Когда мы с Асциллой обернулись на поместье, там не было ничего, кроме света в окнах, но что бы женщины там ни увидели, оно повлияло на них. Нож неохотно вернулся обратно в ножны, а побледневшие женщины обменялись взглядами. Раздался шепот, такой тихий, что я не разобрала ничего, кроме страха, отразившегося на их лицах.

Они бросили в мою сторону прощальные взгляды. Затем девушка натянула поводья, и они съехали с тропинки в том же направлении, откуда появились.

– Злобная старая карга, – проворчала Асцилла.

– Да… – произнесла я, бросая последний взгляд на исчезающее поместье. – Злобная.

Пока мы, ускорив шаг, пытались догнать остальных, во мне бурлила ярость, но вовсе не из-за слов ведьмы. С ними я могла справиться. К такому я привыкла.

Предательство Леофвина ранило больнее.

Однако совсем скоро оно покажется незначительным по сравнению с тем, которое ждало меня впереди.

Лица всадницы и ее спутницы еще долго оставались в моей памяти даже после того, как пропали из виду. Я привыкла к презрению незнакомцев, даже к угрозам, но это было нечто иное. Асцилла предприняла неуверенную попытку убедить меня в том, что на самом деле они не стали бы пускать в дело нож, но не думаю, что она сама в это верила.

Она ведь тоже все видела.

Если бы не то, что они заметили у нас за спиной… У меня не было ни малейших сомнений, что я не отделалась бы просто задетыми чувствами. Точно так же я не сомневалась и в том, что они увидели.

В конце концов, я тоже это видела.

Именно поэтому я спешила, как могла, чтобы поскорее убраться подальше от поместья.

Вид деревни – скорее, горстки обветшалых домиков, нежели настоящей деревни – не принес должного облегчения. По крайней мере, мне. Остальные члены нашей группы дружно вздохнули при виде знакомых полуразвалившихся ворот. Стены деревни возвели в те времена, когда Несущие Истину убедили большинство жителей Алдерии в продолжительной атаке со стороны фейри. Атаки не случилось и в последовавшее за их появлением тысячелетие, и в конце концов люди поняли, кем на самом деле были Несущие Истину.

Но не все страхи испарились. И я была тому живым подтверждением.

Асцилла и остальные были дома. Для них короткое, но такое насыщенное путешествие осталось позади.

Для меня же все только начиналось.

Пристальные взгляды и презрительные усмешки жителей деревни, завидевших меня, не шли ни в какое сравнение с выражением лица моей мачехи, Нейрис, когда она заметила меня из окна нашего дома. С ее губ, словно проклятье, слетело мое имя, вызвав переполох в комнате позади. Когда она появилась в дверях, сильно покраснев после череды быстрых шагов, то была уже не одна.

Моя сводная сестра, Иксора, возникла рядом с ней, словно бледная луна, выглядывавшая из-за ее плеча. Она была отражением моей мачехи. Ее лицо вытянулось, что могло бы выглядеть очень забавно, если бы я не знала, что через секунду острый язычок, спрятанный за сжатыми губами, сплюнет мое имя.

– Не буду врать, сейчас я тебе не завидую, – пробормотала Асцилла, резко остановившись и взметнув сухую летнюю пыль. – Иногда я забываю, почему ты на самом деле остаешься в поместье.

– Ну, – ответила я, повыше забрасывая мешок, – а я нет.

– Уверена, что не хочешь присоединиться?

Я пожевала щеку, оглянувшись на спины остальных, направлявшихся в другую сторону. До нас донеслись звуки лиры и громкие голоса: первые выступления на фестивале по случаю Мидсоммар уже шли полным ходом.

Тряхнув головой, я встретилась взглядом с женщинами, стоявшими на пороге и смотревшими на меня в полном недоумении.

– Иди без меня, – сказала я, толкая калитку, отделявшую наш небольшой садик от разбитой деревенской дороги. – Лучше пережить это.

– Уверена?

Как только Асцилла отошла, чтобы присоединиться к Леофвину и остальным, ее место занял другой. В желудке образовалась тянущая пустота, когда я узнала голос Дрея.

Не успела я повернуться к нему лицом, как его рука змеей обвилась вокруг моей, пальцы сжали ее, и мне пришлось демонстративно отстраниться. Рука удерживала меня на месте, чтобы я могла видеть, как засияли Иксора и Нейрис. Я еще никогда раньше не видела, чтобы презрение так быстро сменялось восторгом.

– Смотри, вот так должны выглядеть лица людей, когда ты неожиданно появляешься на пороге, – прошептал Дрей мне на ухо.

Хватка Дрея не ослабла, даже когда он нацепил на лицо маску дружелюбия и свободной рукой помахал матери с сестрой. Когда он опустил ее, на моем предплечье уже начали проступать синяки.

Я попыталась выдернуть руку, но он даже не шелохнулся.

Дрей наклонился и посмотрел на меня. На этот раз у меня не было выбора, кроме как встретиться с ним взглядом. Его губы скривились в жесткой улыбке.

– Неужто не рада видеть героя, вернувшегося с фронта?

– Я бы тебя героем не назвала, – огрызнулась я. – Тебя даже солдатом назвать сложно. Для этого должна идти война. Когда Алдерия участвовала хоть в каком-то конфликте? Тысячу лет назад? Две?

Дрей оскалился, его пальцы сжались сильнее.

– Ты не понимаешь, что говоришь.

Ответить мне не дали: Иксора и Нейрис наконец приблизились к нам.

– Тебя здесь быть не должно, – словно оскорбление, бросила Нейрис. – Хотелось бы, чтобы в следующий раз ты меня предупредила.

– Дрей! – Иксора выбрала иной маршрут. Полностью проигнорировав меня, она отпихнула меня локтем с дороги прямиком в кусты. Возражать я, однако, не стала, потому что заметила мелькнувшего на верхней ступеньке мальчугана.

Пока Иксора и моя мачеха продолжали по очереди бросать на меня неодобрительные взгляды и рассыпаться мелким бисером перед Дреем, я прошмыгнула за их юбки и подняла моего единокровного брата Сола, сжав его в крепких объятьях. Сперва он вертелся как уж, стараясь высвободиться, но потом понял, что бороться бесполезно.

Сдавшись, он обвил мою талию своими ручонками, всего на секунду стиснув меня в ответ. Отстранив его на расстояние вытянутой руки, я заметила, что его круглое личико покрыто грязью, но никакая грязь не смогла бы скрыть румянец на его пухлых щечках.

– Ну, хоть кормят они тебя хорошо, – смеясь, произнесла я и попыталась стереть пятна с его лица. Он издал дикий рык и на этот раз успешно увернулся от меня.

Однако не убежал. На секунду его лицо озарила улыбка, но потом он вспомнил, что надо скорчить злую гримасу.

– В этот раз ты слишком долго не возвращалась, – сказал он, хлопая глазами.

Я засмеялась, но как-то сдавленно, ведь он был прав.

– Мне нужно работать. Ты же знаешь.

– Нечестно, – проворчал он, скрестив руки на груди. От этого движения рукава его рубашки задрались почти до самых локтей, и я впервые осознала, как сильно он вырос. Скоро он перестанет быть маленьким мальчиком.

– Ну, – ответила я, взъерошив его темные волосы, доставшиеся от отца, – жизнь вообще несправедливая штука. По крайней мере, ты не выглядишь белой вороной.

– По-моему, «белая ворона» не совсем соответствует тому, как это называют жители.

Я посмотрела поверх макушки Сола: папа встречал меня легкой улыбкой. Он не подошел и не притянул меня к себе, как мне когда-то хотелось, но того, что его лицо не исказила гримаса разочарования от моего неожиданного появления, было достаточно. Мне было достаточно.

– Хоть кто-то рад меня видеть.

– Я рад тебя видеть! – крикнул Сол, и я посмотрела на него.

– Ты просто надеешься получить конфет.

– Нет… – буркнул он, переминаясь с ноги на ногу и хлопая за спиной в ладоши. – Мама говорит, что я слишком взрослый, чтобы есть конфеты.

В ответ я выгнула бровь:

– Слишком взрослый для конфет? Не знала, что так бывает.

Моя рука исчезла в кармане и секундой позже появилась снова: на протянутой ладони лежали завернутые в вощеную бумагу конфеты. Я выменяла их у повара для собственного Мидсоммар, но гораздо больше пользы они принесли Солу, который жадно выхватил их у меня из рук, позабыв наказ матери. Он вырвал их раньше, чем она успела запретить. Но все же он недостаточно быстро запихнул конфеты в карманы, и вскоре они с Нейрис уже бегали по двору: она пыталась отобрать леденцы, а он старался съесть их до того, как она его поймает.