Следующий вагон был купейным, и это немного осложнило мои поиски, так как теперь мне приходилось открывать дверь каждого купе и осматривать всех пассажиров, которые находились внутри. Некоторые купе были закрыты, и в них нужно было еще предварительно постучаться.
— Девушка, вы кого ищете? — поинтересовался молодой проводник очередного плацкартного вагона с легким приятным акцентом.
— Мужчину с ребенком. С девочкой, приблизительно двух лет.
— А что случилось-то? — встревожился он, а я, подумав, что ввести проводника в курс дела, в общем-то, не помешает, молча достала из сумки свою лицензию и протянула ему.
— Я частный детектив, как видите. Этот мужчина похитил ребенка и хочет вывезти его за пределы города. Мне необходимо его найти и снять с поезда.
— В моем вагоне нет мужчины с ребенком. В соседнем, кажется, тоже… — задумчиво произнес он. — Знаете что? Как его фамилия?
Я отрицательно покачала головой.
— Фамилия вряд ли что-нибудь даст, он наверняка едет без билета, просто попросил кого-то из проводников. Да и вообще, я, честно говоря, не до конца уверена в том, что он едет на этом поезде.
— Пойдемте со мной.
Повернувшись, он решительно зашагал вперед, и мне больше ничего не оставалось делать, как идти следом. Он проводил меня в свое купе.
— Насколько я понимаю, хвостовую часть поезда вы уже проверили, — предположил он, и я подтвердила.
— Тогда посидите здесь, а я пройду вперед и потихоньку выясню у проводников, сажал ли кто-нибудь в свой вагон мужчину с ребенком. А выяснив, вернусь.
Я согласилась.
— Только, пожалуйста, постарайтесь выяснить это незаметно и не предпринимать никаких активных действий.
— Он может быть вооружен? — предположил проводник.
— Не думаю, — с сомнением в голосе ответила я, — но он наверняка сейчас начеку и может просто попытаться скрыться.
— Хорошо, ждите меня здесь, — снова сказал проводник и скрылся за дверью купе.
Не было его минут, наверное, пятнадцать, а к тому времени, как он появился, я уже начала с ума сходить от нетерпения.
— Ну что?
— Кажется, нашел. Через четыре вагона отсюда, в одиннадцатом, спальном вагоне. Там было свободное купе, и его занял мужчина с ребенком, девочкой приблизительно двух-трех лет. Я сам его видел, только знаете что… — прежде, чем закончить фразу, он с некоторым сомнением оглядел меня: — Что-то не похоже, чтобы он ее похитил, она так мирно сидит у него на руках, а он называет ее дочкой.
— Номер купе! Номер купе скажите!
— Первое.
Я резко вскочила с места.
— Вам, может, помощь нужна? — спросил он вслед.
— Спасибо, я справлюсь, — поблагодарила я его и неожиданно резко хлопнула дверью в тамбур.
Четыре вагона… Казалось, я никогда так и не доберусь до того, который мне нужен. А добравшись, я прислонилась к стене в тамбуре, отдышалась и попыталась прийти в себя. Пистолет лежал в сумке, я вытащила его и переложила в карман куртки. Честно говоря, в глубине души я все-таки очень рассчитывала на то, что он мне не понадобится.
В узком проходе между стеной и дверями купе никого не было. Первое купе было ближе к противоположному концу вагона, почти напротив того места, где находился дорожный «самовар» и как нельзя кстати висел стоп-кран. Это расстояние, которое отделяло меня от цели, я уже прошла совершенно спокойно. Мысли работали четко, и, кажется, моя боевая готовность была в полном порядке.
Слегка потянув за ручку двери, я поняла, что она закрыта. Прислушавшись, смогла расслышать детский смех.
Положив одну руку на кобуру пистолета, другой рукой решительно постучала и, не дожидаясь встречного вопроса, бойко затараторила:
— Чай, кофе, конфеты, сигареты…
— Кафеты, кафеты, — услышала я с той стороны детский голос-эхо, и в этот момент дверь распахнулась.
Аленка — маленькая, пухлая девочка с розовыми щеками, черными как смоль волосами и белой кожей, курносым носиком, вокруг которого примостилась стайка веснушек, была точной копией своего отца. Надо же, как это Гордеев сразу не заметил — мелькнуло у меня, но потом я поняла, что и сама Марина Гордеева, судя по фотоснимку, была женщиной восточного типа, значит, наверняка супруг просто считал, что дочь похожа на мать.
Она сидела на руках у Тагира и смотрела на меня с откровенным любопытством. С трудом оторвав взгляд от малышки, я перевела его на Тагира и не смогла разглядеть в его лице ничего, кроме отчаяния. Медленно потянувшись к ручке стоп-крана, я дернула ее вниз. Поезд встряхнуло, громыхнули колеса…
— Кажется, мы приехали? — спросила я, глядя ему в глаза, а он, пошатнувшись, ничего не ответил, только крепче прижал к себе девочку. Облегченно вздохнув, я поняла, что пистолет мне, кажется, не понадобится.
Вылетевший из купе проводник смотрел на меня с возмущением.
— Свяжитесь с милицией, этого человека необходимо снять с поезда.
Я вернулась домой совершенно разбитая. Устала я не только и не столько физически — хотя прыжки с пятиметровой высоты на движущийся объект приземления, надо сказать, тоже дело не из легких, — сколько морально. Странно, но на этот раз у меня почему-то даже не было никакого чувства удовлетворения от того, что дело завершилось, причем успешно.
Для того чтобы преодолеть эту усталость, мне понадобилось целых три дня, в течение которых ни один из моих телефонов ни разу не звонил, потому что оба они были отключены. Я смотрела телевизор, читала журналы и книги, играла в простенькие игры на компьютере, периодически выходила из дома прогуляться или навестить кого-нибудь из приятелей, предварительно поставив условие — ни слова о работе.
Можно заставить себя не говорить о чем-то, но заставить себя не думать вряд ли способен хоть один человек. Поэтому я все-таки думала о работе, а точнее о деле, которое только что завершила. Думала о том, что отчасти мне повезло — ведь если бы в тот день мой новый знакомый Саша Волков не решил преподнести мне презент в виде бриллиантовых сережек, я не смогла бы так быстро выйти на Светлану Назарову, которая и дала мне ключ к разгадке убийства Марины Гордеевой. В таком случае…
В таком случае я нашла бы другой выход — не усомнившись ни на секунду в своих способностях, с уверенностью заключила я. И сразу почувствовала, как усталость и даже некоторая опустошенность в миг отступили. Я пришла в себя.
А когда я почувствовала, что пришла в себя, стала прежним человеком, естественно, включила оба телефона. Первый звонок по одному из них раздался, наверное, спустя минуту после того, как я снова дала ему возможность звонить. Я уже была готова к разговору с очередным, новым клиентом, но услышала голос Гордеева.
— Надежда Александровна, это Гордеев. Извините, что не позвонил раньше, сами понимаете, какая у меня дома сейчас обстановка… Мы ведь с вами не рассчитались.
— Ничего, не нужно извиняться. Меня все равно эти дни дома не было, так что вы позвонили как раз вовремя.
— Если вы не возражаете, я подъеду к вам?
Я возражать не стала. Мне было очень удобно встретиться с ним у себя дома, потому что весна выдала очередную порцию мерзкой погоды и выходить на улицу мне совершенно не хотелось. Он обещал подъехать чрез двадцать минут, и в этот промежуток времени мне удалось привести в полный порядок и себя, и квартиру.
На этот раз Гордеев впервые оказался пунктуальным и приехал ровно через двадцать минут. Я проводила его в комнату и усадила в кресло, поставив перед ним поднос с чашкой чая и маленькими булочками, которые, естественно, являлись произведением моего собственного кулинарного творчества.
— Надежда Александровна, прежде всего я хотел бы поблагодарить вас. Вы даже не представляете, насколько я вам благодарен, ведь, если бы не вы, возможно, я бы никогда больше не увидел свою дочь.
После этих слов он грустно улыбнулся, и я увидела, как в его глазах блеснула влага.
— Хотя, оказывается, она совсем не моя дочь… Но знаете, все это ерунда. Для меня не имеет значения, кто ее биологический отец, и она никогда не узнает, что это не я. Ведь Аленка похожа на Марину, правда?
