Несколько раз приезжали на хутор землемеры, делали замеры земли, что уходила под распашку. В итоге оказалось, что Обломии могут занять еще до 12 десятин под свой хутор. Под осень привезли бумагу на владения землей и объявили, что теперь через три года они будут производить новые замеры, чтобы упорядочить владения землей согласно «Порядку общей пользы», который был принят в Екатеринодаре в 1794 году. Закон этот был введен для регулирования управления, расселения и землепользования в Черноморском казачьем войске.

Степан нашел в низовьях балки, в большом дупле, рой пчел и у него загорелось желание добыть меду. Вместе с Петром смастерили лестницу, взяли трухлявый пень, раздули угли в глиняном горшке, чтобы шел дым и Петр, обвязав башлыком голову, вымазав руки глиной, полез на дерево, обкурил дупло дымом. Пчелы сначала гудели, а потом затихли. Петр кинжалом вырезал внутренности улья, все соты собрал в холщевый мешок себе за спину. Быстро слез с дерева, еще раз напустил больше дыму в мешок и стали они со Степаном перекладывать соты в глиняный горшок. Будет чем побаловать женщин и маленького Якимку.

После сладкого улова, Степан размечтался приобрести несколько колод с ульями. Ведь вокруг столько разнотравья, меду будет много, да и времени пчелы почти не занимают.

Постепенно хозяйство Обломиев расширялось, крепло и все благодаря трудолюбию и настойчивости хозяев. Практически все время Степан и Петр трудились на поле, пытались расширить пашню, занимались заготовкой сена и дров на зиму. Помимо этого часто ездили на Сладкий лиман, ловили рыбу для пропитания и на продажу. Степан в свободные минуты занимался изготовлением горшков, макитр и глиняных чашек. Петр по вечерам делал деревянные миски и ложки. Арина с Наталкой расписывали деревянную посуду красками. Вся семья готовилась к осенней ярмарке. Степан хотел купить немного овец и еще одну корову для расширения хозяйства. Пока есть силы и возможности, Степан старался укреплять трудом благосостояние семьи.

Арина не могла насытиться любовью к Петру, они оба, будто только обвенчались, радовались друг другу, а ночью любились будто в первый раз. В конце лета Арина шепнула мужу, смущаясь и краснея:

– Петро, я мабуть важка стала.

Петр не понял сначала, потом чуть не задушил любимую в объятиях. Целовал ее глаза, шею, губы, шептал, что он самый счастливый на этом свете. Хотелось ему, чтобы в семье было три сына, три казака, красивых и сильных. Арина от его слов пьянела и тоже обнимала мужа. Но видимо счастье не всегда бывает бесконечным, иногда счастье ходит рядом с бедой.

На Кавказе снова шла война, и на хутор к Обломиям прискакал тыждневой, сообщил, что Петра вызывают в канцелярию, быть там надо через три дня с утра. Еще он сообщил, что идет война с кабардинскими князьями.

Вскоре на хутор прискакал Терентий. Ему тоже сообщили, что надо быть в куренном правлении. В глазах Наталки стояли слезы, нежданно, негадано предстояла разлука с любимым.

Петр и Терентий вышли на улицу, чтобы поговорить без женщин. Не хотелось им поднимать лишнюю тревогу. Терентий рассказал, что был недавно в Деревянковке и слышал, что кабардинские и дагестанские князья подняли восстание против русского царя, совершают набеги на казачьи заставы и хутора, угоняют скот, людей, сжигают хаты и посевы. Горские народы почти всегда жили за счет набегов и грабежей. А после русско-турецкой войны они стали получать помощь из Ирана и Турции. И подстрекаемые правителями из-за границы, горцы стали собирать силы против Российской империи. Предстояла война, длинная, кровопролитная, опасная.

Захлопотали на хуторе, стали готовить Петра к дальней дороге. Олеся пекла пышки, выбирала вяленое мясо для дальней дороги. Степан говорил, что в пути казаков должны кормить из казенного котла, но Олеся все равно готовила продукты, скорее всего, чтобы отвлечься от свалившейся беды.

Арина проверяла походную одежду мужа, что-то подшивала, что-то шила заново. Слезы все время стояли у нее в глазах. Нет-нет, а оторвется от работы, прильнет к мужу и замирает так на время. Сердце Петра разрывалось от жалости к жене, к родителям. Неизвестно, что будет с ним, как они тут, выдюжат ли?

Подошло время расставания. Степан еще затемно запряг пару лошадей в телегу. Вся семья вышла проводить Петра. Он шел вверх по склону балки, держа сына на руках и обнимая Арину. Сзади шли Олеся и Наталка, стараясь плакать тихо, не рвать сердце Петра. Дошли до кургана, когда солнце чуть показалось на горизонте. Холодная роса покрыла травы и одежду. Лица, будто омытые росой, у всех были влажными. Петр поднял сына высоко над головой, показал первые лучики солнца и, крепко поцеловав, отдал его Наталке. Обнялся с мамой и прижал к груди Арину. Он представлял, как ей будет трудно без него. Живот Арины был уже заметен, лицом она немного подурнела, но для Петра не было на свете краше любимой. У него самого глаза были на мокром месте. Постояв несколько минут, Петр резко оторвал Арину от себя и решительно пошел вслед за телегой, которой правил Степан. Наталка догнала Петра и пошла вместе с ним. Через несколько метров он оглянулся, женщины стояли, обнявшись, будто поддерживали друг друга.

Быстро добрались до хутора Галки. Терентий был уже собран, стоял на околице хутора. Наталка побежала навстречу, она хоть немного хотела побыть с Терентием наедине. Обнялись не таясь. Петр зашел во двор к старикам, простился с Никитой и Ефросиньей. Сказал, что будет присматривать за Терентием.

Наталка сняла с себя крестик из серебра и отдала его жениху. В карман ему сунула кисет из бархата, расшитый узорами. Еще раз расцеловался Терентий с Наталкой и пошли казаки в Деревянковку. Шли рядом, вслед за телегой. Со спины казалось, что идут два брата близнеца. Оба высокие, широкоплечие. Почти в одинаковых одеждах, на расстоянии трудно было их различить. Наталка стояла рядом со стариками и крестила уходящих, молилась, чтобы вернулись они живыми и здоровыми.

Терентий перед уходом просил стариков не оставлять Наталку без внимания. Так и не успел он перевезти родителей в Деревянковку, где было бы им не так одиноко. Надеялся Терентий только на соседей Обломиев, что не забудут, будут проведывать стариков, не оставят в случае чего в беде.

Добрались в поселение вовремя. На площади казаки уже собирались строиться. Вышел атаман, осмотрел нестройные ряды и крикнул, чтобы подровнялись. Постепенно шум над площадью затих.

– Браты козакы, чорни вороны нэ дають нам жыты спокий но. Нападають на хуторы, спалюють их, грабують, жэнуть у рабство нашых жинок и дитэй, грозяться захопыты всю Кубань. Нам далы землю, щоб мы захыщалы Росию вид ворога. Якщо мы нэ дамо видсич закубанськым хыжакам, то воны прыйдуть и сюды и захоплять наши земли, будуть измываться над нашымы дружынамы и старымы. Нэ щадячы жывота свого повынни видстояты рубежи и захыстыты своы зэмли.

Шум пошел по рядам казаков. Из толпы раздались крики женщин:

– Нэ допустить лыха в нашы хаты!

– Шоб воны там юшкой умылысь!

– Хлопци, накажить ворога, шоб ны зарывся на нашу зэмлю!

Атаман и полковой есаул Демьян Скакун обошли шеренги пластунов, осмотрел готовность к походу. Новых, подросших по возрасту было мало, но они загодя проходили подготовку в казачьих лагерях на реке Челбас, выше по течению от Каневского куреня. Там молодые казаки учились устраивать засады и выслеживать противника. Учились стрелять и отбивать атаки конных врагов.

Петр и Терентий простились со Степаном и их повели в сторону Екатеринодара. Верховые казаки еще раньше выдвинулись из поселения.

Степан дождался, когда колонна скроется за камышами и пошел в корчму. Горько на душе было, хотелось немного побыть среди людей. Ушли на опасную войну единственный сын и зять, который еще не успел обвенчаться с Наталкой.