– Ну, как боевое крещение? – СамСамыч отвёл глаза от монитора.
– Спасибо, как-то хреново-о, – неуверенно протянул я.
– Ничего, ничего. Осознание своей умственной неполноценности? Все через это проходили. А тебе уже передали, что ты сегодня дежуришь?
– Я?
– Поздравляю с переходом в разряд действующего суд-э.
Неожиданно всё это как-то завертелось… Даже не понял – радоваться или сожалеть о сорванном свидании. Только-только начал налаживать личную жизнь, и вот… Первое свидание коту под хвост. Но, как говорится, не мы выбираем работу, а она нас.
– Милиционеры будут вызывать – без прокурорских даже не суйся. Дежурку пускай свою присылают. Осмотр на месте, я думаю, ты сделаешь, ничего там сложного нет. Необычное что или криминал какой лютый, юли, выкручивайся, если не знаешь, что сказать по существу. Когда cadaver привезут сюда, в секционке утречком разберёмся… – СамСамыч быстро давал указания, походу переодеваясь в цивильное.
На прощание сунулся к зеркалу, остановился на миг перед занавеской, через плечо косо глянул на меня, ухмыльнулся и вышел, сделав прощально ручкой.
Я пил кофе в кабинете в ожидании первого вызова. Телевизор привычно испражнялся очередным иностранным сериалом, навевая смертельную скуку. Неожиданно дверь распахнулась, и вошёл Люциус.
– Как дела?
– Пока вызовов не было.
– Так я не о том. Как самочувствие?
На мгновение прислушавшись к слаженной работе внутренних органов, я пожал плечами – самочувствие как самочувствие, мандражно слегка по-первой, но, в общем, терпимо…
– Прорвусь. Самаэль Самаэльевич дал чёткие указания на все случаи жизни, – оптимистично заверил руководителя.
– Ладно. Таким вот образом… – Люциус оглядел кабинет, поправил занавеску на зеркале и, кивнув на прощание, шагнул в дверной проём.
Тишина. Один сериал закончился… Начался другой. Я взял с полки первую попавшуюся книжку. Посмотрел автора – профессор А.Г. Пестов. Монография "Влияние строения костной основы кистей на капиллярные линии ладони. Для лиц, покончивших с жизнью через домашнюю асфиксию". Хм-м-м… Напрягала некая двусмысленность в названии. Кто это читает? Аккуратно вернул трактат об асфиксии на место, взял следующую. «Криминалистика» – а вот это то, что надо. Полистал, припоминая интересные случаи. Решив бахнуть очередную кружку крепкого кофе, щёлкнул выключатель на электрическом чайнике… Неожиданно что-то громко треснуло в коридоре, и свет погас… Притом везде. Пространство заполнил вязкий сумрак, а безлунная ночь за окном не сильно-то и расстаралась его разбавить.
Пришлось на ощупь рыться в дежурном саквояже в поисках спасительного фонарика. Ну что за бардак? Непонятные вещи загромождали и так невеликое пространство этого кожаного аксессуара земского доктора. Наконец, более ориентируясь на осязание, чем на бесполезное в данной ситуации зрение, выудил небольшой фонарик. К счастью, рабочий. И преодолев дверную «узкость», я вышел в открытое пространство коридора.
Электрический щиток находился где-то неподалёку… Во мраке. Чернота коридора казалась ещё более непроглядной, чем в том же кабинете, где свет далёких звёзд и уличных фонарей в виде скудного потока одиноких фотонов нет-нет да просачивался через окно.
Скрепя трепещущее от страха сердце, двинулся на поиски пропавшего электропитания. Дрожащий луч фонаря легко резал тьму на куски, выхватывая крашенные стены, лоснившийся новизной линолеум, запертые двери кабинетов. Тишина здесь была как в морге, каким бы каламбуром это ни показалось. Нарочито громко шлёпая штиблетами, помаленьку перемещался по мрачному пространству. Отсутствие иных звуков самым мистическим образом затрагивало восприятие окружающего – я словно оказался в каком-то ином, сказочном месте… Причём, сказочка-то представлялась откровенно страшноватой. Так ещё и мой собственный внутренний голос, воспользовавшись отсутствием раздражителей со стороны, панибратски втирал вконец растерявшемуся сознанию, типа – а-а-а, мы все здесь умрём…
Неожиданно протяжный стон расколол тишину… Я замер, постоял некоторое время, пытаясь идентифицировать звук или хотя бы определить, откуда он такой жуткий явился. Проклятье! Только торжественного прибытия потусторонних сил не хватало на этот "праздник жизни". Заявив о себе короткой прелюдией, кошмарный звук более не смолкал, заполняя пространство вокруг. Казалось, тысячи тысяч грешников, мучимых жаром дьявольских сковородок, взывают от самого пылающего центра Земли… Или из нашего холодного подвала?
Из каких таких глубин Ада исторгался этот кошмар, не хотелось даже думать. Герои мифов от древних греков в пересказе Куна, участники "Божественной комедии" Данте и "Потерянного рая" Мильтона, неожиданно ожив, вставали пред глазами под чудовищный аккомпанемент. Так должны выть лужённые глотки Цербера, скучающего на границе между царствами мертвых и живых. Не хотелось бы вот так, во цвете юности, покинуть согретый Солнцем берег и пуститься в путь на видавшем виды ботике Харона…
Чтобы хоть немного дистанцироваться от инфернальной сути тревожно звучавших аккордов, я решил, что так должно исполняться тирольское горловое пение, каким бы оно ни было. Психологическое замещение прошло вполне удачно, и, постояв немного на этом бесплатном "концерте", продолжил под непрекращающийся таинственный хор примерять на себя роль электрика. Благо, непростая служба на флоте научила быть «универсалом-многостаночником». Наконец оказался рядом со щитком. Глубоких познаний на этот раз не потребовалось – автомат оказался банально выключен. И я щёлкнул выключателем – Да сгинет тьма, и будет свет!
Пара захудалых лампочек ночного освещения, непрерывно мерцая, вычертили из мрака линии крашеных стен, плинтусов и потолка… Но лучше бы они этого не делали: в конце коридора, куда сходилась вся прямолинейная геометрия, вырисовалась белесая и, похоже, обнажённая фигура. Вздрогнув, я инстинктивно повёл туда ещё включённым фонариком, и таинственный призрак, ожив, шарахнулся от луча и исчез за углом. Бездумно следовать за ночным посетителем Бюро желания не возникло – родной кабинет казался куда более привлекательным и покойным, чем острые впечатления, кокетливо скрывшиеся за углом. И я юрким тушканчиком поскакал обратно в родные пенаты.
Но только потянулся к ручке двери, как… Неясный звук. Это что ещё за… Прислушался… В кабинете кто-то находился! Неведомый гость неразборчиво бурчал, шипел и сыпал проклятиями. Обыкновенно жуликоватые ворожихи подобным образом заговаривают затянувшуюся зубную боль. Я осторожно прильнул ухом к холодному металлу китайской двери. Закрыл глаза… Вот же… Такое впечатление, что с той стороны таинственный посетитель также приложился ухом и внимательно выслушивал меня. Прерывистое дыхание. Моё? Или… Проклятый голос подсознания настойчиво требовал прекратить уподобляться Asinus Buridani и незамедлительно сделать выбор – наконец оставить песню отчаяния и боли с шаставшим за углом приведением да сунуться в неведомую пасть, ожидавшую по ту сторону… Но лично для меня не всё казалось так просто в местных реалиях – шахматный цугцванг щерился дуализмом чёрно-белой расцветки. Пресловутые Сцила и Харибда во всей своей древнегреческой красе…
Спасение пришло, откуда совсем не ждал – знакомый щелчок за дверью мгновенно выудил меня, уже практически погрузившегося в самое царство Аида, на свет божий: это всего лишь закипел электрический чайник! Я же самолично поставил его греться перед эпохальным отключением электричества. Вновь обретя уверенность, ураганом ворвался в кабинет, где царили благолепие и полный порядок. Только занавеска упала с зеркала и фривольно лежала на полу. Наконец-то и до меня дошёл глубокий смысл наличия на всех дверях кабинетов суд-э прикрученных изнутри крепких засовов. Более не хихикая – зачем они нужны в царстве мёртвых – быстро задвинул запор, преграждая путь любым исчадиям ада. Оставшийся снаружи звук, преодолев нелёгкий путь из подвала наверх, разочаровано упёрся в теперь уже неприступную преграду. От былого сарказма о «бронированных» дверях ни осталось и следа. Вполне к месту и ситуации пришлось бы наличие куда более укреплённой двери – наподобие банковских сейфов.
