стен.

— Как проходит стажировка?

Недоумение Поппи было оправданным, и я услышала сдержанность в ее голосе, когда она сказала:

— Все в порядке. Она может отнять много времени, я думаю.

Раньше я бы посоветовала отказаться от стажировки, если та требовала много

времени. После разговора с Акселем я поняла, насколько разрушительно это

предложение прозвучит для Поппи. Будет казаться, что я не верю в ее способности.

Впервые я попробовала другой подход.

— Да? Что тебе нужно сделать для стажировки?

Застигнутой врасплох Поппи потребовалось несколько секунд, чтобы ответить.

— Обычно они присылают мне предприятия для изучения. Я могу делать это удаленно, но поиск деталей и причин, по которым они могут подойти для инвестиций, может

занять время.

Я впервые проявила заинтересованность к ее увлечению, и это сработало. Это было

самое большое количество слов от Поппи, которое она произнесла без сарказма.

Почему я не подумала об этом раньше?

Воспользовавшись случаем, я задала еще один уточняющий вопрос. К моему

удивлению, Поппи ответила. На каждый мой вопрос Поппи отвечала чуть более

подробно, чем на предыдущий. На седьмом вопросе я поняла, что это был самый

откровенный разговор с моей дочерью почти за год.

— Я горжусь тобой. - Честно сказала я, когда Поппи рассказала мне о том, что подала

заявку на участие в предстоящем конкурсе юниоров Ambani Corp.

Поппи помолчала на другом конце провода, прежде чем сказать:

— Спасибо.

Меня поразила искренность в ее голосе. Я никогда не поддерживала амбиции своей

дочери, и в конце концов до меня дошло, что вместо того, чтобы защищать ее, я

заставила ее почувствовать так, как когда-то мама заставляла чувствовать меня.

Возможно, мамины намерения тоже не были необоснованными, просто их неправильно

поняли. Может, мне стоить позвонить и ей.

Я мысленно усмехнулась. Аксель, сам того не ведая, исправил отношения матери и

дочери в трех поколениях.

— Я сообщила в школьной лаборатории, что на завтра назначено сканирование мозга

для мистера Трималхио. - внезапно заявила Поппи. — Если ты ничем не занята.… тебе

стоит прийти и посмотреть. Мы можем пообедать после.

О. Мой. Бог.

Я всегда была той, кто строил планы, спрашивал Поппи, не хочет ли она пообедать, или насильно вторгался в ее жизнь, когда она отказывалась. Почти год моя дочь не

проявляла ко мне никакого интереса. Это может показаться несущественным, но

только тот, кто воспитывал подростка, знал, насколько важен был этот момент; момент, когда твоя дочь перестает смотреть на тебя злым взглядом и отвечает тебе любовью.

Ладно, насчет любви в случае с Поппи - это преувеличение, однако нищим выбирать

не приходится.

Будь спокойна, Пия, будь спокойна. Не испорти всё слишком бурной реакцией.

— Конечно, как скажешь. - сказала я, делая вид, что это не имеет большого значения.

Внутренне я умирала от ликования и прилагала все усилия, чтобы подавить свое

волнение.

— Хорошо. Тогда увидимся.

— До встречи. - Я на мгновение замешкалась, прежде чем сделать контрольный

выстрел. — Я люблю тебя.

Обычно Поппи отвечала «хорошо» всякий раз, когда я говорила ей, что люблю. Так

что представьте мое удивление, когда я услышала тихое, едва различимое «я тоже

тебя люблю» перед тем, как звонок оборвался.

Телефон упал бы на пол, если бы я не сжимала его железной хваткой. Ни хрена себе.

Это что сейчас произошло?

Смесь эмоций захлестнула меня. Из всех вариантов развития событий я совсем не

ожидала, что разговор закончится вот так. Поппи не говорила, что любит меня почти

год. Печаль, счастье, трепет - все смешалось воедино, и за это я должна была

благодарить Акселя. Я могла бы простить этому ублюдку все его выходки только за то, что он подарил мне этот один момент с Поппи.

Я тоже тебя люблю.

Я снова и снова прокручивала эти слова в голове, гадая, повторит ли она их завтра.

Мою эйфорию было трудно подавить, и я практически вприпрыжку вернулась в другой

конец комнаты, чувствуя себя под кайфом от несуществующих наркотиков. Поскольку

Аксель все еще был поглощен папками, я использовала это время, чтобы надеть туфли

и полюбоваться видом из окна эркера. Пейзаж снаружи представлял собой

идиллический пляж с белым песком и чистейшей водой. Зрелище показалось мне

знакомым, хотя я не могла вспомнить откуда. И снова мой взгляд привлек едва

заметный зеленый огонек в дальнем конце причала. С такого расстояния он был

микроскопическим, поэтому я подошла ближе, чтобы рассмотреть его получше.

Как только я узнала причал, меня словно ударили под дых. Я почувствовала, как

почва уплывает из-под ног.

— Это пляж...

— Да, это частный пляж, принадлежащий Шато в Хемпстеде. - Подтвердил он без

промедления, как будто ждал, что я узнаю его.

В моей голове стало совершенно пусто. Несколько мгновений я не могла заставить

себя отреагировать. Район с самого начала был узнаваем, потому что находился

недалеко от места проведения свадьбы Милана. По той же причине вид из этого окна

показался мне знакомым: оно выходило на пляж, где мы с Акселем... Я закрыла глаза, чтобы отогнать слишком болезненный образ.

Мне пришлось приложить усилия, чтобы снова заговорить.

— Как это возможно?

Аксель бросил папки на стол и подошел к окну.

— Местная недвижимость редко выставляется на продажу. Когда я нашел дом

напротив Шато в Хемпстеде, я сразу им заинтересовался. - Он говорил спокойно, как

будто в этом не было ничего особенного, не подозревая о том, что взорвал мою жизнь

информацией, которая продолжала падать, как бомбы. — Но когда я увидел этот вид

на пляж, я понял, что должен купить это место любой ценой.

Он стоял рядом со мной, глядя на тот же слабый зеленый огонек вдалеке. Мне стало

интересно, мелькают ли в его голове те же образы, что и у меня.

Вопрос «почему» вертелся у меня на кончике языка, но озвучивать его не было

необходимости. Аксель смотрел на пляж, когда создавал музыку, потому что тот был

его музой, как воспоминания о нем - были моей на протяжении многих лет.

— Пия?

Я покачала головой, понимая, что моя отрешенность отвлекла меня от того, что он

сказал.

— Прости, что?

— Присаживайся.

Я взглянула на офисное кресло, которое выдвинул Аксель. Подавив меланхолию

тяжелым вздохом, я подошла и села в него. Аксель с громким стуком положил передо

мной стопку документов - те, что его сотрудники собрали с пола, - и сел на край стола.

— Что это? - Я уставилась на кипу бумаг и замерла, обнаружив надпись «Ходатайство

о разводе», выгравированную сверху.

Какого хрена.

— Заявление о разводе. - Объявил он, хотя я уже и так все поняла. — Подпиши

документы, и мы отправим их Амбани к концу недели. Мои адвокаты изучили его

активы. Они считают, что мы сможем ускорить бумажную волокиту и процедуру

развода, если ты заявишь, что тебе ничего от него не нужно. Опека будет более

серьезной проблемой...

Мое тело отреагировало раньше, чем разум успел обработать слова. Я вскочила с

кресла и одним быстрым движением смела со стола пачку документов, крича:

— Как ты смеешь?

Аксель холодно наблюдал за тем, как бумаги слетают со стола и приземляются на

пол.

— Это то, что ты хотел мне показать?

Я задыхалась, раздражение нарастало с каждым словом.

Моя кровь кипела от ярости. Каждый раз, когда я смягчалась по отношению к Акселю

и проявляла к нему хоть каплю человеческого сострадания, он принимал это за

слабость и пытался пройтись бульдозером по моей жизни. Он имел наглость обсуждать