Было это зимой, а весной он получил неожиданное приглашение на конференцию в Ярославль, на которое обрадованный Витя сразу же ответил согласием. Еще более неожиданным был новый мейл, в котором его благодарили за согласие и просили проверить сделанные организаторами конференции расчеты на его поездку в Ярославль, включая проезд, проживание и питание. Рябов ответил, что все посчитано верно, и получил заверение в том, что денежные средства будут отправлены на его счет. Получив эсэмэску о поступлении средств на счет, он и вовсе ошалел.

На секции экономики выступал совершенно свободно, без политеса, будто продолжая полемику в Интернете, а на вопросы отвечал с юмором, точно зная, что ни один из профессоров-экономистов его диссертацией на соискание ученой степени кандидата исторических наук не заинтересуется, а значит, и подгадить не сможет.

Он не удивился, когда к нему подошел мужчина лет пятидесяти, совершенно не соответствующий достаточно зажатой и вялой обстановке конференции в целом. На пути к Рябову мужчина перебросился парой фраз только с каким-то солидным старичком, который командовал проведением всей конференции. Впрочем, перед незнакомцем старичок чуть не в струнку вытягивался и делано смеялся каждой его фразе, поэтому Рябов удивился, когда незнакомец остановился перед ним и сказал, будто продолжая недавний разговор:

– Но я до сих пор сомневаюсь, что выводы ваши так глубоко обоснованы, как вы это старались показать в докладе.

Рябов решил, что это кто-то из руководства местного университета, и ответил, не озабочиваясь субординацией:

– «Показывать» я ничего не старался, – не скрывая, усмехнулся он. – Все, что я сказал, очевидно, если есть умение видеть.

– Очень важное умение, между прочим, и довольно редкое, – будто не замечая тона Рябова, продолжил собеседник, – вы не экономист, насколько я понял?

– Нет, историк, – подтвердил Рябов.

– Овладеваете смежной специальностью? – без тени юмора спросил собеседник.

– Скорее, просто делюсь наблюдениями, – уже всерьез ответил Виктор и поправил собеседника: – Смежные области скорее, а не специальности.

– Смежные области, говорите? – Собеседник смотрел, не мигая. – Переквалифицироваться не хотите?

– В управдомы? – автоматически ответил Рябов, вспомнив Остапа Бендера. Он совершенно не понимал, кто и о чем говорит с ним.

– Название должности непринципиально, – отмел юмор собеседник и протянул руку: – Давайте знакомиться, господин Рябов, я – Штейнбок Лев Моисеевич, – пожав руку Рябову, повторил: – Я серьезно говорю, соглашайтесь!

Рябов усмехнулся:

– Создаете новый университет?

– Университет? – удивленно переспросил Штейнбок. – Да нет… я не связываюсь с умирающими, а образование в России помирает, как бы вы ни старались. Вот, например, вы защититесь, станете профессором, и сколько станете получать?

Рябов осознал свою беспомощность и решил увильнуть:

– Какая разница?

– Впрочем, вы ведь и профессором-то станете не сразу, – будто сам себя поправил Штейнбок.

Говорил он без тени улыбки, и голос был ровным.

– Ну, сколько получает ваш научный руководитель, профессор?

Сколько получает Доброхотов, Рябов не знал и, решив пойти в атаку, ответил с оттенком легкой незаинтересованности:

– Ну… тысяч двадцать – двадцать пять…

– В неделю? – уточнил Штейнбок.

Рябов, не выдержав, громко захохотал, а Штейнбок продолжал стоять, глядя на него, потом сказал:

– На испытательном сроке будете получать три тысячи в неделю. – Помолчав, уточнил: – В долларах.

Почему-то это Рябова разозлило, и он спросил:

– А в евро можно? Европа-то ближе…

Штейнбок ответил сразу же и серьезно:

– Евро – инструмент менее стабильный, но, если вам так угодно, получайте в евро. – Помолчал и сказал: – Все-таки рекомендую доллар, но решать вам.

Рябову все происходящее переставало казаться розыгрышем, и он пошел на попятный:

– Боюсь, вы не совсем точно поняли мой доклад…

– Не бойтесь, – перебил Штейнбок. – Давайте лучше я вам изложу проблему, которая меня беспокоит… – Он посмотрел на Рябова: – Есть желание послушать?

Рябов кивнул, не понимая, зачем он это сделал. Штейнбок начал говорить, и уже через несколько фраз Рябов осознал охватившее его удивление: человек говорил о сложных вещах, но все было совершенно понятно до такой степени, что Рябов вдруг перебил, поправил, возразил. Ему показалось, что Штейнбок обиделся, так моментально тот прервал свою речь на полуслове, а помолчав, сказал убежденно:

– Еще более настоятельно предлагаю принять мое предложение, потому что время уходит, и уходит очень быстро…

Рябов заговорил сбивчиво:

– Да на это уйдет… я не знаю… Вы поймите, это же не в газетах все искать надо, как я делал, а повсюду… даже не знаю где… А объем… вы сами понимаете?..

– Конечно, понимаю, – кивнул Штейнбок. – Но я вижу, что вы очень точно осознаёте проблему и легко сможете ее, так сказать, расщепить и быстро распределить задания между работниками…

– Какими работниками? – перебил Рябов.

– Ну, не один же вы будете все это ворочать, – с легким недоумением пояснил собеседник. – Сколько человек вам надо?

– Ну… двоих, как минимум… – беспредельно обнаглел Рябов.

– Двоих? – Штейнбок явно был удивлен. – Вы сами-то понимаете?..

– Конечно!

– Ну ладно, – сказал Штейнбок, – поначалу пять человек плюс, конечно, пара айтишников, секретарь и водитель. – Он смотрел на Рябова, будто что-то еще обдумывая, потом сказал: – Сегодня четверг? Значит, в понедельник вы начинаете работу. Прилететь следует не позднее воскресенья, чтобы с утра уже выйти в офис.

– А офис где? – ничего не понимая, спросил Рябов.

– Пока не знаю, – отмахнулся Штейнбок. – Вот мой телефон. Кстати, какой у вас номер?

Когда Рябов начал диктовать номер своего домашнего телефона, Штейнбок посмотрел на него удивленно, потом сделал жест куда-то в сторону, и к нему сразу же подскочил делового вида паренек.

– Быстро организуй новый аппарат.

Тот тут же отошел и так же быстро вернулся, протянув аппарат Штейнбоку, который потыкал пальцем в принесенный телефон, дождался, пока заверещит его собственный мобильник, нажал отбой и протянул аппарат Рябову:

– На этот телефон вам позвонят и сообщат, каким рейсом вы вылетаете в Москву. Понятно?

– В воскресенье я не смогу…

– Не тяните кота за хвост! – неожиданно вспылил Штейнбок и обнаружил очень точное понимание ситуации. – Никому и ничего вы не объясните, потому что люди там другие, а точнее, все те же. – Помолчал, буркнул недовольно: – Ну, можете сказать, что вам сделано интересное предложение, но вы не можете о нем говорить, пока не уточните некоторые детали. Но в воскресенье вас встречают в Москве.

Рябов уже и не помнил, что он тогда плел Доброхотову, объясняя необходимость поездки в Москву «дня на три-четыре», как прятался от Нины, понимая, что не сможет смотреть ей в глаза. И в Москве, пока везли из аэропорта в гостиницу, боролся с желанием вернуться назад, и всю ночь ворочался, а под утро и вовсе собрался в обратный путь.

Утром – короткий разговор со Штейнбоком и представление «команде».

И – все.

Оставшись один на один с незнакомыми людьми, Рябов поначалу не знал, что говорить, но, как только все расселись вокруг стола в самой большой комнате его офиса, вдруг точно осознал, что и как нужно делать. Он и не представлял, что так легко войдет в эту новую жизнь. Он делал то, о чем никогда прежде не думал, а то и вовсе не слышал, и ему было страшно от одной только мысли, что может не сделать эту работу, и он сделал ее за десять дней.

Когда он сдавал отчет Штейнбоку, тот завел разговор об очередной проблеме, и Рябов сразу же стал вслух прикидывать реальный срок исполнения. Лев Моисеевич впервые с момента их знакомства расхохотался:

– Виктор Николаевич, не сводите меня с ума! Вы успешно сдали вступительные, но вы мне нужны в полной боевой готовности, поэтому поезжайте отдохнуть.