Она залпом допила свой чай и уставилась в тарелку подруги, на последнюю сардельку. Мессалин, увидев ее взгляд, пододвинула тарелку у подруге и подперла подбородок рукой. Морис одним махом проглотила угощение и расплылась в довольной улыбке.

– Может можно еще имя сменить? – в голосе ее читалась грусть.

– Забей. Это не такое распространенное слово, да и звучит красиво. Мес-са-лин. – она про смаковала каждый слог.– Звонко так. Мне нравится. Гораздо лучше чем Морсевада.

Девушка усмехнулась.

– Что еще за Морсе… бавада?

– Это я. По документам. Морсевада Портастес, номер 314. Язык сломаешь.

Они рассмеялись смотря друг на друга. Мессалин оглянулась вокруг, в поисках знакомых лиц.

– А остальные почему не пришли?

Морис недовольно фыркнула.

– Эти северянки, кожа да кости, только и трясутся в страхе лишнюю складочку заиметь. Ангела так вообще, кажется, одной водой питается. А потом в обмороки падает.

– А как понять, кто откуда?

Брюнетка убрала волосы назад и показала пальцами на уши.

– Длинные и острые- север, острые но короткие- юг или восток. А круглые, как у нас, запад. Еще там волосы, телосложение можно учесть, но главное уши.

Девушка потянулась, разминая затекшую спину. Мессалин прикоснулась к своему уху, нащупав круглый изгиб.

– А кто «лучше» ? – неуверенно спросила она.

Морис задумчиво нахмурила лоб.

– Философские вопросы задаешь. Но по логике что мы сейчас в Северном королевстве, гораздо лучше будет быть длинноухим, конечно. Но если объективно, то эти бледнолицые строят из себя каких-то волшебных эльфов, тонких, изящных. – Морис корчила рожи изображая статных особ. – Но по факту- вечные эпидемии, хрупкое телосложение, поголовное бесплодие … Может, когда-то давно Север и стоял на вершине мировой арены, но сейчас, ничего от той славы не осталось.

Мессалин провалилась в свои мысли, слушая подругу. Она вспомнила стерильную комнату, в которой проснулась. Не один десяток людей на столах. Перед глазами встал образ несчастной, что умерла прямо перед ней, от укола неизвестным веществом. Девушка свела брови и прикрыла глаза, пытаясь глубже залезть в свое сознание. « У нее тоже были круглые уши, темные волосы. И у всех остальных- тоже». Глаза нервно забегали под прикрытыми веками. Все более мелкие детали того дня всплывали в памяти. Морис помахала рукой перед ее носом. Девушка дернулась, выпав из воспоминаний.

– А у других значит, есть этот «иммунитет»?

Морис кивнула.

– Западных вообще ни одна хворь не берет. Даже простуда- большая редкость.

Месса отвела взгляд в сторону, задумавшись. Подруга встала из- за стола и собрала всю посуду в одну гору. Взяла получившуюся стопку, и унесла куда-то в дальний угол. Мессалин снова погрузилась в свои мысли. Она пыталась вспомнить еще хоть что-то, но в голове будто кто-то построил бетонную плиту. Идеально гладкую и невероятно высокую. Из-за которой были слышны голоса, но настолько тихие, настолько смешанные, что не за что было зацепиться. Она потерла шею, куда недавно пытался вколоть яд светловолосый парень. Хоть и раны там не было, но на миг показалось что кожу будто на самом деле пронзила игла.

– Что-то вспомнилось? – Морис вернулась к столу уже без посуды.

– Нет, ничего.

Морис расстроено вздохнула. Махнула рукой и улыбнулась. Месса встала из-за стола, и они обе пошли на занятия. История, риторика, языки, красноречие…

***

К полудню Лис все же добрел до своего «подвального отделения». Запах мяса и спирта как всегда кружил в воздухе, еще на лестнице. Темный узкий коридорчик с ступеньками ведущий вниз слабо освещался парой тусклых ламп. Возможно, сделать такой проход к танатологии, или же по простому морг, была не лучшей идеей. Но резиденция строилось достаточно давно, и в те времена никто не планировал в подвале ничего такого. Сейчас же не было финансов на перестройку. Все деньги отправлялись на военные нужды.

Лис быстро спустился по лестнице вниз, открыл тяжелую железную дверь и машинально схватил черный халат у входа. Надел плотную черную маску закрывающую шею и лицо до глаз.

Народу- если можно так сказать- было действительно много. Все жестяные столы заняты. Рядом с ними, на металлических тумбах стояли подносы с разными инструментами. Скальпелями, нитками, растворами. Сверху над столами нависали небольшие прожекторы. Достаточно яркие чтобы работать с комфортом, но не достаточно чтобы полноценно осветить темное подвальное помещение. Санитары обрабатывали тела, обмывали кожу, убирали одежду. У противоположной стены, вдали было три двери: кабинет, крематорий и хранилище. Несколько шкафов по стенам, с литературой, препаратами, записными книжками, разными флакончиками. Рядом с ними кружила Мэй.. Увидев Лисандра, девушка тут же подбежала к нему, достала из кармана фартука новые часы с экраном и вложила ему в руку.

– Откуда столько? Перестрелка очередная? – парень устало огляделся.

– Нет, ты что. С какой-то квартиры в черте города. Все из одной.

Лис бегло осмотрел все тела со своего места. Только сейчас он заметил общее в них. Неестественные позы, скрюченные кисти рук, жуткие гримасы.

– Менкоин, конечно, что же еще.– От этого слова ему уже было тошно.

Мэй еле коснулась его плеча, и собиралась что-то сказать, но Лис тут же ее перебил.

– Иди работай. Пожалуйста.

Он хлопнул дверью кабинета и закрылся внутри. Подошел к столу и завалился на кресло. На столешнице уже лежала огромная стопка бумаг, нуждающаяся в его подписи. А рядом с ними лежала открытка в виде сердечка с надписью: « Всё пройдёт. От Мэй». Лис взял картонный презент и швырнул в ящик стола, к десяткам таких же.

Она оставляла их каждый день. Практически с первого дня их знакомства. Сначала это были дружеские записки с глупыми мотивирующими надписями, затем они стали любовные. Такой знак внимания сначала казался Лисандру забавным, а потом стал раздражать. Отношения с Мэй были натянутыми, по крайней мере, он так чувствовал. Но самой Мэй так не казалось. Да, наверное, вообще не было никаких отношений, только имитация, подкрепленная долгом. Лис был ей безумно благодарен. Много лет назад, когда он сам подсел на менкоин, она помогла ему. Выхаживала, слушала, заботилась, терпела ужасные выходки и слова. И эта благодарность за ее заботу в итоге тяжким грузом повисла на его шее. Он не любил ее, никогда. Но до ужаса боялся бросить, обидеть, задеть. Каждый раз когда Лис пытался начать этот тяжелый разговор, расставить границы в отношениях девушка отказывалась его слушать. Начинала закрывать уши, плакать, винить парня во всех своих бедах, угрожать свести счеты с жизнью и еще многое другое, из-за он не мог с ней порвать. Чтобы он не делал- она прощала, забывала, не замечала. Не замечала, что ее избранник давно к ней холоден, прощала то что он проводил вечера в сомнительном заведении в окружении танцовщиц, забывала то, как Лис к ней холоден большую часть времени. После смерти короля Элиа, они перестали общаться вовсе. Но Мэй все равно вынудила его вернуться обратно, своими слезами и обвинениями, что каждый день слала, вперемешку с угрозами, нравоучениями, и пожеланиями доброго утра.

Лисандр взял первый бланк, машинально вписал в него одно лишь слово- «менкоин». Подписался и отодвинул листок в сторону. Взял следующий, поднес ручку к листу, собираясь повторить действие, но замер.

– Не может быть массовой смерти в один миг, в одном сообществе от менкоина. Быть не может! – сказал он вслух.

Вскочил с места и подбежал к двери, выглянув в зал.

– Причина смерти какая? – закричал он.

– А не видно? – ответил один из работников, копающийся в трупе.

– Вся толпа, в одно время, в одном месте? Умерли от вещества у которого нет понятия “передозировка”? По килограмму сожрали?

Все рабочие замерли, у одного из них из рук выпал скальпель, и с громким мерзким металлическим звоном покатился по кафелю. Они зашептались между собой.

– Причину смерти. Сейчас же. – сказал Лис негромко, но угрожающим тоном.