Какую веру? В пророчество? Да она сама и без северянина ставила его под сомнение. Она относилась к нему как к очередной сказке, легенде. Чтобы ни с кем не спорить, лишь делала вид, что принимает своё избранничество. Внутренне она всегда отстранялась от его сути, не хотела глубоко погружаться, надеялась, что время само развенчает его. Но при этом не отказывалась от внимания и привилегий избранной… Как будто надевала маску… Кто она после этого? Лицемерка? Нет! Эта путаница из-за того, что она многие годы была оторвана от своей земли и не понимала традиций своего народа… Не верила в то, что было истиной для Александра или Авроры. Это не так просто – переделать себя. А сам-то Владимир что? Кажется, в её избранничество он тоже не верил. Тогда зачем ему она и этот договор (если он в самом деле есть)? Зачем?
Может, Владимир просто хочет мира, так считала Златослава. После нападения Воронцова и пожара он помчался в Ярый шип, чтобы уверить Виктора в непричастности главы Севера. Вероятно, он готов был платить любую цену, только бы не разгорелась война. Он боится и ненавидит её. Утром он с такой злобой отзывался о близких Ирины: Виктора он обвинял в том, что тот жаждет крови и выращивает чудовище, а Сашу… в том, что он готовит корм для него. Но это мнение Владимира, его правда, Ирина не обязана разделять их. Ей стало жарко, она сбросила на кровать куртку, скинула ботинки и снова принялась ходить туда-сюда, ничего перед собой не видя, только слыша, как шуршат её спортивные брюки.
Итак, он думает, что Виктор и Александр готовятся к войне. Нельзя сказать, что он не прав. Но причём тут она? А притом, что яры верили в её особую роль в грядущем противостоянии. Может, она здесь в роли заложницы? Инструмент манипуляции и давления. Нет! Виктор же не сумасшедший, чтобы так обезоружить себя. По словам Авроры, он убеждал всех в том, что нет ничего важнее его сестры, то есть её. Но при этом он не отказал Чернову, предоставил ей свободу выбора. И, хотя эта свобода отдавала горечью, она у неё была. Если бы Виктор не хотел, чтобы она вышла за северянина, он не дал бы ей принять такое решение! Получался какой-то абсурд: избранная сестра главы Юга, которую прятали на Той стороне и берегли от врагов, выходит замуж за врага, за того, с кем предсказана война. Не могло тут не быть чего-то подспудного!
Значит, тайный сговор был! Владимир вытащил Ирину из горящего амбара и, наверно, этим доказал свою… надёжность? Виктор чувствовал и знал его намерения. Оба мужчины условились на чём-то обоюдовыгодном! И вся эта спешка со свадьбой была продиктована общим ошеломлением – они не хотели, чтобы им помешали. Почему тогда Виктор не объяснил всё Ирине? А разве до этого он много чего ей объяснял? Кажется, он не тот, кто докладывается. Аврора думает, что всё должно выглядеть натурально, реалистично… А может?.. Может, он проверял её? Какая-то ерунда! Почему ерунда? Он проверял, готова ли она сама ради семьи пожертвовать собой. Готова ли поступиться личным ради общего, способна ли на поступок! Вот это вполне в его духе!
Ирина набрала полную грудь воздуха и с шумом выпустила его: знал бы Виктор, что она струсила и уже не раз изменила своему слову… К счастью, в голову к ней он залезть не мог, оставалось надеяться, что София и Владимир не расскажут о её малодушии. Что ж, куда бы мысли ни заводили Ирину, всё сходилось на скрытых договорённостях. Пока было неясно, как Виктор заберёт её отсюда, к тому же начавшиеся волнения на Юге отодвигали её освобождение. Но главное – она будет свободна. Аврора писала, что солнце просияет над её головой. Это значило, что она обязательно будет дома! Рядом с Сашей! Если бы только она могла спросить у северянина, чтобы уже точно не сомневаться… Но за эти дни Ирина чётко уяснила: ей следует держаться от него подальше, чтобы не искушать судьбу.
Немного успокоившись, она наконец остановилась и осмотрелась. Заполненная дневным светом спальня Владимира была калькой его студии на Той стороне: та же мебель, светильники, цвета. Правда здесь не было кухонной зоны, письменного стола, фотообоев за кроватью. Зато были ввезены и недавно поставлены высокие платяные шкафы с чёрными, словно выжженными, деревьями на дверцах и туалетный столик с зеркалом. Ирине чудилось, что они, как и она, понимают свою чуждость, потому сиротливо жмутся друг к дружке и с опаской косятся на угрюмых старожилов.
Широкие окна с балконной дверью всколыхнули в Ирине жуткое воспоминание: она снова увидела картину вползающих по-паучьи зверей. Девушка прижала руки к груди и съёжилась, мороз пробежал по её коже. В спальне не осталось и следа присутствия порченых: ни мёртвых тел, ни чёрной смолистой крови. Но Ирине казалось, что живые чудовища притаились под кроватью, в шкафу или в ванной. Она убеждала себя, что выдумывает ерунду, что тут никого, кроме неё, нет, пыталась даже смеяться над своими фантазиями. Но страх не отпускал: он прилип к её спине, щекоча ледяным дыханием затылок.
Отстраняясь от него, она старалась думать об ответном письме. Ирина искала бумагу и ручку, но нигде не могла найти и клочка. Одна тумбочка, по всей видимости, предназначавшаяся для неё, была пуста. А во второй оказались только ключи от машины, кобура с оружием, мелкие документы, банковские карточки и её заколка. Та самая! Повертев в руках золотую ивовую веточку, Ирина бросила её обратно и закрыла ящик. Чуть помешкав, она опасливо дотронулась до ручки зеркального шкафа и не сразу решилась потянуть её. Затаив дыхание, Ирина чуть приотворила дверь и замерла – никто не выпрыгнул из тёмного нутра гардероба и не набросился на неё.
Чтобы как-то себя занять, девушка стала перебирать свои вещи. Среди них она нашла незнакомые женские платья в традиционных цветах Севера. София не ошиблась: Владимир предусмотрительно готовился ко всему заранее. Ирина вспомнила привезённые курьером пакеты, часть которых так и осталась нераспакованной в квартире. В них лежала одежда, которую она должна была носить там. Но северянин почему-то передумал, и они вернулись в Чёрный плющ. Перед глазами Ирины встали сцены давешнего вечера, когда она… она сама своими руками чуть не убила человека. Конечно, Владимир не человек, и всё же то, что она сделала, было ужасно!
Прогоняя тошнотворные мысли, Ирина достала первое попавшееся тёплое платье и переоделась в ванной. К счастью, дверь в ней запиралась изнутри. Когда Катерина принесла поднос с обедом, Ирина попросила у неё бумагу и ручку. Служанка услужливо кивнула и оставила её одну. Время шло, а Катерина не появлялась. В ожидании Ирина ходила из угла в угол и мысленно собирала текст письма. Через час она догадалась, что Катерина не выполнит её просьбу. Подавляя в себе досаду, девушка снова открыла шкаф и взялась перебирать вещи. После, не найдя, чем ещё себя занять, она укуталась в подаренную Анисьей шаль и задремала. Её как будто морозило, а при воспоминании о съеденном немного мутило.
Неурочный сон оказался зыбким и рваным, он не дал ей ни сил, ни покоя. С первыми серыми сумерками в спальню зашёл Владимир. Ирина испуганно вскочила и тяжёлыми сонными глазами поглядела на него.
– Хочешь отправить письмо? – спросил он, доставая чистую одежду из своего шкафа.
Ирина вздохнула и устало потёрла веки. То, что Катерина доложила о ней северянину, не удивило её, но всё же это неприятно задело.
– Я буду завтра на границе, могу передать.
– И что, я должна его тебе надиктовывать? – взвилась Ирина.
– Нет, – Владимир бросил свой чёрный глухой костюм на кровать и направился к выходу. – Пойдём, – позвал он её через плечо.
Нервно проведя рукой по собранным в хвост волосам, Ирина угрюмо поглядела на мужа. Он терпеливо ждал её, держа дверь распахнутой. Храбрясь, она натянула ботинки и последовала за ним. Они долго шли тихими коридорами и лестницами, пока Владимир не привёл её в свой кабинет.
Здесь было довольно просто и скромно: рабочий стол буквой «Т» с компьютером на квадратной столешнице и разбросанными чертежами и чертёжными инструментами на прямоугольной, заполненные книжные шкафчики, этажерка с папками и одиноким кактусом, небольшой диванчик с бархатной тёмно-зелёной обивкой. Хозяин кабинета очень любил свет. Об этом говорили и широкое в полстены окно, и самые разные приборы: низко свисающие голые лампочки, трёхногий напольный светильник, склонившийся над набросками, стоявший отшельником чёрный торшер и мелкие осколки бра у полок. Всё это разнообразие напоминало почерк того, кто занимался интерьером спальни Ирины в одной из башен.