– Слава богу, слава богу. Еще и рис сэкономили, повторяла, говорят, на общем собрании наша начальница. Её можно понять.

За рисовой эпопеей следовали другие грандиозные события. Еще только первая декада июля, а столько событий!

Девочка Света опять встала на моем пути и на что-то намекает. На что именно, непонятно. То есть понятно, но со всеми девками в лагере я просто физически не могу перегулять. Сначала меня убьет девочка Галя, потом уничтожит девушка Вера, а то, что от меня останется, само устанет и закричит караул.

Не за горами десятое июля, мы раздолбаем сборную Югославии и будем счастливы. На ближайшие семьдесят лет счастья нам хватит. Больше чемпионами Европы мы не станем.

А ведь я бы мог блеснуть в легкой атлетике. Метания, толкание ядра. Олимпийский чемпион Борис Смирнов СССР, прошу любить и жаловать.

Но прочь зряшные мечтания, к делу. У подруги моей Верки, той самой взбалмошной Тамары есть, оказывается, дачный участок. Паршивые шесть соток, но в довольно удобном месте. Тамаре они нужны как рыбе зонтик, она там бывает раз в сто лет. Нарвать щавеля, искупаться в речке и потом весь вечер ругаться, что в следующий раз черта с два туда поедем. Так вот, можно купить. Тамарка не дорожится, говорила мне Вера. У неё сейчас с деньгами напряженка. Если найдем деньги, можно будет купить.

Вера говорила мне и неуверенно улыбалась. Сама, наверное, уже представляла, как мы резвимся на лоне природы и никакая сволочь за нами не подглядывает. А я сразу представил себе тайник с деньгами, которые только ждут, чтобы их перепрятали. Свой дачный участок это превосходно. Точнее мой и Верин, точнее только Верин, а значит и мой.

– Берем! Покупаем, обустраиваем, обсаживаем различными полезными и красивыми растениями. Строим уютный дачный домик. Это будет наша Ницца и наша Рублевка.

– Почему Рублевка, Боренька? Не понимает Вера. Она лежит на моей руке, гладит мой … и пожалуй, сейчас мало что понимает.

– Неважно. Ты молодец, что сказала. Не откладывай покупку. Сумеешь провернуть?

– Да Тамарка описается, когда сплавит свою обузу. Благодарить будет.

– Пусть благодарит. А щавеля мы ей еще нарвем, с доставкой на дом.

Новая квартира, дачный участок, всё это требовало нашего личного присутствия. Лето не резиновое, следовало успеть до осенних холодов.

– А лес то там есть Верочка?

– Еще какой! Говорят, волки водятся, а подальше, километрах в десяти медведя видели.

Тренажер для моих новых знакомых вполне удачный. Да и Галочке будет, где погулять. В отсутствии Веры, разумеется. Всё прекрасно. В очередной раз потрошу ленинградских спекулянтов и передаю денежку моей подруге. Оформлять сделку придется по окончании второй смены. Неужели мне тащиться домой, в лапы любимой мамочки. Да минует меня чаша сия.

– Ленишься ты на зарядке Смирнов. Еле ноги поднимаешь. Что ночью то делаешь, если утром словно сонная муха двигаешься. А ну живее!

Что я ночью делаю, физрук. Так тебе и скажи, размечтался. И не один я делаю, вместе с Верой Михайловной. Её вот не ругаешь, чучело ты спортивное. Попробую выше подымать копыта. И раз. И два. И три.

Глава 51

Год 1960, июль. Буйный Никитка еще не стучит своим башмаком по трибуне. Убиенные коровы съедены и забыты. На целине земля испорчена, и хлеба больше не будет. Кукуруза, чтоб её растак и разэдак, не желает расти за полярным кругом.

– Враги народа распоясались, Никита Сергеевич. Участились случаи покушений на жизнь партийного руководства. Все мы помним недавнее злодейское убийство товарища Суслова. Виновник так и не найден! Мы работаем, мы ищем. Как нам мешает эта окопавшаяся на просторах родины группа лиц нетрадиционной ориентации. В просторечии оборотни, они и в самом деле оборотни рода человеческого. Потенциальные шпионы и диверсанты, с молока матери впитавшие в себя чуждую нам идеологию. Товарищ Сталин, не к ночи будь помянут, расстреливал их и ссылал на Колыму. Не слишком ли мы к ним либеральны, Никита Сергеевич?

– Вспоминать Сталина не будем, товарищ Шелепин. Культ личности Сталина осужден партией и мною лично. Ошибки Сталина хорошо известны. Не следует их повторять. Запад требует от нас гуманности. Что ж, кое в чем мы можем и уступить. Расстреливать оборотней пока не будем. Ссылать на Колыму только с определенного возраста. Несовершеннолетних и совсем малолетних в спецприемники и дома для умственно отсталых. Бдительность и еще раз бдительность товарищ Председатель КГБ. Не огорчайтесь Александр Николаевич, перестреляем мы их в конечном итоге этих оборотней. Им не место в нашем обществе строителей коммунизма. И коммунизм не для хвостатых и поросших шкурой извращенцев. С ними всё. Что слышно об антипартийной группировке? Раскаиваются?

– Слезы льют, Никита Сергеевич! Маленков похудел, Каганович болеет, не дай бог помрет, (Как же, дожидайся. В июле 1991 умрет, немного не доживет до августовского путча). Ворошилов и прочие тоже раскаиваются.

– Это хорошо. Наша партия самая гуманная партия в мире. Она не только наказывает, она и воспитывает. И еще что?

– Перевоспитывает?

– Правильно товарищ Шелепин, перевоспитывает. Мы их всех перевоспитаем! Лысенко мне обещает такие вещи! Слушай, а может мы и оборотней, того… Перевоспитаем? Чтоб не оборачивались. Нельзя? Жаль…

Мудрая беседа кремлевских вождей продолжалась еще некоторое время. Но нам пора, у нас на ужин опять манная каша и беседа о главном. А что для пионера самое главное? Дис цип ли на!!!

А у Жана Люка Годара только серебряный медведь. Жаль.

Прекрасен июль в лесах Карелии. На болотах Карелии поспела морошка. В болото наш отряд не пойдет, дураков нету в трясине тонуть. А я вот отправлюсь в места, где морошки видимо невидимо и принесу полное ведро спелой ягоды. Варенье из спелой морошки, к слову сказать, подается на стол британской королевы Елизаветы, дай ей бог сто лет жизни и еще больше…

Пошел на охоту за медведем, а подстрелил сразу двух. Морошки я сразу набрал полную корзинку. Запасливая девочка Таня дала мне свою. Я уж думал пуститься в обратный путь, но решил сделать остановку на крохотном островке посреди трясины. Надо передохнуть, сбор морошки тяжкое занятие. Заросший густым бором островок, аромат хвои и запах цветущего багульника оттуда с болота. И грибы, грибы и грибы. Весь остров усеян сотнями и сотнями белых грибов, боровиков. Молоденькие, один к одному. Их никто не съест, им судьба состарится и быть съеденными жадными червями. Не дам им пропасть бестолку!

Я набил грибами рюкзачок, сняв футболку, и её приспособил под грибы. Больше было некуда класть. Такая красота пропадем. А что делать?

Мигом в комнату Веры Михайловны, сваливаю на пол собранное богатство и обратно на мой остров сокровищ. Я сделал бы еще не одну ходку, но здравый смысл подсказал: Опять подставляешься, Смирнов. Знай меру, Смирнов.

В итоге мои друзья получили только по пригоршне морошки, а бедняга Вера огребла проблем на целый день. Откуда грибы? Почему грибы? Кто вам подарил такое богатство Вера Михайловна?!

На суп для всего лагеря слишком мало. Вера предлагала нажарить картошки с грибами для её отряда, ну и для лагерного руководства тоже. Нарушения принципов демократии, Вера Михайловна! Грибы должны быть для всех! Или пусть совсем не будет. Едва бедные грибочки не пропали. Их все-таки по-тихому зажарили и съели. Не пионеры съели. Завтра я снова отправлюсь в лес на тот островок. А грибы мы зажарим и съедим в лесу. Всей нашей компанией. Извини Вера, тебе завтра грибов не достанется…

Мы сидели у костра немного сытые в самом философском расположении духа. Много грибов не съешь, даже белых. Заболит живот. Печеная картошка, украденная на кухне столовой из-под носа повара, тоже была съедена.

– Сегодня рыбу не ловим, рассуждал Вован. – Если её каждый день ловить, то она вся выловится. Пусть вырастет, весу наберет.

– Да, согласился Димон. Она вырастет. Нам как раз уезжать, а она нам из реки хвостом помашет: Приезжайте еще раз.