– Си, сеньора, си! – не стал спорить мексиканец. – Прошу!
Хуарес открыл ключом каюту и помог Ольшански погрузить на борт чемоданы. После бурной ночи эти физические упражнения порядком утомили его. Хуарес отер взмокшее лицо платком, поднял в руке ключи и посмотрел на Еву:
– Ну что, сеньора? «Синтия» в вашем распоряжении… После того, как я получу оставшиеся деньги!
– Вы их получите, сеньор Хуарес, – в тон мексиканцу ответила Ева. – После того, как я еще раз осмотрю яхту…
Мексиканец вздохнул, но спорить не стал. Ева же взяла у него ключи и прошлась по яхте, как учили на курсах, – с носа в корму и сверху вниз. Все оказалось в порядке. Никто за ночь не умыкнул навигационное оборудование, не слил топливо и не наделал в днище дырок. Напоследок Ева проверила работу рации и запустила на холостых оборотах двигатель. Судя по приборам, работал он нормально.
– Ну что же, – повернулась к Хуаресу Ева. – Все в порядке, кэп. Вот ваши деньги…
Хуарес с похвальной быстротой сграбастал доллары и пересчитал их.
– Счастливого плавания! – уже почти весело сказал он, пряча деньги поглубже в карман. – Берегите «Синтию», через две недели жду вас! Помочь отдать концы?
– Мы снимемся завтра, когда к нам присоединится мой муж, а сегодня обживемся… – уточнила Ева, но Хуаресу это было уже все равно.
Мексиканец получил деньги сполна и поспешил на берег, чтобы быстрее добраться до стойки ближайшего бара и глотнуть живительной текилы. Напоследок он торопливо попрощался и пожелал Ольшански семь футов под килем.
Сразу после его ухода Ева развила на яхте бурную деятельность. Она была женщиной не только властной, но и обстоятельной. Поэтому и приехала в Мексику с детьми на три дня раньше мужа. Яхту после долгих поисков Ева нашла самую лучшую, теперь следовало навести на ней образцовый порядок.
– Роман, Настасья, ко мне! – разнесся над причалом голос польки. – Приступаем к генеральной уборке…
Вскоре зевающий Роман уже возил по палубе нитяной морской шваброй, а бедная Настасья драила медные поручни. День для младших Ольшански обещал выдаться хлопотным и утомительным. И ни они, ни Ева даже не догадывались, что за яхтой следят три человека.
Эти трое дождались, когда Хуарес окончательно скроется из вида. После чего к «Синтии» подкатил видавший виды «Форд». Из него выбрались два человека и с решительным видом ступили на борт яхты.
Ева услышала шаги на палубе и удивленно выглянула из каюты:
– В чем дело, сеньоры?
Двое мужчин, взошедших на борт «Синтии», были черноволосы и носаты. Ева никогда не была на Кавказе, поэтому приняла их за мексиканцев.
– Морская инспекция, мэм! – сказал один из них по-английски с заметным акцентом и, отстранив Еву, нырнул в каюту. – У вас есть удостоверение на право управления этим судном?
– Да, конечно! – пожала плечами Ева и шагнула к сумочке.
Открыв ее, полька извлекла новенький сертификат. Но продемонстрировать его так и не успела. Черноволосый шагнул к ней сзади и неожиданно обхватил левой рукой за голову, зажав ладонью рот. В его правой руке тускло блеснул пистолет. С силой прижав дуло к виску женщины, черноволосый прошипел:
– Пискнешь, сука, убью! Сейчас позовешь в каюту своих щенков, ясно? И не вздумай дергаться, мы шутить не будем!
Через полминуты, когда Роман и Настасья исчезли в каюте яхты, оставшийся на палубе человек подал знак своему сообщнику в «Форде». Тот вытащил мобильный телефон, позвонил и сказал всего несколько слов:
– У нас все в порядке! Можешь приступать…
5
Лонг-Бич, Калифорния, США
Несмотря на предупреждение Евы, выехать заблаговременно на работу Анджей не смог. Уже одевшись и собравшись спускаться в гараж, он обнаружил на последней чистой рубашке невесть откуда взявшееся пятно. Поиски замены для испорченной детали туалета отняли у Ольшански почти пятнадцать минут.
В конце концов он торопливо вывел свой «Шевроле» из гаража. Поднимающиеся ворота автоматически стали закрываться, Ольшански уже готов был повернуть на проезжую часть, как вдруг дорогу ему преградил притормозивший «Додж Караван».
Из него выбрался черноволосый мужчина и шагнул к пассажирской дверце блокированного «Шевроле». Не успел Ольшански толком ничего сообразить, как незнакомец по-хозяйски плюхнулся рядом с ним на пассажирское сиденье и улыбнулся:
– Доброе утро, мистер Ольшански! Есть небольшой разговор…
Незнакомец разговаривал с акцентом. Тон его был странным. Все это Ольшански здорово не понравилось. И он резко спросил:
– Что все это значит?
– Поговорим по дороге. Поехали, – скомандовал незнакомец. – Сегодня вам нельзя опаздывать на работу. И не надо делать необдуманных поступков, – сказал напоследок незнакомец и быстро продемонстрировал поляку большой пистолет.
При виде оружия Ольшански стало плохо. Судя по ловкости, с которой незнакомец управлялся с пистолетом, он был отнюдь не дилетантом. «Додж» уже тронулся с места и направился к трассе.
– Поехали, Ольшански! – повторил незнакомец. – И успокойся. Если ты сделаешь все как надо, проблем не будет. Ни у тебя, ни у твоей семьи в Тампико…
При последних словах странного незнакомца Ольшански невольно вздрогнул. До него наконец дошло, что это никакое не ограбление, а что-то намного более серьезное. По спине поляка пробежал холодок, руки задрожали:
– А что… что с моей семьей?
– Да все в порядке! Говорю тебе, проблем не будет. Ты даже сможешь поговорить по дороге с женой. Если мы, конечно, обо всем договоримся… А что-то мне подсказывает, что мы обязательно договоримся. Да, Анджей? – хлопнул поляка по плечу незнакомец.
– Да… – выдавил из себя Ольшански.
– Тогда поехали. Я тебе объясню, что ты должен сделать…
6
Лос-Анджелес, Калифорния, США
Специальный агент Министерства национальной безопасности США Лиза Камански сегодня была одета в брючный костюм синего цвета, который ей был очень к лицу. Впрочем, тридцатидвухлетней Лизе все было к лицу. Высокая, стройная, с развитой в меру мускулатурой и миловидным лицом, она вполне могла претендовать на звание «Мисс Лос-Анджелесский департамент МНБ». При этом Лиза Камански не зря получила звание специального агента. За ее плечами было несколько лет работы в ФБР, где Лиза провела не одну удачную операцию.
Впрочем, ее напарнику Джимми Кларку до внешности Лизы дела не было. Оба были крутыми профессионалами и прекрасно понимали, что любовная связь с напарником – непозволительная роскошь для агента МНБ. Поэтому во взаимоотношениях друг с другом они были кем угодно – коллегами, братом и сестрой, боевыми товарищами, но только не мужчиной и женщиной.
В кабинете Джимми появился ровно за минуту до начала рабочего времени. Лиза поздоровалась с ним и насмешливо спросила:
– Опять бурная ночь, Джи?
– Да, Ли.
– Блондинка, с которой я тебя видела?
– Нет, Ли. Брюнетка из бара… Будь другом, принеси кофе, по-моему, я вчера немного перебрал, – вздохнул Джимми, с несчастным видом плюхнувшись за свой стол.
– По-моему, тоже, – кивнула Лиза. – Если так пойдет дальше, у тебя могут возникнуть проблемы с алкоголем, Джи. А мне бы очень не хотелось терять такого напарника.
– Завтра я буду в порядке, обещаю, – вздохнул Джимми. – Просто Мэри меня бросила. Променяла на какого-то продюсера из Беверли-Хиллз. Вот я и выпустил немного пар.
– А Мэри – это та блондинка? – уточнила Лиза, направившись к двери.
– Да, она самая.
– Ну тогда ты не очень много потерял. Она мне не понравилась. К тому же блондинки глупы, Джи…
Через полминуты Лиза вернулась из коридора, где стояла кофеварка-автомат, с большим пластиковым стаканом. Джимми благодарно кивнул и глотнул дымящегося кофе.
– Так что у нас сегодня с работой? – спросил он.
– Сегодня заканчиваем отчет по Шлезингеру. Шеф просил поторопиться…
– Слава богу, а то я сегодня не в лучшей форме… – успел сказать Джимми, когда на столе перед ним зазвонил телефон. – О черт, шеф! Сто против одного, у него для нас новое задание, – вздохнул Джимми, прежде чем снять трубку.
