Ветер свистел. Панки Матюк и Брюква неслись на мопеде. И по виду не собирались тормозить. Брюква ещё больше смутился, заметив в небе небольшую вертушку, которая закружила над проспектом. И, казалось, прибыла по их душу. Паша Аралов постарался, подключив к поискам шальных панков своих приятелей их аэроклуба. И те взяли быстро след. Вертушка теперь кружила над Кутузовским проспектом. Панк Брюква несколько запаниковал. И не сдержался на кроткие слова. Он закричал, что, мол, Матюк я бросаю ёлку… Они нас спалили все… Их слишком много. Что за фигня-то началась. Мы так не договаривались. Надо валить… Смотри, за нами копы едут, какие-то ещё придурки на джипе, вертушка… Надо валить… Меня мама будет ругать. Я бросаю ёлку. Панк Матюк сразу дал горячий ответ. Он был как шальной. Он словно пёс с цепи сорвался. И, выжимая гашетку, заорал, что, мол, я тебе брошу ёлку… Она наша ёлка. Она моя ёлка. Я бате обещал ёлку на новый год. В том году он пьяным срубил ёлку в лесу. И его спалили. Его посадили даже на несколько суток… Я обещал бате ёлку. Если не принесу он мне вломит… Так что не вздумай выбросить ёлку Брюква, а то я из тебя ёлку сделаю. И будешь стоять весь Новый год в гирляндах у нас дома… Плевать на этих придурков. Мы свалим. От копов оторвались уже. Я знаю, как свалить… Смотрел ограбление по-Итальянски. Мы просто с ходу заедем в фуру. Мопед перекрасим. И нас больше не запалят. Держись Брюква… Панк Матюк со всей силы выжал гашетку. Мотор мопеда крепко задрожал. Из глушителя посыпались искры. На спидометре стрелку заклинило на предельной скорости. Мопед разогнался моментально. И тут же отказали тормоза. Панк Матюк всё же не смутился. Он умело успевал объезжать встречные тачки. И ни разу не дал маху, оторвавшись от преследователей. Но вертушка висела над ними. И не собиралась улетать. Яркий луч озарения падал на мопед. И держал шальных панков в лёгком напряжении. Они всё же не дрогнули. И неслись на мопеде быстро вперёд. И вновь затерялись в автомобильном потоке. И возможно они бы умчались. И пойди потом, сыщи их в Москве. И они бы нарядили эту ёлку в новогодние игрушки. И, наверняка, они бы даже танцевали и водили хоровод. И позвали бы на огонёк деда Мороза со Снегурочкой. И попросили бы тех за определённые деньги показать стриптиз. Или они сами бы им прочитали стишки и показали бы красивый номер. Могло быть и так. Но на их беду впереди держался свадебный кортеж. Колонна автомобилей ехала небыстро, сопровождая большой белый лимузин, в котором уже красиво зажигали жених и невеста. Они, расписавшись и выпив пару бутылок шампанского, решили не откладывать на потом свои любовные игры. И для тех у них имелось в тачке всё, что нужно. Они неистовствовали, вновь воссоединившись, спустя тридцать пять лет. Микула и Олеся расстались тогда дурно. Они учились в молочной академии. Он механизатор. Она животновод. Они быстро нашли общий язык. И красиво зажгли в раздевалке вуза. Микула быстро оголил сочную милашку. И воспользовался её простотой и наивностью. Он повалил её на чьи-то куртки. И между пылкими ласками, то и дело красиво признавался в любви. И даже прочитал потешные стишки. Олеся забеременела. И ушла в декретный отпуск. Микула забросил учёбу. Его забрали в армию. И после он узнал по телефону, что Олеся живёт в их родной деревушке. И злые языки приплели, что она отдаётся всем прохожим молодцам… И вновь от кого-то забеременела… Микула взбесился. Он запил. И не просыхал несколько месяцев. Он не пожелал явиться в деревушку. И отправился в дальнее плавание на корабле простым матросом. И его долго носило в море, пока он не вернулся. И тогда узнал, что Олеся одна одинёшенька. И никого у неё никогда не было кроме его любимого. Микула несколько одичал. Он пришёл в местную пивную. И там крепко навалял своим старым приятелям. Он не дрогнул, раскидал четверых амбалов. И ещё врезал пышке официантке Альке, которая неровно к нему дышала. Она и накрутила всякой ерунды. Хотя спала со всеми мужиками, которые хватали её за юбку. Микула наградил её пятью пощёчинами, расквасив крепко нос. И побил крепко её любовников. Он сразу побежал к любимой. И прямо оторвал двери дома. Он обнял пышку Олесю. И горячо поцеловал в губы. И она отвечала взаимностью. Они вновь признались в любви друг к другу. И решили больше не расставаться. Микула решил гулять на все деньги. И свадьбу решили провести с шиком в Москве, как они мечтали ещё тогда, когда учились в вузе. И они теперь ехали в дорогом лимузине по Кутузовскому проспекту. Они неистовствовали. И любили друг друга крепко, как никогда. Микула прямо порвал белое платье на милашке. И впился губами в её большую грудь. Олеся лишь пылко вздыхала. И жаждала большего. Микула рвал и метал одежду. И не пожалел её трусики. Те лопнули по шву. Микула решил на счастье выбросить нижнее кружевное красивое бельё милашки в дверное оконце. И сделал это с лёгкой своей руки. Рваные белые трусики весьма большого размера круто полетели по воздуху. И живо закрутились. Ветер их поднял сначала высоко. Но затем отпустил, нижи и ещё ниже. И трусики миновали по воздушной волне несколько десятков метров. Их крутило и вертело и раскрывало широко, пока они не приземлились прямо на лицо панка Матюка. Ткань плотно обволокла тому глаза. И он сразу утратил видимость. Панк Матюк не сразу осознал, что случилось. Он несколько запаниковал. И всё же ехал на мопеде на автомате. И даже не сбавлял обороты. Он стал крыть кого-то матом. И всё же не с руки, но убрал со своего бородатого лица рваные трусики. Но в тот же момент увидел перед собой розовый седан, за рулём которого восседала гламурная крошка. И мопед на бешеной скорости просто влетел в передок тачки. И сразу встал на переднее колесо. Панк Матюк не удержался за руль. От ударной волны его просто выбросила вперёд. И он запорхал как зяблик с ветки на ветку. И в полёте успевал материться. Его приятель Брюква выпустил из рук заветную ёлку. И сам полетел туда же за своим корешем. Он заорал громко, чтобы стало легче. И рухнул на крышу соседнего серебристого джипа. Матюк улетел дальше своего приятеля. И где-то пропал между автомобилей. Но прежде поцеловал своими губами стеклянную стенку микроавтобуса. И съехал плавно вниз под волнительные охи пассажиров. Мопед перевернулся вверх тормашками. И его бак резко полетел, круто кувыркаясь в сторону. Мотор затих. Ёлка же взлетела высоко. И кружась, пала прямо в кузов набиравшего скорость грузовика, набитого снегом. Она встала на свою ножку. И куда-то поехала в неизвестном направлении. И выглядела красиво даже без всяких новогодних игрушек и звёздочки на пике.
Ветер веял резко. Порошили снежинки. На дороге началось небольшое столпотворение. Автомобили встали в ряд. И гул клаксонов не утихал. Тут же появился наряд копов. Их автомобиль дал о себе знать яркими проблесковыми маячками. И громкая сирена несколько разогнала случайных зевак. Блюстители порядка живо скрутили за руки нагловатых панков. И повели в сторону автозака. Панк Матюк, проводив смутным взглядом ёлку, буйно запел песенку. «В лесу родилась ёлочка. В лесу она росла. Зимой и летом стройная весёлая была. Хаахахахаа… Метель ей пела песенку. Спи ёлочка бай-бай. Мороз снежком укутывал, смотри не замерзай… Хахахахаа… Брюква это всё из-за тебя. Это ты виноват придурок… Это всё он. Посадите его козла надолго. Хахахахах…», – не унимался он. Матюк дурно улыбался, сморкаясь багряной влагой. Панк Брюква был в шоке. У него на носу появилась большая царапина. И левое ухо затекло и опухло. Он немного оглох. Но живо пришёл в себя. Он решил сразу оправдаться. И смело заявил, что это всё, мол, придумал Матюк… Он меня подговорил. Я не хотел. Можно, я пойду домой. Я обещал маме вымыть посуду. Я не с ним… Он придурок. Он таким родился. И батя у него психопат. И даже в пустынке лежал пару раз. Он такой и есть. Он угрожал мне расправой. Он запугал меня. Потому я с ним был. А я не такой как он. Я нормальный парень… Я даже хотел копом стать. Это он псих и его лечить надо. Отпустите меня домой. Я больше не буду… Это всё Матюк. Его надо судить… И отправьте его куда-нибудь подальше. Куда-нибудь в Сибирь или на Чукотку. Вот именно туда его психа… Панк Брюква не унимался. Он кричал и хотел вырваться. Но не мог. Его приятель Матюк дурно громко смеялся. И, казалось, совсем не соображал. Его левая сторона лица крепко затекла кровью. Блюстители порядка не колебались, напомнив задержанным панкам об их правах. Их повели быстро, крепко держа за руки.
