Эй, человечиной рыгающие псы,

Спешите торговать в последние часы!..

И слышу я в ответ — удар ножа о плаху

И вижу, как палач, сменив рубаху,

Людские головы бросает на весы.

Затем он неспеша, по-деловому

Идёт к полуразрушенному дому.

Там ждёт его Иуда — старый хрыч.

Он встретит палача, лобастый и поджарый,

И скажет, протирая окуляры:

— Ну, как здоровьичко, майн либер пане Фрич,

С вас причитается детишкам могарыч…

Замри, душа моя, замри, не вой, не хнычь!

Хочу насытиться презреньем и молчаньем…

Молчит Херсонщина, молчит Днепропетровск.

Коричневый паук над сонным мирозданьем

У спящих городов сосёт усталый мозг.

Гей, Мариуполь?..

                              Тишина такая,

Что слышу я, как сердце под ребром

На целый мир гудит, не умолкая,

И глухо замирает за Днепром,

И, заглянув в себя угрюмым взглядом,

Теряю сон, по жилам кровь кипит.

За всех замученных душа исходит ядом,

Растёт, терзает, мучит жар обид.

И кровной матери я слышу голос рядом,

Он в тишине, как в судный день, звучит.

Ты, мама? Ты? — Да, сын мой, это я.

Мою могилу разнесло снарядом,

Земля раскрылась подо мною адом.

Сильнее смерти ненависть моя!

Она пришла, чтоб жить неистребимо

В дыханьи бури, в запахе цветка,

На трепетной реснице у любимой,

На острие гранёного штыка.

Она войдёт в твои стихи незримо,

Как древний свет звезды издалека,  —

И молнией ударит в грудь строка!

Как в море шторм осеннею порою,

Она напомнит молодость герою,

И не устанет мстить его рука.

Вставай! Вставай! Я вижу: за горою

Плывут на Родину цветные облака.

Там ценят земляки попрежнему твой труд,

Там партизан, о прошлом вспоминая,

Идёт на смерть за честь родного края,

И кобзари о нём твои слова поют…

Довольно! Хватит! В комнате пустой

Я от строки к строке гоняю рифму злую,

Я строю, рушу, мну — звенит глагол литой!

И, вспоминая юность боевую

И вспоминая молодость мою,

Кляну я свой недуг, зову и негодую,

Над павшими за нас я горько слёзы лью,

И, кровной матери призыв благословляя,

Тебе я, Родина, тебе я, мать святая,

Несу мою любовь и мщение пою…

1942. Июнь — сентябрь.

БАЛЛАДА О ЧЕТЫРЕХ РАССТРЕЛЯННЫХ

Расстрелян хозяин,

И дочь, и жена,

И маленький внучек.

Квартира пуста.

За что же расстреляны?

В чём их вина?

Молчат на дороге

Четыре креста.

Быть может, убиты

За сына-бойца,

Что пал за Москву,

За родные места

Геройскою смертью

Под вихрем свинца?

Молчат на дороге

Четыре креста.

Все знают: не скажут

Комод у окна,

Кривой рукомойник,

Двух кресел чета, —

Связала их клятвой

О мести война.

Молчат на дороге

Четыре креста.

1944.

УРАЛ

Угрюмый взгляд его спокоен,

Ревёт огонь, звенит металл!

Не спит ночами старый воин,

Куёт оружие Урал.

Огонь! Он верит в это слово:

Огонь рождает чудеса!

И правда голоса стального

Трясёт седьмые небеса!

Он полнит речи Емельяна,

Ермак ценил его совет.

Под тенью молота-титана

С ним Пётр садился за обед.

Он бил француза, шведа, финна,

Трещали кости и мечи.

У немца, сукиного сына,

Он от Берлина взял ключи.

Что без него в бою отвага?

В броню оденет он её!

Кипит в ковшах стальная брага,

Клокочет грозное литьё!

И, не мигая, в пламя горна

Глядит задумчиво кузнец.

Туда, где плавятся покорно

Чугун, железо и свинец.