Аристократы к продукции АМО относятся с пренебрежением. Их интересуют автомобили Руссо-Балт и Чайки. Большие, блестящие и дорогие. С бензиновыми двигателями в восемь, а то и в двенадцать цилиндров. С эксклюзивной отделкой салона и большим количеством хромированных деталей снаружи.

И пусть мне уже дважды, словно бы нехотя, предлагали купить достаточно приличные пакеты акций Руссо-Балта, но я никуда не тороплюсь. По данным моих аналитиков производство дорогих машин не приносит особых прибылей владельцам этого автозавода, и более того, иногда оно становится убыточным.

Да, я понимаю, что до полезных ископаемых Монголии у нас очень не скоро руки дотянутся. Это дела очень далёкого будущего. Настолько далёкого, что сейчас даже говорить всерьёз ни о какой монгольской промышленности не стоит.

Безусловно пока радует только одно — Улан-Батор. Огромный город, даже по меркам России. Сейчас здесь проживает больше полутора миллионов жителей, а по некоторым оценкам, даже больше двух миллионов, особенно если брать в расчёт пригороды, раскинувшиеся на десятки километров.

Люди для меня — ценнейший ресурс. В большей степени это связано с несовершенством нынешних станков. Они малопроизводительны. Наши сталелитейные комбинаты уперлись в потолок спроса. Мы готовы давать больше стали, причём очень значительно больше, раза в полтора, но её не успевают обрабатывать.

Пока серьёзно выручают рельсы и трубы. Тоннаж стали на них идёт значительный и спрос на эту продукцию есть всегда. Так что пока у нашей Сталелитейной Империи в приоритете не пути увеличения количества стали, а её неглубокая переработка в готовые товары. Сюда неплохо вписались и грузовые вагоны, и колёсные пары для железной дороги. Ещё хорошо уходит арматура. Особенно большим спросом она пользуется на рынках Кореи и Японии.

А вот производство метизов — это пока не наше.

Для него требуется много станков и много рабочих. Заодно, и большие мощности по электричеству. Например, вырабатываемые на электростанции, потребляющей бурый уголь, которого в Монголии очень и очень много.

И, пока мне кажется, что я знаю, чем население в Улан-Баторе занять. Трудоёмкой, но довольно компактной продукцией. Теми же гвоздями, шурупами, гайками с болтами и стальными тросами.

И вот тут уже можно говорить об экономическом интересе.

Светкина аналитическая группа, обсудив и прикинув размещение первой промзоны в Монголии, довольно уверенно ткнула мне на левый берег реки Селенга, чуть ниже города Сухэ-Батор. Там, после слияния двух крупных рек достаточно водных ресурсов и можно замутить небольшое водохранилище, с не очень большим потенциалом для гидроэлектростанции, но достаточным объёмом воды для станции на угле. И в то же время, все транспортные пути получаются вполне себе удобными. Вплоть до того, что уголь можно будет доставлять с места его добычи баржами, что очень дёшево. До Улан-батора, с его трудовыми ресурсами выходит чуть больше ста километров, а Сухэ-Батор, тоже довольно крупный город, вообще километрах в трёх — четырёх получается. Никакие рабочие посёлки не придётся строить.

С меня потребуются всего лишь три составляющих: — электричество, помещения и сталь.

Остальное сделают арендаторы, которым я буду продавать созданные условия. У предков это называлось — франшиза. Вычитал я про такой вид бизнеса не так давно, и обдумав, согласился с мыслью, что продажа франшиз — дело стоящее. Вот только у меня во франшизах будут не забегаловки и небольшие магазины, а производственные цеха, вполне возможно, уже оборудованные под конкретную продукцию.

Не зайдут эти предложения монголам, так найдутся желающие в России. Поставят себе те же гвоздильные полуавтоматы, привезут с собой пару-тройку мастеров из русских, а разнорабочих из местных жителей наберут. И это правильно. Если монголы не хотят думать головой, то пусть руками работают. Хотя, может и китайцы раньше русских подсуетятся. Говорят их в Улан-Баторе тысяч пятьдесят проживает.

Пока мы все, вся моя Семья, ещё только учимся.

Та же Аю на полном серьёзе слушает наши со Светкой разговоры, наверняка примеряя их каждый раз к Японии.

После того, как у нас взлетел проект по снабжению Токио электричеством, финансируемый государственной казной, авторитет Императрицы Аюко у японцев поднялся до небес.

Проект вышел не самый простой. Нам пришлось обуздать довольно сложный Источник Силы, найденный в районе Сетогая, и поставив там три турбины, протянуть высоковольтную линию электропередач, длиной больше двадцати километров, до Токио.

Зато теперь в самом большом городе Японии нет больше проблем с освещением улиц и домов.

С мощностями, достаточными на электрообогрев домов мы пока не сподобились. Все дома ограничены по подводимой к ним мощности, но лиха беда начало.

Мэрия Токио готова носить мою Аюко на руках. Им разрешили продавать электроэнергию магазинам на световую рекламу, и брать за это тариф в четыре раза больше, чем для освещения улиц, расходуя получаемую разницу на благоустройство города. Никогда бы не подумал, что любовь японцев к световой рекламе может приносить столько денег. Хотя, может быть они и специально заказывают себе огромные вывески, зная, что цена за их обслуживание пойдёт всем жителям города на пользу. Этакая благотворительность по-японски. Причём, наглядная. У кого вывеска больше и светит ярче, тот и есть самый большой патриот города.

Короче — у них это работает.

Покупатели текут рекой туда, где ярче.

Мэрия хлопает в ладоши.

Мастерские по изготовлению световой рекламы задыхаются, не успевая выполнять всё новые и новые заказы.

Мы же с Аю скромно продаём электроэнергию, полученную с халявного Источника Силы.

Должен отметить — не самое плохое капиталовложение. Года за полтора — два отобьётся полностью, а там мы и вторую очередь построим, уже на шесть турбин.

Если разобраться, то процесс электрификации бесконечен. Более того, он вовсе не линейная характеристика, связанная с ростом жителей. Тут скорее всего, надо руководствоваться принципом — чем дальше, тем больше, и это будет правильно.

— Муж мой, — обратилась ко мне Аю, которую я, по её просьбе, взял с собой вместе с Дарьей для полёта в Улан-Батор, — А кто-нибудь из нас умеет разговаривать на монгольском?

— Нечипорюк должен был научиться с ними говорить, — не моргнув глазом, твёрдо ответил я сомневающейся жене, — Он здесь уже около месяца отирается.

— Он такой способный?

— Скорее всего, это им некуда было деваться...

Глава 5

Свои загребущие лапы в государственную казну мечтают запустить все.

В этом смысле я белая ворона.

Нет, не то, чтобы мы со Светланой отказывались от государственных заказов, если таковые вдруг сваливались на голову, да и то только оттого, что никто другой их бы не смог осуществить, но и по целому ряду других причин.

Тришкин кафтан на пятьдесят тулупов не разделишь, а у меня уже столько своего накопилось, что мне элементарно невыгодно наживаться за государственный счёт Российской Империи. Своё развивать куда как перспективней и прибыльней.

Если рассматривать государственную казну Японии и России, то Япония безусловно проиграет, и вовсе другой результат получается, если подсчитать совокупный доход от всех моих активов, которыми я имею право распоряжаться. Понятно, что зачастую распоряжаться ими настолько же условно и свободно, как и наш государь Рюмин, но за последние три года эти цифры у нас с ним стали вполне сопоставимы.

Люди, далёкие от управления финансами в столь крупных масштабах, может мне и не поверят, да что там говорить, если я сам себе не поверил, когда тупо взял и сложил доходные части бюджета Японии, Маньчжурии, Сталелитейной компании, Сахалина, Курильских островов, своих банков, фабрик, заводов и земель.