– Я больше не буду, говорю. Признаю свои ошибки, товарищ директор. Буду работать над собой. Повышать свою сознательность. Поднимать дисциплину. Она у меня хромает, но это в последний раз! Товарищ директор, клятву даю, на пионерском галстуке клянусь. С сегодняшнего дня ни капли, это я не сказал, это я подумал.
Товарищ директор, она же старшуха, глядела на меня и, похоже, ей очень хотелось от меня избавиться. Странный пионер этот Смирнов, одни неприятности от этого Смирнова.
– Как думаете, Вера Михайловна, можно ему верить.
Верка шмыгнула носом, утерла слезы.
– Я думаю можно, товарищ директор. – Я прослежу, чтобы пионер Смирнов больше не совался на улицу в грозу. Я ему покажу, как нарушать правила нашего общежития. Дадим ему шанс исправиться?
Мне решили дать шанс. Расстрелять его мы всегда успеем. Впереди еще концерт художественной самодеятельности, пусть пионер Смирнов опять изобразит чего-нибудь такое.
Я лежал, жевал без особого удовольствия манную кашу. Ко мне не пускали. Опять Смирнов, герой дня. Его и молния не убивает. Слово такое знает, говорили пацаны. Девочки считали, что со мной стоит подружиться. Надо спасти Смирнова от плохих привычек и научить хорошим. Жаль, что Галька под ноги суется. Видите ли, дружит со Смирновым. Ну это мы посмотрим, кто с ним будет дружить. Пусть только поправится!!
Я не знал об этих ужасных планах и быстро поправлялся. Собственно уже на следующий день был здоров. Смерть моя приближалась ко мне, но я, здоровый и жизнерадостный, лежал в постели и читать Пионерскую правду. Познавательная газета. Печатают “Гриаду” Колпакова.
Глава 48
– Боренька, сокол мой ясный, не суйся в эту грозу. Побереги себя! Ведь выгонят из лагеря. Как же я без тебя буду. Солнышко мое, хулиган ты мой бессовестный, зачем тебе эти молнии, что совсем убиться хочешь? Меня не жалеешь, подлец!!!
Первый мой вечер после выписки из больницы проходил оживленно и познавательно. Я узнавал про себя, что я свинья малолетняя, изверг рода человеческого, мучитель и губитель. Никогда меня так красочно не хвалили.
Мои пацаны приняли меня настороженно.
– Совсем Борька рехнулся. Чего тебя на улицу понесло? Как маленький.
Галька и ругала, и кулаками била. Обещала убить, если я еще раз на улицу сунусь.
А грибы тем временем пошли после грозы со страшной силой. Заведующая не могла оставить такое без внимания. Накормить пионеров грибным супом и сэкономить при этом энное количество денежных знаков.
– Дети. Завтра с утра идем в лес, грибы собирать.
Давно ли нас в малиннике медведь чуть не съел. И вот опять.
Мы шли по утреннему холодку. Завтрак нам выдали сухим пайком. Никакой каши и прочей дряни. Бутерброды с сыром! С настоящим сыром. Плавленым. Дружба. Пачка печенья. И еще два кусочка хлеба. Жить можно.
– Смирнов. А ты в Ленинграде в какую школу ходишь?
– Смирнов, а какой фильм тебе больше нравится?
– Смирнов. А одна девочка хочет с тобой познакомиться. Приходи.
Галька шипела, пробовала кусаться. Но численный перевес был на стороне оппозиции. Ни Красотка, ни Таня с Машей в грибной поход не пошли. Завидный жених Смирнов попал в засаду.
А потом пошли грибы. Настоящие грибы, подберезовики, подосиновики, море лисичек. И, конечно же, белые. Цари лесного царства, белые. Много, молодые, не червивые. Мальчишки с азартным уханьем собирали только белые. Хозяйственные девочки всё подряд. Грибов оказалось так много, что скоро тары стало не хватать. В ход пошли сумки авоськи, ведра, захваченные для варки супа. Какой там суп, затовариться бы и дотащить собранное до дому. Армия собирателей разбрелась по лесу, усторожить всех, заставить держаться рядом друг с другом было невозможно.
– Боренька, я всё. Мне и грибов этих не надо. Спину ломит, мочи нет.
– Галочка, отдохни. Что тебе в грибах. Ты грибы не ешь. Кушаешь исключительно виноград. Когда созреет, угощу.
– Ребята! Ау! Где вы? Я заблудилась! Помогите кто-нибудь! Ребята!! Я ногу подвернула.
Жалостный девичий голос звучал издалека. Так и знал, что с нашим походом какое-нибудь да приключение будет. Таким стадом по грибы ходить, доходишься до беды.
– Я сбегаю Вера Михайловна. Я быстро. Случ чего, крикну. Ждите меня!
– Не бегал бы ты Борька, что-то голос мне не нравится.
Голос у Гали был зловеще серьезен. Мнительная она у меня, успел подумать я на ходу.
Направление движения я успел засечь по крику. И сразу прибыл в точку назначения. Крохотная полянка, на поляне никого.
– Я здесь! Иди сюда. Больно-то как!
Что-то подобное я уже слышал или читал. У Шекли или в каком-то детективе. Галька права.
Голос доносился из самой чащобы. Я стал продираться сквозь заросли, оглядываясь назад, каждую секунду ожидая прыжка. И всё же не уследил. Движения воздуха у меня за спиной, легкий хрип или рык. Падая, я успел вывернуть руку, и, что было силы ударил вслепую по навалившейся тяжести. Удар пришелся в жесткий комок шерсти и мускулов. Оно дернулось, и зубы сжались не на моем загривке, а чуть-чуть пониже. Точнее не успели сжаться…
Я стартовал. Немного в сторону и выше, резко выше.Ветка березы в метрах двух над землей прогнулась под моей тяжестью. Недостаточно высоко. Не этот, другой зверь прыгнул и почти схватил меня за ногу. Капля слюны упало на мою сандалию. Не один, два зверя, целая стая сидела внизу и гипнотизировала меня жуткими глазами. Волки, здоровенные, таких в природе и не бывает, волки. Волки оборотни. Допрыгнут, не допрыгнут, а рисковать не стоит. Я перебрался веткой выше.
– Ну что, семеро на одного, да? Семь самураев, блин.
– Каких еще самураев, прорычал один волк. Слезай пацан, всё равно достанем. Лучше сам слезь, может и не тронем.
– Ага, вы пришли, чтобы меня не тронуть. Засаду сделали, на голос выманили. Кто вам голос выковал, господа волки. Сказку то знаете?
– Врут они всё, Боря. Съесть тебя хотят.
Галька. Чтоб её Галька! Они ж её убьют. Лисичка стояла на поляне, нервно подергивая хвостиком, оскаля зубы.
– С ума съехали? Он же друг!
Ближайший волк ухватил её поперек спины и сжал зубы. Как она завизжала!
Дальнейшее я не запомнил. Кажется, я спрыгнул и кинулся на них. Бил одного, другого, всех подряд. Тому, кто держал Галю, своротил морду набок… Опомнился я тогда, когда на зарослях не оказалось ни одного волка. Все куда-то исчезли. Очевидно, убежали.
– Боря. Не надо Боря. Успокойся!
– Смирнов! Кричали издалека. – Где ты Смирнов?
– Пошли к ним. Они всё, они уже убежали.
– Ты живая? Он тебя не загрыз?
– Еще чего. Чтобы какой-то волчара лису загрыз. Они не местные, Боря. Приехали издалека. Местные нас уже знают. Да и всех-то местных, один, два и обчелся. Медведь дурак не в счет, издалека пришел. Ну успокойся, пошли. Нас ищут.
Меня всего трясло, не думал, что так обозлюсь за покушение на жизнь моей лисички. Она оборотилась в человека и гладила меня по плечу.
– Какой ты у меня сильный Боренька. Какой смелый. Ты лучший!
– Идем что ли.
Мы двинулись на голоса. Там у дороги наверное все сошли с ума. Увидели бы этих зверей, еще бы не так сошли. Не волки, какие-то собаки Баскервиллей в волчьей шкуре…
– Ну что за шутки, Смирнов?! Где тебя носило? У нас все в сборе, никаких потерь нет. Кто там кричал?
– Местная девчонка кричала. Заблудилась дура, ногу оцарапала. Из пустяков сделала проблемы. Всех нас перепугала.
– А где она?
– Так убежала. Говорю же, дурью маются местные.
Верочка с сомнением повела глазами, вспомнив видимо давешнюю девушку оборотня. Однако, пора было возвращаться. На суп для нашего пионерлагеря мы грибов насобирали. Хорошего понемножку.
– Борька. Обжимался там с Галькой?
Неугомонный Димон в своем амплуа. Более смекалистый Горчица глядел с подозрением. Наши походы в лес стали приобретать опасный характер.
– Дети! Все собрались. Затягиваем песню и пойдем.
