– Что здесь происходит? – почему-то шёпотом спросил я кореша. Наверное, побоялся неосторожно громкой речью отвлечь увлечённую женщину от важного исследования.

– Да почти ничего, – также тихо отвечал Терёха, – Отправляем сюда фрагменты повреждённых тканей, в них шмаляют из лазера и в конечном итоге устанавливают наличие следов материла травмирующего орудия. Впрочем, происходит это не часто. А сей момент лицезреем картину, когда эта достойная женщина почивает на рабочем месте, для чего, собственно, и необходим этот микроскоп – в качестве надёжного упора для головы. А очки, чтобы не было отпечатков вокруг глаз от жёстких окуляров…

Теперь уже боясь неосторожным движением разбудить мирно дремавшую хозяйку спектральной лаборатории, мы тихонечко выскользнули в коридор.

– Вот это работа! – глубокомысленно позавидовал Терёха.

– Да уж, завидное местечко, – пришлось политкорректно согласиться, дабы не обидеть старого товарища.

Про себя я это заведение прозвал лабораторией имени спящего инженера Гарина.

Очередная остановка пришлась на судебно-химическое отделение. В силу своих немаленьких размеров, сиё структурное подразделение отхватило практически половину второго этажа. Пространство кабинетов загромождала дорогостоящая аппаратура, повсюду виднелись залежи всевозможных колбочек, пробирок, банок и трубок. Разнообразие их размеров и форм завораживало. Впрочем, это также относилось и к многочисленным сотрудницам, которые легко делились на две группы: одну составляли молчаливые женщины средних лет, вторую вертлявые, постоянно хихикающие молодые особы. И те, и те впечатляли фактурными фигурами. Серьёзные лица принадлежали врачам-экспертам, а сияющие молодостью – лаборанткам.

– Похоже, коллектив тут сугубо женский, – глядя на хорошенькие фигурки в медицинских мини-халатиках, удовлетворённо поинтересовался у сопровождающего я.

– Да-нет, – довольно замысловато начал тот, – Почему? Есть здесь и один мужик – врач. Но его сейчас нет. Так рано на работу он не ходит.

– Это как это?

– А вот так. Появляется обычно к полудню, правда, и с работы уходит часов в десять вечера. Зато всегда есть достойный собутыльник, если заскучаешь на дежурстве. Мировой мужик. А как настойки делает и спирт разводит, просто песня! У него этого добра хоть купайся. В обиходе все его уважительно кличут доктором Менделеевым. Если надо чистый спирт, ну, там домой или кому знакомым, смело шагай к нему. Но деньги взаймы даже не проси – точно не даст. Скупердяй на своё личное ещё тот.

– А вот сюда лучше не попадать, – прокомментировал Терёха появившийся на горизонте очередной кабинет – Отдел комиссионных экспертиз. Здесь проводят экспертизы с привлечением маститых специалистов из различных областей медицины, когда возникают сомнения в правильности ранее проведённого исследования. Чего найдут в твоём заключении не так, одним выговором не отделаешься. Между собой зовём отделом двенадцати разгневанных мужчин. Пошли скорее отсюда, аура здесь нехорошая. Одним словом – болото. Увязнешь коготком, не выкарабкаешься…

Если честно, впервые видел товарища настолько взволнованным. Сам же я ничего такого не чувствовал и не обонял. Пожав плечами, зашагал по индейски вслед-вслед за осторожным проводником.

– Вот где исключительно женский коллектив, так это в гистологическом отделе. – Кореш довольно подмигнул. – Сюда мы отправляем образцы тканей, или как я это называю – кусочки мёртвых людей – для микроскопического исследования.

В просторном кабинете сидели две девчонки в самом расцвете соков.

– Дамы, позвольте представить вашему прелестному коллективу нового работника нашего отдела. Будет пока в помощниках у самого Самаэль Самаэльевича. Прошу любить и жаловать! А когда будет приносить образцы… – Терёха сделал эффектную театральную паузу, – удовлетворять его должностное, и не только, любопытство…

Дамы-девицы начали кокетливо хихикать.

– Елена-прекрасная, – продолжал работать на немногочисленную публику мой экскурсовод, – Светлана-обольстительница.

Я покраснел под внимательными взглядами этих исключительно прелестных созданий.

– Мальчики, хотите чаю? Мы только что вскипятили чайник, – предложила Светлана, – С конфетками.

– И тортик есть, – добавила Елена.

– Конечно. – Довольно потёр полные ладошки мой общительный товарищ, ставя на паузу наше неумолимое движение по отделам и лабораториям Бюро.

– Ты с ними поосторожней, – тут же горячо зашептал мне на ухо, – Ведьмы ещё те…

Мы сидели за столом, чинно попивая чай. Терёха жёг напалмом, я смущённо помалкивал, девчонки хихикали над густо смазанными «салом» шутками. Намёки, полунамёки и откровенные вульгарности сыпались из кореша, словно из похотливого рога изобилия. Я же только краснел, с трудом проталкивал в желудок огромные куски бисквитного торта и постоянно боялся подавиться. А стоило пересечься с одной из обольстительных подружек взглядами, готов был провалиться в преисподнюю. Которая, судя по ощущениям, находилась где-то неподалёку.

– Заходите запросто, мы будем рады гостям. – Провожали так же радушно, как и встретили.

Тяжко отдуваясь от выпитого чая да съеденных конфет с тортом, решили выбрать наилегчайший путь следования и спуститься на этаж вниз, в отдел медико-криминалистических исследований. Пока шлёпали по ступенькам, Терёха рассказывал об обитающих здесь умных дядьках, которые могут по виду нанесённых травм установить механизм образования и чем конкретно орудовал очередной маньяк-убийца – топором или, например, кухонным ножиком с вилкой; копаясь в костных останках, определить пол, возраст, внешний вид жертвы преступления; также исследуют формы и механизм образования следов крови на предметах и прочая, прочая.

Но стоило только войти в это царство криминалистов, как мы неожиданно оказались за гостеприимным столом, где выпили за день рождения одного из этой весёлой братии экспертов и чей торт, как оказалось, утром подаренный в гистологию, недавно ели. Да-а-а, как известно, пути Господни для тортов неисповедимы…

После настоящего чревоугодия в гистологии и обильных возлияний у криминалистов сил на судебно-биологическое отделение не осталось. Терёха, едва шевеля языком, поведал, что сюда сотрудники родного танатологического отдела отправляют для исследования биологические среды, в число которых он зачем-то включил и зловонные испражнения; либо запросто заходят, чтобы выпить спиртику в ещё одной весёлой кампании. И если упоминание испражнений, как истый медик, я мог спокойно переварить, то едва услышав про спиртик, меня начало так жестоко выворачивать, что пришлось энергично замахать руками – мол, давай быстрее отсюда, пока очередные гостеприимные хозяева не усадили снова за стол.

– Ну, добро пожаловать в родные пенаты – танатологический отдел. В простонародье – морг. – Едва справлявшийся с прогрессирующим окосением Терёха втолкнул меня в уже знакомый, не так давно отремонтированный мрачный коридор. – А ниже, в подвальные помещения, спускаться не будем – туда и мне пока вход заказан. Во избежание…

Я, покачиваясь, как во время затянувшегося шторма, направился за корешом.

– Наш холодный Коцит славен всеми своими подразделениями. Например, регистратура. Работают здесь милейшие женщины… Которые, только между нами, настоящие гарпии. И дела им приходиться иметь с весьма специфической аудиторией. Одним словом, адова работёнка.

Дружно помахали руками обильно двоящимся и троящимся "гарпиям" и, пошатываясь, проследовали далее.

– Ещё у нас есть коллектив лаборантов, санитаров и врачей-экспертов. Сейчас заскочим к санитарам. – С этими словами экскурсовод отворил дверь с пугающей непосвящённых табличкой "МОРГ".

Санитарская каморка, или как её пафосно, с большой буквы именовали обитатели – Офис, находилась в непосредственной близости от секционных комнат.