Телефон настойчиво звонит снова.

– Дай Лизе трубку.

– Нет.

– Тогда передай, у нее пять долбанных дней, чтобы прийти самой. Адрес не изменился. А потом она знает, что будет.

В трубке раздаются частые гудки.

– О боже, – Лиза всхлипывает, – что теперь будет?

Она говорит так тихо, что я с трудом различаю слова. Лизин взгляд неотрывно наблюдает за Родиславом на капоте.

Он замахивается, швыряя через забор небольшой предмет. Три, два, один.

Все вокруг заливает неестественно ярким светом, глаза слепит. От громкого звука вздрагивают окна.

Эта сволочь бросила светошумовую гранату.

Я в армии учебку не прогуливал, в основных боеприпасах разбираюсь. Вреда на таком расстоянии для нас никакого, да и назначение у нее другое. Дезориентировать, вызвать у врага панику и страх. Соседи вообще решат, что у нас тут салют бахает.

Лиза обмякает. Подхватываю ее на руки и несу прочь от окон, по дороге щелкаю выключателем, гася свет.

– Никита, я не хочу, – бьется отчаянно в моих руках, еле на ступенях удерживаюсь, чтобы не упасть. До меня не сразу доходит смысл ее слов.

Дурочка.

Лиза, ну какая же ты маленькая дурочка.

Не отдам я ему тебя.

Никому не отдам.

– Лиза, послушай меня, – сажусь вместе с ней на нижней ступени, глажу по спине напряженное тело. Она, словно беспомощный запуганный зверек, в меня вцепилась и плачет. – Это была звукошумовая граната. Он просто пытался нас запугать, не больше.

– Он до меня доберется. Ты меня отдашь?

– Нет. Ты слышала, что я ему сказал? Лиза, ты слышала? Я тебя забираю.

– Я не понимаю. Зачем? – шепчет мне в шею.

Как минимум я нормальный мужик, не трус. За женщину всегда постою и подонку ее не отдам.

А как максимум у меня чувства.

Те самые, да…

Накрыли меня сильнее, чем светошумовая…

– Ты в судьбу веришь?

– Нет.

– А я да. Встрял у загса. Словно в бермудском треугольнике там потерялся. Минут тридцать стоял, пока не появилась ты. Такая красивая и печальная, ты дергала лепестки роз из букета и бросала их на ступеньки. Я сразу понял, что замуж ты не хочешь. И что ты обалденно красивая был уверен, даже лица не увидев.

– Сразу понял, что не хочу? А мне казалось, никто не понимает, не видит. Мне все улыбались.

– И ты же именно ко мне в машину села, когда убегала. Думаешь, это случайность?

– У тебя лицо такое было… доброе.

– Оу, а я безнадежно продолжаю верить в собственную сексуальную харизму.

– Никита, – маленький кулачок врезается мне в грудь.

– Что? Совсем не действует?

– Действует, – вздыхает чуть более спокойно.

– Я отнесу тебя в спальню, побудь там. Сейчас охрана приедет.

– Охрана, зачем?

– Дом под наблюдением. Они не могут не среагировать, – смотрю на наручные часы. – Минут десять-пятнадцать.

– Я если он их купит?

– Не всех можно купить, Лиза. Побудь здесь, ладно?

Оставляю девушку на лестнице, а сам возвращаюсь на третий этаж проверить. Родислава с его свитой больше нет у ворот. Сдуло перед приездом охраны, значит, светиться он не хочет.

– Да? – отвечаю на звонок.

– Что там у тебя происходит? – на той стороне тревожный Марк.

Все правильно. Дом его, поэтому оповестили сразу.

– Все серьезнее, чем я думал, – говорю спокойно, – тебе на территорию бросили светошумовую гранату.

– Что?!

– Я сам в шоке.

– Сейчас подъедет охрана, поговори с ними.

– Хорошо. Я перезвоню, Марк.

– Что там? – Лиза не выдержала и пошла следом за мной. Прижалась к спине, выглядывает в окно.

– Он уехал.

Спускаемся вниз. Усаживаю Лижу на диван, укутываю в плед. Несмотря на возражения, открываю для нее еще одну бутылку крепленого вина. Ставлю бокал на круглый столик.

– Возможно, придется вызывать полицию, – предупреждаю ее.

– Не надо, – Лиза обнимает себя, лбом упирается в коленки, – никакой полиции. Просто отвези меня на вокзал, дальше я сама.

Меня ее слова настораживают.

– Лиза, у тебя проблемы с полицией?

– Нет.

– Молохов дал тебе пять дней. Лиза, что у него на тебя?

– Я не могу тебе сказать, – качает головой, отворачивается.

Да твою мать!

Ладно, Толе я фото Лизиного паспорт сбросил, скоро все узнаю. Если что-то серьезное, от него и его следаков такое будет не спрятать.

Лиза, Лиза… Ты как шкатулка с сюрпризами, девочка.

Охрана приезжает быстро. Мы разговариваем в кабинете, где просматриваем видео с камер. Молохов не идиот, номера с машин сняты, сам в капюшоне. Его не прижать.

На предложение вызвать полицию отвечаю отказом, бессмысленно.

Придется разбираться через Толю, особенно если на Лизу у Молохова что-то есть.

Проводив охрану, не нахожу Лизу в гостиной. Бутылка с вином и бокал тоже исчезли.

Проверяю спальню, третий этаж, ванные комнаты. Сломя голову сбегаю вниз. На улицу она бы не пошла – холодно, до города час топать по выпавшему снегу.

Из кухни доносится звон посуды.

Точно, как можно было забыть про кухню?

Лавров, ну…

В кухне застаю милейшую картину.

Лиза в белом передничке. В руке бокал вина, на столе куча продуктов. Она морщит носик, шаря по многочисленным ящикам.

– Торт будешь?

– Буду.

Догадываюсь, что это у нее такой способ справиться со стрессом.

Ну а что, неплохо.

И руки, и голова заняты.

И я съем что-нибудь вкусное.

Опять Лиза не щадит ни себя, ни меня. Мужик он же на еду, как рыба на наживку, клюет. А на вкусную так вообще по самые жабры сядет.

Борщ, торт…

У нее нет шансов.

– И что за торт? – прохожу мимо, отмечая пустую половину бутылки.

– ..а хер, – доносится через металлическое позвякивание. Лиза собирает какую-то конструкцию из металлического кольца и круга.

– Прости, не услышал, – из недр холодильника вынимаю мясную нарезку, овощи. Торт – это хорошо, но к вину лучше бы что-то посущественнее.

– За хер!!! – Лиза поворачивается ко мне. Серьезная такая, в руках уже собранная штука. По виду похожа на круглую форму для заливки. Наверное, в ней будет печь.

На хер или за хер? Даже не знаю, куда лучше….

– Кхм, куда и за что я послан? Я вроде совершил очередной подвиг, Лизонька. Меня лучше благодарить, чем ругать. Знаешь, если к людям относиться хорошо и с благодарностью, то и в ответ…

– Господи, – она покачала головой, – торт «Захер» в одно слово.

– И кто назвал торт матерным словом и главное, за что?

– Его придумал шестнадцатилетний парнишка с такой фамилией.

– Тяжело ему в жизни пришлось, наверное.

– Он в Австрии жил в тысячу восемьсот каком-то году, так что конкретно фамилия была меньшей из его проблем, – Лиза отвлеклась на алкогольный бар, загремели бутылки. – Нашла, – в ее руке появилась пузатая бутылка коньяка, – из-за этого торта даже судились.

– Может, лучше вино? От конька будет болеть голова.

С другой стороны, возможно под хорошими грузинскими каплями Лизонька будет намного более разговорчивой и поведает мне о компромате, который на нее бывший жених накопал.

– Это в торт. Пятьдесят грамм на пропитку надо, – но вместо маленькой рюмки в ее руках оказался гранёный стакан на двести. – Всегда хотела попробовать добавить побольше. У коньяка букет шикарный.

– Согласен.

– Торт совсем непростой, как может показаться сначала. Очень много тонкостей, – тонкий пальчик взмыл к потолку. Румянец на щечках подтвердил, что повар-кондитер слегка нетрезв.

– Вот, скушай, – передаю Лизе небольшой бутерброд из черного хлеба с краковской колбаской и огурчиком. Вино нужно дополнять едой, иначе торт рискует до конца не приготовиться.

– Спасибо, – она элегантно прихватила закуску и откусила.

– Так в чем сложности, Лиза? Я никогда не пек, но вдруг понадобится.

Нагло плюхаюсь задницей на столешницу рядом с ней, на коленях тарелка с закусками.

– Яйца, – она осматривает меня, задерживаясь на пахе, – должны быть комнатной температуры.