Я вышла из такси и огляделась по сторонам. Вокруг ни единой живой души, тусклый свет фонарей освещает только пустое пространство. А это значит, что убийца выбрал местом для засады пару металлических гаражей, одиноко стоявших возле дороги напротив соседнего подъезда. Больше в округе не имелось ни одного места, в котором возможно было поставить машину так, чтобы она осталась незамеченной. Этот вариант был нами предусмотрен. Теперь мне оставалось пройти пару метров по направлению к подъезду и повернуться к убийце спиной…

Что я и сделала.

Звука от выстрела я не услышала — видимо, пистолет был с глушителем. Однако удар от пули в спину, как раз в то место, где и располагалось сердце, оказался настолько ощутимым, что сбил меня с ног. На секунду мне показалось, что бронежилет не выдержал — более того, я была уверена в этом, так как едва не потеряла сознание от болевого шока.

Упав на спину, я тут же перевернулась на живот и закрыла лицо руками, а в следующее мгновение поняла, что второго выстрела не будет. Я не видела, каким образом все происходило — лишь слышала голоса и звуки борьбы, затем услышала пару выстрелов, а потом все стихло, словно и не было никакой потасовки.

Приподняв голову — кажется, мне строго-настрого запрещали это делать до тех пор, пока я не получу на столь геройский поступок официального разрешения, но природное, может быть, даже женское любопытство, оказалось сильнее страха. Я увидела, стоящих невдалеке от меня знакомых ребят. Они что-то обсуждали, слов я не слышала, однако смогла рассмотреть среди них знакомый силуэт Андрея. Кажется, обо мне они даже забыли. Меня это немного задело, и я, с трудом приподнявшись, негромко позвала:

— Андрей!

Никакой реакции. Они продолжали разговаривать, и мне пришлось встать на ноги. Голова кружилась, однако я всегда отличалась упорством, поэтому, собрав все силы, медленно двинулась по направлению к ним. Пройдя несколько шагов, прислонилась к столбу.

Теперь голоса стали ближе, и сумела достаточно четко расслышать все то, о чем они говорили.

— Андрей, отдай пистолет, слышишь! Я ведь вылечу с работы, если обо всем этом узнает начальство. Ты же мне обещал, что не будешь его убивать. Черт возьми, ты и так ему голову чуть не прострелил, отдай пистолет!

Андрей шагнул в сторону.

— Отойди, я все равно выстрелю. Не станешь же ты закрывать этого ублюдка собственной грудью. Он убил Полину, ты это понимаешь! Он убил Полину! На кой черт мне нужен был весь этот спектакль, если теперь ты не позволяешь мне пристрелить его собственными руками?! Отойди, я тебе говорю! Отойди, Вадим, или я в тебя выстрелю!

Один из парней попытался было накинуться на Андрея, но тот сразу же направил на него пистолет.

— Не подходи!

— Андрей, пойми, если бы это была официальная операция по захвату, — тогда другое дело. Но ведь в отделе никто ни сном ни духом не подозревает о том, чем мы сейчас здесь занимаемся! Разрешения на ношение оружия, кроме меня, ни у кого нет! Пойми ты наконец, что это будет рассматриваться как убийство!

— А мне плевать, как это будет рассматриваться.

— Андрей.

Я сказала это тихо, но он услышал. Услышал и обернулся. Я смотрела ему прямо в глаза — смотрела совершено спокойно и уверенно, без эмоций. Теперь я, кажется, начинала понимать, в чем дело, почему с самого начала мне казалось, что что-то в этом деле не так. Оказывается, на самом деле никакой операции по захвату не было. Все это было организовано Андреем неофициально, с одной лишь целью — осуществить свою навязчивую идею и пристрелить собственными руками того человека, который лишил жизни его девушку. А меня — меня он просто использовал в качестве живой мишени. А использовав, забыл о моем существовании. Даже не поинтересовался, осталась ли я жива после этого выстрела, который, к слову, оказался метким на все сто процентов.

— Отдай пистолет. Ты обещал мне, что не станешь ничего предпринимать.

Он тихо сказал:

— Надя… Тебе не стоит вмешиваться.

— Об этом надо было думать раньше. Ты сам меня втянул в это дело. Отдай пистолет, брось его на землю.

Его рука начала медленно опускаться, и в следующее мгновение я увидела, как он разжал пальцы. Пистолет тут же оказался в руках у брата Андрея, а сам Туманов, все так же глядя мне в глаза, опустился прямо на землю.

— Прости.

— Мне не за что тебя прощать.

— Разве?

Несмотря на то что вокруг нас были люди, я чувствовала, что он, как и я, их присутствия абсолютно не замечает. Мы были как будто одни — а все то, что произошло несколько минут назад, казалось лишь далеким воспоминанием.

— Я всего лишь выполняла заказ клиента, который, между прочим, оплачивался. Так что тебе не за что просить прощения.

Он молчал. Молчала и я, отведя глаза в сторону. Я смотрела на человека, который некоторое время назад собирался лишить меня жизни — это был молодой парень лет двадцати пяти, может, чуть больше, в короткой кожаной куртке и темно-синих джинсах. Обыкновенный, каких сотни. Теперь его ждет суд, тюрьма, из которой он освободится нескоро. Вполне возможно, что своим поступком я сумела спасти не только свою жизнь, но и многие другие жизни, которые ему удалось бы оборвать метким выстрелом из пистолета, останься он на свободе. Теперь же его «карьера» закончится, и вместе с ним, скорее всего, лишится свободы и его хозяин, который заказывал ему убийства. Если, конечно, показания этого парня и материал, записанный на видеокассету, окажутся достаточным для этого основанием. Но все это меня сейчас мало беспокоило.

Парня погрузили в подъехавшую машину.

— Андрей, ты остаешься? — спросил один из ребят.

Он только кивнул, продолжая смотреть на меня. Когда шум отъезжавшей машины затих, я наконец пришла в себя. И, медленно повернувшись, зашагала по направлению к подъезду. Я знала, что он окликнет меня, и он окликнул:

— Надя! Постой, я тебе все объясню!

Почти час я лежала без движения в ванной, и не думала ни о чем. Почему-то я вспоминала, как сдавала вступительные экзамены в институт, а потом первую сессию и умудрилась воспользоваться шпаргалкой на экзамене у преподавателя, который считался самым пристрастным и строгим. Потом я подумала о том, что на предстоящее лето мне непременно следует обзавестись кондиционером, потому что синоптики твердят о том, что жара будет стоять страшная.

Закутавшись в большое махровое полотенце, я прошла в комнату. Андрей сидел в кресле — кажется, его поза абсолютно не изменилась с тех пор, как я его здесь оставила. Руки сложены на груди, голова низко опущена. В пепельнице — гора окурков, такое ощущение, что он курил, прикуривая одну сигарету от другой.

Я села напротив.

— Надя, прости, — снова повторил он. Однако я уже полностью пришла в себя и воспринимала все происходившее с минимумом драматичности.

— Да за что ты все время просишь прощения?

— Я даже не подошел к тебе, после того как ты упала.

— Подумаешь, упала. С кем не бывает. Я же в бронежилете была, и ты знал наверняка, что он не мог меня даже ранить.

— Да не мог я ничего знать наверняка! Просто, когда я увидел этого человека собственными глазами, у меня в голове помутилось, я обо все на свете забыл, было только одно желание — прямо сейчас влепить ему в лоб пулю.

— Ты прекрасно знал обо всем заранее.

— О чем?

— О том, что собираешься влепить ему пулю в лоб. Разве не так?

— Может быть…

— Не может быть, а точно. А весь этот спектакль с группой бойцов-омоновцев ты разыграл только для того, чтобы я решилась на осуществление операции? Чтобы мне не было так страшно? Но я не из пугливых, мог бы и сразу сказать, что ни один из этих «бойцов» в спецподразделении не служит…

— Это не совсем так. Понимаешь, Вадим, мой брат, не мог добиться от руководства официального разрешения на осуществление операции — ведь наш план был весьма приблизительным, ты и сама понимаешь, что убийство могло быть запланировано, например, на другой день — может быть, на митра, или на послезавтра, да и место убийства, честно говоря… В общем, Вадим не мог предоставить никакой конкретной информации. Тем более что метод «живой приманки» может приветствоваться только в том случае, если в качестве этой самой приманки выступает лишь один из опытных бойцов, да и то — только после того как он даст на по официальное согласие. В общем, с точки зрения официального руководства весь наш план — это всего лишь отличный сценарий для утренника в детском саду. Поэтому об официальном захвате не могло быть и речи, это мне Вадим сразу сказал. По все трое — парни крепкие, а двое из них и правда служили в спецподразделениях, так что в этом отношении твоя безопасность была гарантирована так же, как если бы был произведен официальный захват.