Они вышли на набережную и почувствовали запах жареного теста — запах изо всех сил соблазнял их. Гарри облизал губы, пока медленно меняющееся сияние ярких огней заставляло пигменты их кожи постоянно менять цвет.

— Я же говорил, что нам нужно больше четвертаков, чтобы закончить работу, — проворчал Гарри.

— Ты видел, как я был близок, если бы этот монах с тележкой, полной частей тела, не мешал нам, мы бы не проиграли, — отметил Арнольд, защищая своё выступление.

— В любом случае, в следующий раз, когда мы сможем бездельничать, я лучше подожду, пока у нас будет немного лишних денег, чем подходить так близко и не заканчивать. Мне плохо, — Гарри застонал, прекрасно зная, что у каждого из них осталось по пять долларов.

Но эти пятёрки всегда предназначались для их самого священного ритуала — их традиционной трапезы после игры.

Было святотатством не получить каждому по паре горячих сосисок, а потом не запивать их ледяной газировкой. Они отошли немного дальше и прислонились к деревянным перилам напротив «Машины мечты».

— Ты думаешь, что будешь скучать по этим временам, когда у тебя появится девушка? Кажется, это будет сильная проблема. По крайней мере, сейчас нам действительно не о чем беспокоиться, — спросил Арнольд, всё ещё думая об этой теме.

— Да, это если у нас будут девушки. Шестнадцатилетняя засуха не сулит ничего хорошего для нашего будущего, чувак, — ответил Гарри, распаковывая свою пессимистическую точку зрения.

— Кажется, это то, что происходит в каждом фильме про подростков. И в конце концов, по крайней мере, в фильмах кажется, что всё заканчивается хорошо.

— Да, ну, мне очень не хочется тебе это говорить, но это не кино, Арнольд. Посмотри на кого-нибудь вроде мистера Милтона… он никогда не был женат. Мы ни разу не видели его с девушкой, НИКОГДА.

— Да ладно, Гарри, ты не понял? Я думаю, это просто его выбор.

— Что значит его выбор? Кто предпочёл бы быть всю жизнь один?

— Я имею в виду, что он не любит девушек, разве ты не видишь, как он смотрит на всех парней в библиотеке? Это действительно похоже на сексуальное желание.

— Фу, это мерзко! Серьёзно? Я даже не заметил. Ты видел, как он смотрит на учеников?

— Да, на самом деле это довольно некомфортно. Однако не так некомфортно, как быть вынужденным находиться под одной крышей с Итаном Тёрнером. Я предпочел бы быть одноклассником Ричарда Рамиреса, — искренне сказал Арнольд, веря каждому своему слову.

— Да, жизнь могла бы быть намного спокойнее без таких людей в школе. Почему девушек привлекают только мудаки?

— Удивительно, но если бы он знал, каково это, держу пари, у него была бы другая точка зрения. Если бы ему пришлось иметь дело хотя бы с половиной того дерьма, что есть у нас, возможно, он не был бы таким злым.

— Я не уверен в этом, я не думаю, что он был воспитан мудаком, ты просто не можешь изменить некоторых людей. Они рождаются плохими, ещё одно гнилое яблоко на дереве жизни.

Гарри мог сказать, что разговор начал угнетать Арнольда. Он опустил голову, направляя её в направлении своих ног. Теперь на его лице появилось выражение побеждённого.

— Чувак, не позволяй этому засранцу сбить тебя с толку, он заканчивает учёбу в этом году, помнишь? Это оставит нам весь наш выпускной год, чтобы наслаждаться им без страха. Он больше не будет постоянно отрываться на нас.

— Я не про это.

— Ну, что же тогда?

— Я просто хочу, чтобы мы могли как-то узнать.

— Узнать, что именно?

— Когда у нас наконец появятся девушки.

— Приглашение на свидание с Эшли Бейдер было шагом в правильном направлении.

— Что ты имеешь в виду? Она ударила меня по лицу, и мои прыщи выскочили у неё на руке. Тогда все смеялись надо мной. Насколько это хороший ход?

— Просто ты хотя бы пытаешься, а это показывает, что у тебя есть яйца. Девочки видят это. Ты не боишься неудачи, несмотря на то, что она преследует тебя за каждым углом. Но если тебе действительно нужно определить точное время, всегда есть это место, — сказал Гарри, указывая на мигающую розовую вывеску у нескольких продавцов на набережной.

— «Будущее мадам Одессы?» — спросил Арнольд, немного озадаченный.

— Я никогда раньше этого не замечал, — ответил Гарри, немного застигнутый врасплох искренним интересом Арнольда к этому месту.

— Давай зайдём туда на минутку.

— Я просто пошутил, к тому же у нас остались деньги только на сосиски, — рявкнул Гарри, явно приближаясь к состоянию, чтобы проголодаться.

— Можем ли мы просто посмотреть, сколько это стоит? — спросил Арнольд, не дожидаясь ответа, прежде чем войти.

Гарри неохотно последовал за ним внутрь через тонированную витрину. Снаружи она была тёмной, а внутри такой же тусклой и неясной.

— Арнольд, я с тобой шутил! Я не могу поверить, что ты действительно пришёл сюда, эти места — сплошная афера, — предложил он, пытаясь убедить друга.

Он был раздражён, но всё ещё пытался сдержать своё неуважение на малой громкости. Арнольд ударил по серебряному колокольчику, стоявшему на стойке, в знак того, что они вошли. Примерно через минуту ожидания он позвонил немного сильнее.

— Смотри, здесь даже никого нет! Пошли, я голоден.

Арнольд посмотрел на тучное телосложение Гарри, зная, что это заявление было близко к истине.

— Да ладно, чувак, как часто я прошу тебя об услуге?

Прежде чем Гарри успел ответить, разговор был прерван ровным голосом, скрывающим иностранный язык.

— Добрый вечер, что привело вас сегодня сюда, молодые люди? Вообще-то, я должна сказать, Арнольд, что привело тебя сюда сегодня? Так как Гарри думает, что это афера, — сказала мадам Одесса, указывая на пространство вокруг себя.

Мальчики смотрели друг на друга широко открытыми глазами, недоумевая, откуда она могла знать их имена. Они назвали друг друга по имени, когда вошли? Они не помнили, но всё же было трудно не заметить странность их первоначального знакомства.

— Мы… ну, я… я хотел, эм-м-м… услышать о моём будущем, мэм.

— Конечно, ты этого и хотел. Проходи, молодой человек, присоединяйся ко мне, — велела она, отдёргивая за собой расшитую бисером занавеску, как бы позволяя ему проскользнуть внутрь.

Дуэт побежал вперёд, когда мадам Одесса протянула другую руку, которая отскочила от груди Гарри, остановив его.

— Гарри, присаживайся здесь. Это только по одному.

Он сделал, как ему сказали, и Арнольд последовал за ней через бирюзовую занавеску в заднюю часть. Она крепко ухватилась за толстую металлическую дверь перед ними и распахнула её. Дверь царапнула бетонный пол, когда она повела ею вперёд, позволив ему войти, а затем захлопнув её за собой.

Запах эфирных благовоний затуманил комнату, они издавали аромат, который он не мог точно определить, хотя он был естественным. В центре комнаты стоял небольшой деревянный стол, покрытый скатертью. На нём была изображена луна с наложенным на неё дьявольским ликом, а сверху лежала колода карт таро.

На картах были изображены причудливые, почти адские произведения искусства, а рядом с ними лежало несколько старинных на вид книг — их корешки были потрёпаны больше, чем у Кристофера Ривза. Они были такими странными и загадочными, написанными, как мог предположить Арнольд, примитивным текстом, не поддающимся расшифровке для его глаза. Их также окружали стены из потёртых временем книжных полок, покрытых паутиной и коркой засохшего воска.

Разнообразные реликвии неизвестно откуда были помещены на пороге тьмы. Они были достаточно устрашающе освещены, чтобы их можно было увидеть, и содержали довольно пугающие вещества. Это варьировалось от глазных яблок и волос до неопознаваемых существ. Странные артефакты парили в наполненных жидкостью банках. Доски для спиритических сеансов, кинжалы садистского вида и стеклянные бутылки с густыми окрашенными веществами внутри. Было трудно оценить подлинность реликвий, но, по крайней мере, они представляли интересную эстетику.

— Пожалуйста, садись, я тебя ждала, — предложила мадам Одесса.