– Так и есть, Лиза. Тут все в порядке.

Забираю открытую бутылку коньяка, наливаю себе стопочку. Пальцы подрагивают, напоминая, что не только Лиза словила сегодня стресс.

– Пошляк.

Покрасневшая малышка сдула длинную светлую прядь волос и заправила ее за ухо. Осторожно вынула шесть яиц из миски с водой и положила на тарелку.

– Я их немного подогрела.

– А ты шаришь, – чокаюсь с ее бокалом на столе, – давай за нас, Лиза. Ты все рассказывай, вообще все, – проникновенно смотрю в ее светлые карие глаза, цвета топленого шоколада.

– Все значит, – она откашливается, – белки нужно ооочень аккуратно отделить от желтков, взбить до упругих пиков и только потом добавить сахар, чтобы взбить уже до очень упругих острых пиков.

Растягиваюсь в пошлой ухмылке, готовка, оказывается, очень эротичное занятие.

– А вот с желтками совсем другое дело, – она двигается ближе ко мне и почти шепчет, – сначала нужно взбить сливочное масло до пышности, потом сахарную пудру добавить и когда масса станет на вид как глянец, только тогда добавляем желтки по одному.

– Никому не расскажу. Это же секрет?

– Да, – Лиза кивает, указательный палец прислоняется к розовым губкам бантиком.

– Под пытками не выдам.

– Но это еще не все. Топленый шоколад вводим после. И не шоколад в желтки, а наоборот. Иначе будет катастрофа!

Она переключает свое внимание на торт, оставляя мне возможность следить за собой. В руках у Лизы все спорится. Кажется, готовить торт легче легкого. Там помешала, тут взбила, просеяла муку, снова смешала. Выпила глоток вина, потом торт в духовку поставила. Уже не возражает, когда я подкармливаю ее своими бутербродиками.

Из духовки потянуло манящим ароматом выпечки.

Лиза, как ответственная хозяюшка, за время выпекания привела кухню в порядок. Вымыла посуду, проигнорировав посудомойку, расставила все по местам.

Я тоже люблю на работе, когда все четко.

– Почему торты?

– Мы с мамой жили не очень хорошо. Она работала кассиром в продуктовом, был большой кредит на квартиру, тортики только на праздники. А мне хотелось, чтобы вся жизнь была праздником. Я мечтала в детстве, что научусь их печь и буду есть каждый день. Очень сладкое любила, – Лиза села на стул напротив меня.

– Твоя мечта сбылась.

– О да, к концу школы я поправилась на пятнадцать кило.

– Ох, – поднимаю бровь, пытаясь представить Лизу пышкой. Бедра, грудь, мягкий животик.

– Я как раз научилась печь. Пекла из тех продуктов, что приносили, и соседям, и подружкам на всякие вечеринки. Стала вести свой блог с фото. Много времени дома, мало движения. Мальчики совсем не обращали на меня внимания.

– Просто они еще не разбирались.

– Согласна.

– А похудела тогда почему?

– Мама умерла.

– Сочувствую, – спрыгиваю со столешницы и открываю для Лизы свои объятья. – Иди сюда, пожалею.

– Тебе хотя бы кто-то может сопротивляться?

– Нет.

Она поднимается и обнимает меня за талию. От Лизы вкусно пахнет выпечкой и уютом.

Внезапно повзрослевшая с потерей близкого человека девочка. По паспорту ей всего девятнадцать. Лиза неплохо справлялась в этом мире, пока на ее пути не встретился Молохов.

Чего она так боится? Какую тайну скрывает?

– Утром пропитаю абрикосовым джемом и коньяком, оболью глазурью, будет вкусный завтрак.

– Лиза, расскажи мне, – поднимаю ее за подбородок.

– Нет, – ладони упираются в мою грудь и тихонько отталкивают. Ничего, значит сделаю еще одну попытку узнать позже....

– Еще бутербродик?

– Давай.

У нас дуэль взглядов. Лизин пьяненький, но подозрительно сосредоточенный и мой невинный. Жуем бутерброды, пока духовка не звенит.

Лиза выдыхает, сбрасывая напряжение.

Идет заниматься своим тортиком дальше. Вынимает из формы, переворачивает на решетку и оставляет остывать.

– Можно идти спать.

– Пошли.

Ставлю алкоголь на место, посуду в посудомойку. Лизу провожаю до ее двери.

Прямо как в школе на первых свиданиях, честное слово.

– Спокойной ночи, – шепчет несмело.

– Спокойной. Если будет страшно, приходи.

– Уху.

Лиза скрывается в спальне.

Иду вниз, набирая Толю. Не терпится узнать, что он нарыл и поделиться новостями.

– И опять ты к ночи, – ворчит недовольно. На заднем плане детский плач.

– Толь…

– Ладно-ладно. Проверил я твою Лизоньку, чиста, как слеза младенца. Жила с матерью, пока та не умерла и не оставила ей квартиру. Лиза кредит практически погасила, остались крохи. Занимается изготовлением тортов на заказ, налоги платит. Год назад получила права. В связях с криминалом не замечена.

– Прям совсем ничего?

– По мелочи, – Толя зевает, – где-то полгода назад сбила мусорный бак и помяла столб у ресторана. Ее ночь продержали в полиции. Странно, конечно. Возможно, поцапалась с полицейскими, вот они ее и проучили.

– Не похожа Лиза на человека, который с полицией спорить будет.

– Факт есть факт. Ночь просидела в обезьяннике.

Полгода назад.

Она должна была быть знакома с Молоховым.

И если у нее был парень адвокат, то что? Он дал ей всю ночь в обезьяннике просидеть.

– Громко думаешь. Я думаю о том же, – Толя перебил мои мысли, – где Молохов был? Вообще-то они встречались. Я отследил его карты, с которых оплачивались цветы и подарки для Лизы. В отъезде он не был, делом никаким сложным разгружен тоже. Я сейчас проверяю, что за ресторан вообще. Если получится заполучить их журнал бронирования столиков, посмотрю записи. Что-то тут мутно....

– Давай… Толь, тут такое дело.

– Какое?

– Я накосячил.

– Не новость. Ты рядом с красивыми бабами всегда косячишь.

– Толь.

– Даже познакомиться нормально не можешь. Ну кто так делает? Невесту из загса крадет, а?

– Толь, ты на стюардессе женился, которую перед этим арестовал прямо в небе.

– Ошибся, бывает, но у меня это единичный случай. Я Алисе трех детей сделал, считай, извинился.

– Я тоже извинюсь… попозже. Толь, нас нашли.

– Как?

Признаваться не хочется, но надо.

– Я дал Лизе позвонить со своего телефона бабушке.

– Олень.

– Спасибо, в курсе.

– Не понимаю, я фотки Лизы видел. Обычная девчонка, а тебя мажет, как от мать ее Наоми Кембел. Соберись там, а!

– Уже собрался и взбодрился заодно. Молохов кинул в нас светошумовую гранату, думал, напугает.

– Твою мать, он совсем сдурел!

– По видео с камер не определить, что это он. Номеров на машинах не было.

– Умный… Ему Лиза позарез нужна, получается, – Толя замолкает, – только я не понимаю зачем.

– Хочет ее вернуть.

– Не понял. Невеста сбежала, уважающий себя жених в этом случае бухает, идет по блядям и блокирует все карточки бывшей возлюбленной, если они были. Еще можно насолить ей как-нибудь, конечно. Но возвращать зачем?

– Я в его любовь тоже не верю. Дело темное, Толя. Рой глубже, там точно тебе на новые погоны должно хватить.

– Умеешь мотивировать, – усмехается, – сама Лиза сказала что-нибудь новое?

– Толь, мы же друзья?

– Так!!! После таких вопросов обычно всякая херь следует. Никита, бля.

– Близкие. Я тебя со школы знаю, служили вместе.

– Ну ты сука, мастер аргументов.

– Я у тебя Любушку крестил.

– Плацдарм ты подготовил, – сдается, – жги, давай.

– У него есть на Лизу что-то, чем он ее шантажирует. Молохов ей пять дней на раздумья дал, что будет дальше, не обозначил. Но Лиза до чертиков перепугана и молчит. Толь, как узнаешь в чем дело, сначала мне скажи, никаких твоих оперативно-розыскных действий с ней. Лиза молоденькая, вся жизнь впереди.

– Ладно.... Интрига, блядь. Что может быть у погрязшего в криминале адвоката на вчерашнюю школьницу? Плохие оценки в аттестате?

– Не смешно.

– И мне. Ей девятнадцать, где ж она накосячить успела? Если собой приторговывала так, что я не нашел, так только в элитном блядушнике. Так за это, кроме папки, которого у нее нет, никто по заднице а-та-та не сделает. Мы тем более. Что тут скрываться?