Дружба важнее баб.
Железобетонно, понимаете?! Даже если кроет — что мы, не мужики?! — дружба важнее! Он не мог…
Однако чуйка противно кусает меня в затылок, посылая рой маленьких, вредных мурашек вниз по рукам. Они, как злобные папуасы, под кожу мне проникают, внутренности связывают канатами, а потом вопят радостно что-то на только им понятном бла-бла-бла.
Или не только им? Я, наверно, и сам все понимаю, да? Просто признавать не хочу, однако тихо уточняю. Самопроизвольно как-то.
- Ник, о каком торте ты говоришь?
Ника еще раз хлопает глазами, потом выдыхает шумно и глаза закатывает очень показательно. С душой.
- Миш, ты дурак? Или у тебя деменция?
Шутки шутим? Смешно. Ха. Оценил. А теперь ответь!
- Просто ответь, - стараюсь говорить ровно, она на меня снова, как на полудурка косится, но кивает.
Уже хорошо. Спасибо.
- Я про наше знакомство с Яном.
- Оно случилось в кафе. Я там был.
- Я не про это, господи! - театрально вскидывает руки, - Я про то, как он потом меня нашел! Из тысячи объявлений мое выбрал и торт мне заказал!
Бл…
Не может быть…
- Вы же случайно столкнулись в метро? - уточняю совсем тихо, и ей уже совсем не до улыбок.
Ника напрягается сильно, пару мгновений старается разобраться в чем тут дело, но не по плечу ей. Да и мне тоже, если честно. Я поверить не могу что…
- Ну да. Встретились потом у метро, когда он заказ забирал. И закрутилось…
Я извиняюсь, леди, но БЛ*ТЬ!!!
Очень хочется резко встать и залепить тарелкой с остатками второго в стену. Еще и компот следом отправить. Хоть немного жизнь его такую «правильную» разрушить!
Говна кусок! Обманул! Он меня нагнул и ласково поимел во все дыры, а я ему еще спасибо сказал с улыбкой до ушей!
Какой же мудак…твою мать…какой же я конченый придурок…
Новая информация и новое понимание мира вызывает неконтролируемые вспышки.
Я начинаю смеяться. Тихо, потом, не в состоянии держать децибелы на уровне, закрываю лицо руками и ржу уже в голос. Над чем? Логичный вопрос. Ответ тоже, казалось бы, логичный, но нет. Не из-за Яна. Из-за себя самого.
Дебила, который прощелкал свое счастье из-за галимого договора, который никто, кроме меня, сдерживать и не собирался.
Однако это больно.
Серьезно.
Мне также больно было, когда я узнал, что он ей предложение сделал, и она сказала «да». Бухать хотелось, что я, собственно, и сделал, а еще украсть ее хотелось и увести подальше.
Потому что кроет меня от нее! До сих пор! Понимаете?! Дело не в том, что я ее «упустил», и что она «одна от меня ускользнула» — в другом. Я испытываю к Нике сильные чувства. Настоящие. Поэтому стараюсь избегать. Все эти десять, гребаных лет. Ведь Хрусталев мой лучший друг, а жены даже обычных друзей — табу.
А тут вон оно как, да? Прекрасно...
- Миш? - звучит тихий голосок, - Все...в порядке?
О, все просто прекрасно, девочка. Все просто великолепно! Только что я понял, как легко меня обвести вокруг пальца. Шутка века! Все думают, что у меня чести нет, да? Бабник. Бессовестный мудак, который использует девчонок и живет черти как. А рядом он — вечно весь в белом! Принц на пресловутом коне! А у самого душа темнее помойной ямы. И мало того….МАЛО, СУКА, ТОГО…что ты, Хрусталев, отнял у меня возможность быть с девушкой, которая мне так понравилась, обманул меня, воспользовавшись слабыми местами так ловко, так еще теперь изменять ей вздумал?! В открытую?!
Хер тебе.
Ясно?!
Ты пожалеешь!
Отнимаю руки от лица, сам улыбаюсь, на нее открыто смотрю.
Обещаю, малышка, все очень скоро изменится.
- Не бери в голову, Ник, так…над памятью своей куриной смеюсь.
Ника не верит, но это сейчас не главное. Как ей рассказать о глупом договоре, не упоминая своих чувств дебильных, я без понятия, поэтому решаю пока умолчать. Вместо того выдвигаю предложение…
- Ты хочешь вернуть своего мужа?
Девочка замирает.
Я вижу в ее глазах больной блеск, который по мне бьет тоже больно, но что поделать? Ты сам, придурок, виноват. Если бы тогда в гонку включился, если бы не повелся, все могло сложиться иначе. Теперь переиграем. Теперь я включусь в гонку и предложу ей другой вариант. Не прямо, конечно же, Ника — верная до мозга костей. Тут аккуратно надо. Так, чтобы и не поняла. Но на этот раз я дам ей выбор, которого когда-то ее лишили. И меня лишили.
Правильно, Хрусталев, расставляй приоритеты правильно, и ты, черт возьми, их расставил верно. Для меня, конечно же, да еще и добро дал? Ха! Зря. Ой как зря.
На этот раз я своего не упущу, и когда она кивает, улыбаюсь плотоядно.
- Я тебе помогу. Если ты, конечно, готова…
Ян
Я чувствую такое дикое волнение, пока веду машину, что аж пальцы колет. Стараюсь избавиться, стискивая руль посильнее, но черт! Разве это возможно?! Я чувствую ее запах, и меня от него туманит.
По всем фронтам туманит.
Ирина…Ирочка…моя первая любовь.
Она всегда пахла вот так: цветы и порок, порок и цветы.
Я помню, как впервые ее увидел в универе. Она сидела рядом с деканатом на скамейке, читала какой-то бабский журнал и медленно накручивала прядь волос на палец.
Шендарахнуло знатно.
Если вас когда-нибудь били под дых — сразу поймете. Солнечное сплетение в кулак сдавило, внутренности перекрутило, а смотришь-смотришь-смотришь. Я не мог оторвать от нее взгляда, будто заклинило что-то в мозгу…
Когда-то…
Каждое ее движение — чистый соблазн, а пышная грудь в топике без лямок и короткая юбочка, облегающая тугие бедра — и подавно. Я с расстояния чувствую, как меня тянет к ней на буксире. Даже не знал, что так бывает — хочется все послать к черту и бежать на край света, лишь бы хоть на мгновение коснуться молочной кожи.
- Ты че встал?! - Сахаров пихает меня локтем, - Пошли уже! Я жрать хочу!
Да какой жрать?! Если я пошевелиться не могу, чертов ты придурок!
- Хрусталев, прием! - снова влезает в мои фантазии, как варвар, махая перед лицом пятерней.
Бесит.
Я морщусь и дергаю плечом, чтобы отвалил на хер, потом шиплю.
- Иди один, я не хочу.
Куда там?
У Миши нюх на такие дела, поэтому достаточно быстро, проследив за моим взглядом, он все понимает.
Закидывает на меня лапу и улыбается во весь рот зверюга.
- Ооо…малыш, ты что…меня бросаешь?
Придурок.
Отталкиваю от себя, потом сразу ершусь. Не нравится мне его взгляд!
- Тебе что за дело?! Иди уже!
- А ничего такая…
Вот! Вот оно! Говорил же!
Внутри все на дыбы. Я на Мишу, как на врага сразу, подхожу ближе и шиплю.
- Даже не вздумай!
- Не вздумай «что»? - хлопает глазами, хотя прекрасно, твою мать, знает «ЧТО».
Ввалится сейчас и все похерит, как только он умеет. Бабы на него вешаются гроздьями, как будто он как минимум, Ален Делон! А то как же! И все равно рисковать мне не хочется от слова «совсем». Я упираю палец ему в грудь и рычу:
- Даже. Не. Вздумай.
Миша начинает психовать.
Он тоже принимает боевую стойку. Плечи расправляет, взгляд у него тяжелеет, и голос падает.
- А то что?!
Черт. Черт! Хрусталев, ты просто кретин! Очевидно же, что у него моментально все низменные инстинкты сработали. Наше дитятко конкуренцию воспринимает, как личный вызов. Плюс — запретный плод что? Сладок. А по носу меня щелкнуть? Это только в радость, хлебом не корми. Как говорится, пару сотен плюсов к личной карме и самооценке.
Нет, так дело не пойдет. Хитростью надо.
Я пару мгновений еще смотрю на него жестко, но потом смягчаюсь и цыкаю.
- Правило помнишь?
- Ты серьезно? Эту карту решил разыграть?
- Если надо будет, хоть всю колоду. Дружба важнее баб.
Сахаров застывает.
Бл…да харе! Знаю я, что ты не станешь! У тебя же при-и-нципы. Миша у нас любитель благородного из себя корчить, и это бесит. Лицемерием воняет за версту. Самому, интересно, несмешно? Он трахает все, что движется, и показатель — весь наш класс, параллель, а еще биологичка, которая вечно под свою юбку надевала чулки. Ее он на лопатки уложил прямо на образцы каких-то клеток, и об этом ходили легенды.
