, даже невозможно. Только не в лесу, где есть такая умная лисица. Её и так бы послушались, и всё же лиса не стала командовать, а подсказала новое увлечение для модников.

Теперь у всех древолазов, любителей наряжаться, шляпки почти как у мухоморов. Но пятнышки при этом разноцветные: меняются грибы не шляпами, а кусочками из них. Вот и не надо ничего выбрасывать. У мастера-енота полно работы, ведь любое дело требует умения, чтобы не испортить. И все бывшие дырки мастер заклеил, а порванные края аккуратно заштопал.

Кабан из неправильного леса ужасно боится испачкаться. С утра: проснётся и сразу отправляется купаться. При этом в пруд – ни ногой, плещется только в речке: в реке вода проточная, чистая. А пруд, по его мнению, «битком набит» микробами. Больше всего на свете кабан опасается луж, ведь в них микробов ещё больше, чем в пруду.

Выберется кабан-чистюля из реки, отряхнётся по-собачьи, осмотрит свою шкуру и, обнаружив подозрительное пятнышко, опять в речку – отмывать….

Глядя на гнезда грибов-древолазов, кабан с завистью размышлял:

– Хорошо этой мелкоте, гнёзда высоко от земли, ни один микроб к тебе не заберётся, пока спишь.

Один раз он даже попытался взобраться на дерево, но ничего не получилось, только испачкался, и со всех копыт помчался к реке, избавляться от грязи.

– И чего смотришь? Построй себе такое же, – посоветовал как-то ёжик, в очередной раз заставший мечтателя разглядывающего жилища грибов.

– Так ведь мне на дерево не забраться, я уже пробовал.

– А зачем тебе гнездо на дереве? Построй на пригорке, там всегда сухо. Дождь пройдёт, трава намокнет, а земля сухая.

– А ведь верно, – подумал кабан. – Если дождевая вода земли не касается, значит, и микробов на ней нет.

Вот и свил себе этот чудак гнездо из толстых сучьев на высоком холме. Причём каждую ветку для нового жилища прополоскал в реке и прокалил на жарком солнце. Теперь, отправляясь купаться, он тащит построенный дом с собой в реку, опасаясь, как бы в нём не завелась какая-нибудь опасная для здоровья нечисть.

Однажды ночью начался дождь. Проснулся хозяин гнезда – вокруг все ямки превратились в лужи.

– Дождусь, – думает, – когда дождик пройдёт и земля обсохнет.

Но дождь не только не проходил, а наоборот, всё усиливался и вскоре превратился в настоящий потоп. Вокруг гнезда лужи расползлись настолько, что получилось кольцо из воды. К концу дня образовалось целое озеро с островом-холмом посередине, на котором кабан пережидал непогоду в своём убежище. А дождь не прекратился ни в тот день, ни на другой, ни на третий. В общем, конца дождю не было видно. Глубина у озера-лужи была даже ёжику чуть выше колена. Но если кабан всю жизнь боялся вступить даже в маленькую лужицу, то в такую огромную его и подавно не выманишь.

Добровольный пленник потопа, конечно, не голодал в заточении: еду ему приносили сочувствующие птицы и звери. Но вода подобралась так близко, что кабан не мог делать гимнастику, рискуя вывалиться из гнезда, и жители неправильного леса беспокоились, как бы он не заболел от гиподинамии.

– Дело серьёзное, – согласилась лисица, когда к ней примчались совы, крича на лету:

– Беда! Кабан попал в ловушку! Он не может двигаться! Он может погибнуть!

Осмотрев место происшествия, лисица объявила:

– Пока идёт дождик, за осушение браться бесполезно. Уговорами упрямца не выманить. Голодом брать нехорошо, да и не получится, слишком у него большие жировые запасы. Остаётся одно – решать дело хитростью….

Лежит кабан, жалобно похрюкивает, да, как может, свою шкуру осматривает: не заползли ли из воды какие-нибудь переносчики микробов. И вдруг видит, прямо напротив его глаз отчаянно барахтается мышонок, совсем ещё маленький, и кричит:

– Тону! Помогите!

Покрутил кабан головой, ожидая, что кто-нибудь прибежит или прилетит на помощь, да только вокруг никого.

– И куда все пропали? – разволновался одинокий зверь, – ведь совсем недавно толпились вокруг, уговаривали лезть в воду.

Мышонок уже начал пускать пузыри, того и гляди утонет. Не выдержала кабанья душа – выскочил из гнезда, схватил малыша и обратно в дом.

– Эх, такой отличный план провалился, – подумал про себя мышонок, а кабана не стал расстраивать, сказал:

– Спасибо, дяденька! Если бы не вы, мне конец!

Мышонка из гнезда забрали, совы чуть не передрались: кому за ним лететь. А здоровенного кабана в одиночку ни одна птица не поднимет. Могли бы всем скопом унести, однако упрямец сразу предупредил:

– Только попробуйте!

Он, оказывается, и высоты боится, а ещё хотел на дерево залезть!

– Ничего страшного, – успокоила разволновавшихся спасателей лисица, – немного не рассчитали с расстоянием. Надо было мышонку «тонуть» подальше от гнезда, ближе к берегу лужи.

Едва успел кабан расслабиться и затихнуть, после того как его два раза окатили водой из реки, даже слегка задремать, снова слышит:

– Помогите! Тону!